Перемены

Она была права: сейчас мне было уже не так плохо, как вначале. Всё так же опираясь о стену, я молча сделал еще пару шагов, остановился напротив своей тюремщицы, повернулся и пристально посмотрел на нее:

— Кто вы, Линн?

— Называйте меня майор.

— Кто вы, майор?

— Я руковожу отрядом профессиональных солдат.

— Вы знаете, о чем я.

Она помолчала, видимо, взвешивая, стоит ли мой вопрос воспринимать как сигнал к тому, что пора использовать бластер. Я уже не ждал ответа, размышляя о ситуации, в которую попал. Наконец Линн заговорила:

— Я чувствительна к Силе. Не училась использовать Силу в бою, но могу чувствовать, как кто-то копит энергию, даже малейшие импульсы. Это не раз спасало мне жизнь и решало исход боя в мою пользу. Советую запомнить это, Рен, на случай, если захотите испробовать свои умения на мне. Я почувствую даже момент, когда вы подумаете об этом.

Вот это да! Она не училась использованию Силы, но развила в себе феноменальную чувствительность. Ощущать легчайшие дуновения Силы способны очень редкие форсъюзеры, однако я никогда не слышал о том, что возможно почувствовать даже намерение использовать Силу. Возможно, она кое-что приукрашивала, но выводить ее на чистую воду, используя собственную шкуру, мне не хотелось.

— Почему вы не учились?

— Там где я выросла, форсъюзеров считают уродами и убивают, если выявляют.

Я воззрился на нее с недоверием.

— Но почему?

— Много причин. Но в основном, как и в любом традиционном, то есть закрытом и малообразованном обществе, люди боятся и ненавидят всех, кто от них отличается. Особенно тех, кто может иметь преимущество над ними.

— И где это страшное место?

— Мы как раз летим туда.

Я нахмурился:

— Вы хотите сказать, что на Внешнем кольце чувствительных к силе считают уродами?

То, что промелькнуло в ее глазах перед тем, как она ответила, могло быть только болью:

— Да.

Я уперся затылком в стену, закрывая глаза, думая, сопоставляя то, что сам знал, и то, что услышал от нее сейчас и раньше.

— Генерал Немзи не знает, что вы владеете Силой?

— Нет.

— А если я вас сдам, когда вы меня к нему привезете?

Она изучающе поглядела на меня, потом усмехнулась:

— Вы не сдадите, — и добавила: — Даже если бы вы и сделали это, не думаю, что это имеет для него серьезное значение. Немзи — человек прагматичный.

Я чуть не расхохотался:

— Да уж! Отправил Френа и остальных на кровавый бой, а сам остался в сторонке со всеми своими силами, чтобы взять верх над тем, кто выйдет победителем — но очень ослабленным победителем — из этой схватки. Еще и своих шпионов Френу навязал — типа в помощь. Гениально! Сейчас он собирается публично и торжественно казнить меня по какому-нибудь красивому поводу, а после провозгласить себя Верховным лидером. Может, даже надеется подписать с Хаксом мировую — мол, иначе не мог, прости, но у тебя, Арми, еще есть шанс. Оп-ля — и Галактика у него в кармане! Из захудалого Внешнего кольца — прямо в дамки. Блестящая комбинация! Линн, — спросил я напрямую, — почему вы ему служите?

Она угрожающе качнула бластером:

— Я сказала, называйте меня…

— Да бросьте! — перебил я, не заботясь о том, разозлит ее это или нет. — Этот человек десятилетиями истреблял таких как вы, таких как я, а вы ему служите и тащите к нему единственного, который мог бы раз и навсегда остановить этот геноцид по признаку Силы. Вы говорите, он прагматичный? Он вас не тронет, узнав, что вы форсъюзер? — я распалялся всё больше и больше. — Так я тебе отвечу, чувствительная к Силе Линн: он, вероятнее всего, уже знает, и знает давно. Поэтому и нанял тебя. Поэтому и отправил с Френом. Он использует тебя ради твоей Силы. Получит свое — раздавит. Он такой же безумный фанатик, как и его синий приятель. Только Френ ненавидел людей, а Немзи ненавидит Силу. Он уничтожит меня, чувствительная к Силе Линн, потом — тебя, а после будет охотиться за такими, как мы, уже по всей Галактике!

Когда я выкрикнул последнюю фразу, она вскочила со стула. Спустя секунду моя многострадальная голова с такой силой впечаталась в стену, что стало темно в глазах. Второй удар — в живот — согнул меня пополам, а следующий — сильный тычок — отправил на пол.

Стоя на коленях и сплевывая кровь, я чувствовал, как в мой затылок упирается бластер.

— Магистр рыцарей Рен, — загремел надо мной голос майора, — я думала, что вы, как глава военной организации, имеете понятие о приказе и воинской чести. Похоже, я ошиблась. Я обращалась с вами по-человечески, как с военнопленным. Но не путайте гуманизм со слабостью. Оставьте свои вербовочные речи. Я следую своему кодексу и контракту. Да, я заключила контракт с Немзи и буду его выполнять. Мы наемники, а не предатели. Разницу можете почувствовать, сравнив со своими войсками.

Забыв, что ее бластер у моего затылка, а моя жизнь в ее руках, я медленно поднял голову, а затем, опираясь на стену, встал в полный рост:

— А теперь послушайте меня, майор. Как вы, существо, предающее себе подобных, прикрываясь кодексом наемника, смеете хаять память тех, кто пошел на смерть, защищая то, что дорого, и пожертвовал собой, чтобы другие имели шанс выжить?

Я говорил холодно, не в пример тому, какой яростной была моя предыдущая вспышка. Линн отшатнулась от меня, покрепче перехватывая бластер. Я продолжил:

— Ваши кретины-солдаты перед тем, как зайти развлечься со мной — попинать ногами Верховного лидера, пока он без сознания, сказали, что вы захватили один из наших ТІЕ, чтобы перехватить сообщения других пилотов. Захватили и убили одного из тех трех сотен, что вылетели навстречу вашим ордам, защищая своих.

Линн ничего не ответила, но ее палец весьма красноречиво лег на кнопку активации бластера.

— Не вам говорить мне о воинской чести, — закончил я. — Мы готовы были погибнуть, защищая тех, кто нам дорог. А вы трусливо прячетесь и служите убийце своих близких.

Выстрели я в нее, большего эффекта я ожидать и не мог. Она вздрогнула, как от удара, в глазах на долю секунды блеснули слезы. Я понял, что, ударив наугад, попал в цель. Линн выжила волею случая, научилась скрываться, но тот, кто был ей дорог, попал под безумную молотилку Немзи. А теперь она служит тому, кто лишил ее близких…

Линн быстро взяла себя в руки, но я не дал ей снова одержать верх надо мной. Сплюнув кровь на пол, я снова лег на койку и закрыл глаза.

— Спасибо за воду, майор. Я не буду вам больше докучать. Не возражаете, если я немного посплю. Надеюсь, вы не пальнете в меня из своего замечательного бластера, если мне приснится особенно яркий сон.

Линн не ответила, но я понял, что она долго еще стояла там, где я ее оставил, прежде чем снова сесть на стул и взяться за свой датапад.

========== Не строй из себя Люка Скайуокера ==========

Ярость, вызванная перепалкой с Линн, какая-то дикая иррациональная злоба и ненависть переполняли меня, выедая внутренности, выступая слезами на глазах. Я лежал спокойно, контролируя дыхание — со стороны могло показаться, что я действительно засыпаю, однако внутри бушевал ураган эмоций, готовый в любой момент вырваться наружу.

Она вооружена? Плевать! Я и без меча, — черт бы побрал Дэмерона, забравшего его, когда бинтовал меня! — и без Силы с ней разберусь. Выбрать момент, встать, ударить головой об решетку, отобрать бластер…

— Эй, дядя, тише, тише…

— Отвали!

— Ну, по крайней мере, тебе хватило мозгов не отвечать мне вслух. Удивительно. Потому что твои предыдущие рассуждения показывают, что их, мозгов, у тебя как раз и нет. Похоже, дырка после атаки на Сноука осталась больше, чем я предполагал…

— Замолчи, или…

— Или что? Может, хватит пустых восклицаний и идиотских мыслей о нападении на полностью готового к этому и вооруженного противника? Может, ты пошевелишь остатками мозгов и подумаешь, почему тебя так взбесило то, что из себя представляет эта Линн, а, Убийца Джедаев? Или ты уже забыл, кто ты? Дерек с рыцарями может как угодно воспринимать ту историю, но ты-то знаешь, что убил бы падаванов Люка даже один. Они все были слабее, но они нападали, а ты хотел выжить. И ты бы выжил. И Линн тоже выжила — вопреки всему. Чем ты лучше ее, Бен Соло? Ты даже имя свое собственное после этого ненавидишь, как и она. Вы оба спрятались: она — за кодексом наемников, ты — за кодексом рыцарей. Вы оба сами себе придумали правила, окружили себя верными людьми, которые подпитывают вашу иллюзию правоты, позволяют верить, что иначе было нельзя. А что, если все-таки было можно? Сколько твоих кошмаров связано с той ночью? Ты помнишь их глаза, их тела у твоих ног? Это сделал ты, и ничего нельзя исправить. Ты убил себе подобных и поступил бы так снова, если бы мог выбирать, потому что иначе убили бы тебя. Так что не строй из себя Люка Скайуокера, дядю самых честных правил со скелетом в шкафу, который он не хочет замечать. Люка, который готов был убить тебя, потому что ты своим существованием напоминал ему про этот скелет — про Тьму в нем самом.