Страница 15 из 21
Он помолчал.
— Я уже тут, — Люк замялся, — в Силе, обстоятельно поговорил с этим хорошим человеком, — в его глазах мелькнул злой огонек. — И о том, что разделил нас, и о том, как он с отцом на Мустафаре поступил, и в особенности о том, почему не соизволил сразу сказать, что Дарт Вейдер наш с Леей отец.
Он замолчал, глядя в одну точку, а Бен не к месту проблеял:
— А еще они с Леей целовались!
Люк вспыхнул.
— Один раз только было!
Бен уже даже не смеялся, просто всхлипывал, спрятав лицо в ладонях. Мне даже стало немного жаль Люка. Снова не подумав, я протянул ему бутылку. Он только фыркнул, мотнув головой, но не обиделся. Немного помолчав, продолжил:
— Я не собирался так прожить жизнь, — он развел руками и посмотрел на меня. — Но та история с Леей, потом с отцом, надолго выбила у меня почву из-под ног. Единственное, за что я смог зацепиться, — учение джедаев — я нашел в нем опору, утешение, способ обо всем этом не думать, — он грустно хмыкнул. — Так я стал религиозным фанатиком. Так было проще, — он помолчал, печально глядя перед собой. — Позже я встретил женщину… Я полюбил ее, и взаимно, — он прикрыл глаза, по его лицу пробежала тень скорби. — Но я уже слишком далеко зашел в своей фанатичной вере и не позволил себе…
Он не закончил и закрыл глаза, резко выдохнув. Я заметил, что Бен поднялся и уже не смеется. Только внимательно смотрит на дядю. Люк взял себя в руки и продолжил совсем глухо:
— А потом она погибла. И я стал настоящим джедаем, — он криво усмехнулся. — Никаких. Мешающих. Привязанностей.
Он произнес эти слова так горько, что я вздрогнул. Передав Бену виски, я помял в пальцах сигареты, думая о том, насколько мощным был бы их клан, насколько иначе сложилась бы судьба галактики, если бы Энакин Скайуокер имел возможность воспитать своих детей. Меня передернуло от осознания, каково это — быть человеком, на плечах которого лежит груз ответственности за всю галактику… Я покосился на Бена. Тот задумчиво смотрел вроде бы и на Люка, но в то же время куда-то в сторону. Я мотнул головой, сбрасывая наваждение, и в попытке разрядить обстановку протянул ему пачку.
— Будешь?
Он, похоже, не сразу меня услышал. А поняв, что я ему предложил, как-то странно смутился.
— Эм. Я не знаю, Дерек, — он помялся. — Я никогда не пробовал.
Я вытаращился на него. Даже Люк фыркнул.
— Да ладно! — я нащупал выход из этого грустного разговора и не собирался упускать этот шанс. — Что вы там без меня в лагере делали?
Бен притворно насупился.
— Ну давай уже. Тебе бы только насмехаться! — и отобрал у меня пачку.
С деловым видом, будто каждый день это делал, зажал зубами сигарету (видимо, у Хакса подглядел) и, щелкнув зажигалкой, сразу же глубоко затянулся. Люк вскинул было руку, но понял, что опоздал и, расхохотавшись, едва не свалился со своего насеста. Надрывный кашель Верховного лидера на базе не услышал, наверное, только глухой.
Я протянул руку и постучал его по спине, забирая сигарету. Он всё продолжал кашлять, и я решил повременить с комментариями, пока он немного не отойдет. Покрутил сигарету в руках, пытаясь вспомнить, когда в последний раз сам курил. Внезапно меня будто отрезало от реальности. В висках зашумело и я, прикрыв глаза, привалился к стене — опять возвращались воспоминания.
— Пиви, есть сигареты?
Пилот переключает полет нашего небольшого шаттла на автоматику и идет ко мне. Я специально попросил, чтобы мою койку разместили поближе к кабине, — быть одному во время этого перелета мне не хотелось.
— Ты же не куришь, Дерек, — он на ходу вынимает зубами сигарету из пачки, подкуривает и протягивает мне. Я глубоко затягиваюсь и ухмыляюсь в ответ, выпуская дым через нос:
— Как ты там говоришь? Если есть в кармане пачка сигарет, значит, всё не так уж плохо на сегодняшний день? — я пытаюсь шутить, но в моем состоянии вряд ли это смешно звучит.
Пиви только фыркнул в ответ и тоже закурил.
Сегодня парень нетипично для себя тихий. Я могу понять почему, но мне всё равно не по себе. Он приклеился ко мне в последний год моей службы. Невыносимо болтливый, но гениальный техник, которого невесть какой прихотью занесло в армию: Пиви всегда отшучивался, что просто хотел стать нормальным мужиком. Из несуразного полноватого недоразумения солдат был такой же, как из меня танцовщица стриптиза, но именно он вытащил меня из того боя на себе. Меня передернуло от воспоминаний.
Мы уже завершили миссию на одной из малообитаемых планет: достали яйца какого-то жутко редкого ящера, которого хотела выводить в лабораторных условиях одна суперзашифрованная команда ученых. Я возглавлял ту вылазку, и, естественно, уходил с планеты последним, вся команда была уже на транспортнике. Я уже ступил на рампу, когда из кустов на меня ломанулось нечто, состоящее целиком из худых волосатых конечностей и глаз. Я поспешно отступил дальше от корабля — не хватало, чтобы тварь туда забралась, но за первой повалили еще сородичи — несколько десятков. Бойцы бросились мне на выручку, и поначалу мы справлялись, отстреливая их с приличного расстояния, но стоило им приблизиться, как началось светопреставление. То, что больше всего напоминало пауков, бросалось на людей и жрало их живьем. Я никогда не слышал, чтобы люди кричали так, как те, до кого пауки добрались первыми. Из десяти солдат, что бросились мне на выручку, пятеро погибли сразу, остальным я крикнул отступать, передав пилоту, чтобы готов был стартовать немедленно. Четверо успели уйти, но один споткнулся и упал. Я кинулся поднимать его, но ближайшая тварь развернулась к нам и плюнула. От боли я потерял сознание, очнулся уже на закорках у Пиви, когда он затаскивал меня на корабль. Правая часть груди и рука горели от боли такой сильной, что я не сдержался и закричал. Последнее, что я увидел — останки того самого солдата, что так неудачно споткнулся — кислота разъела верхнюю часть туловища до такой степени, что узнал я его только по нелепой позе, в которой он так и остался лежать.
Последующие несколько месяцев я помнил плохо. Я был командиром и служил без нареканий, поэтому наниматели поначалу пытались меня лечить со всей ответственностью. Но когда стало понятно, что все процедуры и манипуляции максимум, что могут — это замедлить действие кислоты, что разъедала мою правую руку и грудь, мне откровенно предложили — либо везем тебя к родным, снимая с себя всю ответственность, либо «укол милосердия». Родных у меня не было, но и закончить свою жизнь от укола на казенной койке мне тоже не хотелось. Так что я дал нанимателям координаты лагеря Люка, как друга семьи. Так я оказался вместе с Пиви на стареньком шаттле, который ему выделили для доставки умирающего меня «домой». К чести нанимателей нужно сказать, что медикаментами и обезболивающими меня обеспечили еще на месяц жизни и выплатили всю зарплату, большую часть которой я тут же перечислил в уплату долга за лечение родителей. Без долгов и умирать спокойней.
— Так куда мы летим? — прервал затянувшееся молчание Пиви.
— К Люку Скайуокеру в лагерь, — я ответил автоматически, отвлекшись на другие мысли, и тут же от досады прикусил язык. Но Пиви услышал и прямо-таки взвился.
— Тот самый Люк Скайуокер?! Легендарный джедай? — я скривился, обезболивающие уже начали отпускать, — но кивнул. Пиви аж взвизгнул от радости: — Так он сможет вылечить тебя, Дерек?! Я читал! — он подскочил и начал носиться по кабине. — Я знаю, что джедаи так умеют.
Я хотел возразить, а потом подумал, что пускай лучше он считает, что для меня еще есть надежда. Я же сам откровенно сомневался в том, что Люк станет меня лечить. Но на такой случай, или, если боль станет совсем невыносимой, меня все-таки снабдили «уколом милосердия»: серебристый шприц в отдельном футляре отдыхал в моей объемистой аптечке в ожидании своего часа.
— Вполне возможно, Пиви. Для этого и летим, — я старался говорить как можно уверенней, а он, простая душа, повелся и радостный бросился за штурвал: шаттл уже был в атмосфере планеты.