Взаперти

Я дотянулась до джинсов и села на кровать, чтобы надеть их. Плотные и тяжелые, они липли к ногам. Пуговица врезалась в низ живота, писать захотелось еще сильнее. Обуваться я не стала: босиком меня не так слышно. Я сделала шаг к двери. Пол был деревянным, он холодил ступни, между половицами зияли темные щели. Ноги казались негнущимися стволами. Я как-то доковыляла до двери. И опустила ручку.

За дверью было темнее. Когда привыкли глаза, я увидела длинный коридор – опять сплошь дерево – с пятью дверями: две слева от меня, две справа и одна в самом конце. Я сделала первый шаг, и пол негромко скрипнул. Я похолодела. Но за дверями было по-прежнему тихо, ничто не указывало, что меня услышали, и я сделала еще шаг. За какой из этих дверей мой путь к спасению?

Я остановилась возле двери справа и взялась за холодную металлическую ручку. Надавила на нее, затаила дыхание и потянула на себя. Замерла. За этой дверью тебя не было. Только сумрачно-серая комната с раковиной и душем. Ванная. В глубине нее – дверь. Наверное, туалет. Некоторое время я колебалась, размышляя, не рискнуть ли и не сбегать ли пописать по-быстрому. Уж очень хотелось. Но сколько еще мне представится таких шансов? Может, этот единственный. И я попятилась в коридор. Пописать можно и прямо в джинсы. Или попозже, где-нибудь снаружи. Только прежде надо выбраться отсюда. Если получится, тогда всё будет в порядке. Я найду кого-нибудь, кто мне поможет. Найду, куда обратиться.

Тишина не прекращалась. Опираясь о стену, чтобы не упасть, я направилась к двери в конце коридора. Один шаг, другой. При каждом – тихий скрип. Хватаясь руками за обшитую досками стену, я насажала в пальцы заноз. И дышала по-собачьи часто и шумно, глаза бегали, я пыталась хоть как-нибудь сообразить, где нахожусь. Пот струился по шее, стекал по спине за пояс джинсов. Последним, что я помнила отчетливо, был аэропорт Бангкока. Но я ведь летела на самолете, так? И ехала в машине? Или привиделось? А где мои родители?

Я сосредоточила внимание на шагах, чтобы они были осторожными и бесшумными. Но мне хотелось визжать и биться в панике. Только следовало держать себя в руках – это я хорошо понимала. Стоило задуматься о том, где я и что произошло, как страх парализовывал меня.

Последняя дверь легко открылась. За ней была большая, слабо освещенная комната. Я поспешно отступила обратно в коридор, готовая к бегству. Меня мутило, терпеть становилось все труднее. Но и в этой комнате не было никаких признаков присутствия людей. И ни звука. Быстро обведя комнату взглядом, я убедилась, что тебя в ней нет. Я различила очертания дивана и трех деревянных кресел – грубых и примитивных, как мебель в спальне. У одной стены виднелось что-то вроде камина. Стены и здесь сплошь покрывали доски. От задернутых штор на окнах свет в комнате был приглушенным, коричневатым. Никаких украшений. Ни одной картины. Эта комната казалась пустой и неуютной, как и весь дом. А воздух в ней – спертым и тяжелым, плотным, как пальто.

Середину кухни слева по коридору занимал стол, вдоль стен выстроились кухонные шкафы. Здесь занавески тоже оказались задернуты, хотя сквозь матовое стекло двери вливался яркий свет. Дверь наружу. К свободе. По стенке я побрела к ней. Боль внизу живота усиливалась, джинсы были слишком тугими. Но я дошла до двери. Взялась за ручку. Медленно нажала на нее, ожидая, что дверь окажется запертой. Но нет. От удивления я громко вдохнула. Потом опомнилась и потянула дверь. Открыла ее ровно настолько, чтобы проскользнуть в щель. И вышла наружу.

На меня обрушился солнечный свет. Всё вокруг было ослепляющим, до боли ярким. И жарким. Гораздо жарче, чем в доме. У меня мгновенно пересохло во рту. Чувствуя, с каким трудом не дается каждый вдох, я облокотилась о стену у двери. Прислонила ко лбу ладонь, сложенную козырьком, и попыталась не щуриться. Вся эта сияющая белизна резала глаза. Я словно попала на тот свет. Только ангелов не было видно.

С трудом открыла глаза. Кроме дома, откуда я вышла, заметила еще два строения справа. С виду – времянки, наскоро собранные из полос металла и досок. Рядом с ними, под железным навесом, – побитый внедорожник и трейлер. А дальше – всё остальное.

Я поперхнулась. Впереди, насколько хватало взгляда, не было ничего. Только плоская, неизменно бурая земля до горизонта. Песок, опять песок, редкие низкорослые кусты и кое-где – деревья, голые, без листвы. Земля выглядела сухой и бесплодной. Я попала в никуда.

Я огляделась. Здесь не было никаких других строений. Вообще ничего: ни дорог, ни людей. Ни телефонных проводов. Ничего. Одна пустота. Только палящее солнце и горизонт. Я впилась ногтями в ладонь, и боль подтвердила: это не сон.

Едва сдвинувшись с места, я уже осознавала, что это конец. Куда мне бежать? Здесь же всё одинаковое. Теперь-то я поняла, почему ты не стал ни запирать двери, ни привязывать меня к кровати. Вокруг никого нет. Кроме нас.

Я еле переставляла негнувшиеся ноги, мышцы бедер сразу же начали ныть. Жгло босые ступни. Бурая земля лишь казалась голой, а на самом деле на ней было полно колючек и острых камушков, шипов и мелких корней. Скрипя зубами и не поднимая головы, я старалась передвигаться короткими прыжками. Но было больно наступать на раскаленный песок.

Конечно, ты меня заметил. Не успев отойти от дома и на сто метров, я услышала, как завелась машина. Но я продолжала идти, каждый шаг отзывался острой болью в мочевом пузыре. Даже ускорилась. Не сводя глаз с далекой точки на горизонте, я почти бежала. Я задыхалась, ноги отяжелели. Ступни кровоточили. Я слышала, как машина взрывает шинами сухую землю, нагоняя меня.

Попыталась бежать зигзагами, думала, это заставит тебя сбросить скорость. Чуть не сходила с ума, задыхаясь, всхлипывая, хватая ртом воздух. Но ты не отставал, ехал следом так быстро, что машину заносило и двигатель ревел. Я увидела, как ты крутишь руль, чтобы повернуть.

Я тоже изменила направление, но ты, как ковбой с лассо, принялся ездить кругами, преграждая мне путь всякий раз, в какую бы сторону я ни повернула. Ты преследовал меня по пятам, загонял, словно зверя. И знал, что вскоре наступит момент, когда у меня больше не останется сил бежать, – это лишь вопрос времени. А я, как обезумевшая корова, не останавливалась и продолжала убегать от тебя, сужая круги. И не могла в конце концов не упасть.

Машина остановилась и затихла.

– Бесполезно, – крикнул ты. – Здесь ничего не найти. Ничего и никого.

И тут я разрыдалась, вырвались бурные всхлипы, казалось, конца им не будет. Ты открыл дверцу машины, схватил меня сзади за футболку и потащил к себе, а я судорожно цеплялась пальцами за землю. Обернувшись, я укусила тебя за руку. Изо всех сил. Ты чертыхнулся. Я знала, что вышло до крови. Во рту остался ее привкус.

Я вскочила и бросилась вперед. Но ты опять догнал меня, да так быстро. На этот раз ты придавил меня к земле. Губы мазнули по песку. Ты был сверху, прижимался грудью к моей спине, обхватил ногами бедра.

– Угомонись, Джемма. Неужели не поняла еще, что бежать некуда? – прорычал ты мне в ухо.

Я продолжала отбиваться, но ты очень тяжелый. Во рту расплылся земляной привкус, стало нечем дышать.

И я описалась.

Всю обратную дорогу я кричала и отбивалась. Снова укусила тебя. И еще несколько раз. И плевалась. Но ты меня так и не отпустил, только повторял:

– Там ты сдохнешь. Неужели не дошло?

Я лягалась изо всех сил, била тебя по голеням, промежности, везде, куда только могла дотянуться. От этого ты лишь тащил меня быстрее. А ты сильный. Для тощего с виду парня чертовски силен. Ты волок меня по земле обратно к дому. Я пиналась и визжала, как бешеная. Ты протащил меня через кухню в полутемную ванную. Я размахивала кулаками, орала, пыталась высадить дверь. Но всё напрасно. Ты запер ее снаружи.

Внутри не было окон, которые можно выбить. Я открыла дверь в глубине ванной. Как и думала, за ней оказался унитаз. К нему спускались две ступеньки. Вместо половиц – голая земля, которая опять исколола мне ступни. Окон не было, а стены, видно, наскоро сколотили из толстых занозистых досок с едва заметными щелями между ними. Я попробовала пошатать их, но они не поддались. Подняла крышку унитаза: оттуда, из глубокой черной дыры, несло дерьмом.