Страница 51 из 52
– С чего такой враждебный настрой? – слегка удивился я. Даже голос прорезался.
Гавриил вздохнул и потёр глаза.
– Я полюбил Валентину. Хорошая женщина, добрая… – признался он. – А после того, как ты Рыжика заберёшь… – серафим тяжело вздохнул и откинулся на спинку. – Кто знает, как повернётся? Вдруг она замкнётся, откажется от меня, умрёт от горя. Это ведь её единственная дочь.
Я задумался. М-да… ситуация.
– А с чего ты уверен, что заберу? – насторожился я.
Мужчина криво усмехнулся.
– А что, бросишь? – лукаво спросил он, изогнув бровь. – В таком положении женщин не бросают…
– В каком положении? – хором спросили мы. Варин был удивлён не меньше.
– Пойди и узнай, – спокойно повторил Гавриил. Волнение тугой струной скрутило живот, и я понял, что теперь точно не смогу отказаться. Старый прохвост серафим посадил меня на крючок. И я даже уверен, что он это нарочно сделал!
– Хорошо, – согласился я. – Если действительно получится Рыжика забрать, не волнуйся насчёт Валентины: я сделаю так, что она не умрёт от горя и точно от тебя не откажется.
– Обещаешь? – в серых глазах мужчины появился проблеск надежды.
– Даю слово, – заверил я и пожал руку.
Из кафе вышел на ватных ногах и остановился на тротуаре, подняв лицо к небу. Радостное волнение и трепет охватили душу, так бывает, когда ожидаешь чего-то хорошего. Неужели Рыжик помнит? А может, даже выход нашла?
Внезапно рассмеялся от нахлынувшей эйфории, распугивая прохожих.
– Ну, я домой? – улыбнулся вампир, понимая, что мне больше не нужна его помощь.
– Да, – подтвердил я. – Дальше я сам. Спасибо, – пожал вампиру руку и пошагал, приплясывая, ловить такси.
23.
Глава двадцать третья
Повелитель
Замер перед металлической тёмной дверью, медленно выдыхая.
Как себя вести? Что сказать? Схватить и выпрыгнуть в окно?
Да ты просто гений, Повелитель. Блин…
Жму на звонок и отхожу в сторонку. Дверь открывается, и на пороге появляется Валентина Ивановна в домашнем синем платье. Лицо женщины при взгляде на меня медленно бледнеет. Чем я её успел так напугать? Кажется, пора звонить в скорую.
– Алёну можно? – взволнованно спрашиваю, переминаясь с ноги на ногу.
– Пошёл вон! Демон! – в ужасе кричит женщина и спешит захлопнуть дверь, но успеваю первым.
– Пожалуйста, – быстро прошу я, почти умоляю.
– Нет! Ни за что! – кричит несчастная. А самое хреновое, что я даже не знаю причины.
Решаю отступить. Валентина захлопывает дверь, и я слышу её взволнованный голос. И голос Рыжика…
Сердце ухает вниз и разбивается о бетонный пол подъезда высотки.
Женщина врёт, на ходу сочиняя оправдание о пьяном соседе.
Зачем она это сделала? Почему так испугалась?
Поднялся этажом выше и принялся ждать. Ничего, скоро кто-нибудь выйдет. У меня есть время. Привалился спиной к стене и закрыл глаза.
Не знаю, сколько так простоял в режиме ожидания, но стоило услышать звук захлопнувшейся двери, подскочил на месте.
«Это Алёна!» – билась в голове сумасшедшая мысль.
Как в лучших фильмах про шпионов, я упал девушке на хвост. И стоило один раз увидеть её худенькую спину в белом кардигане, блестящие на солнце рыжие волосы, сердце зашлось в радостном ритме.
Я дрожал, дышал, замирал и, передвигаясь перебежками, следил за ней.
Рыжик шла не спеша, явно наслаждаясь весной и отличной погодой. Мысль о том, что девушке хорошо без меня, я безжалостно прогнал.
Всю дорогу едва держался, чтобы не сократить расстояние между нами. Так хотелось прижать малышку к себе, вдохнуть родной запах, закружить в воздухе, сказать, что мы снова вместе и теперь-то уж всё будет хорошо…
Первый тревожный звоночек прозвонил, когда мы оказались во дворе женской консультации. Я не совсем деревянный дьявол и кое-что понимаю, но зачем Рыжику гинеколог? И жалко, ближе не подойти, разговор не подслушать.
Нацепил очки, прикрылся буклетом, надел бахилы и пошёл следом, разглядывая стены. Девушка присела на мягкий оранжевый диванчик и достала альбом и карандаш. Не знал, что она рисует.
Из кабинета номер пять вышла беременная девушка, и сразу зашла Алёна. Меня буквально колотило от волнения. Может, простыла? Осложнения после комы?
Торопливо подошёл к кабинету и бросил взгляд на диван, где лежал забытый альбом.
Как в замедленной съёмке, беру его дрожащими пальцами и пытаюсь разглядеть знакомые черты сквозь пелену тумана.
Это я.
На следующей странице Варин. Далее Ранира с Ларианом...
Быстро перелистываю, не в силах остановиться. Она помнит. Помнит всех.
Стоп! Она рисует, но не значит, что помнит. Я… я так больше не могу, это невыносимо!
Распахиваю дверь кабинета, мой взгляд утыкается в Рыжика на кушетке с голым, почему-то, животом.
Глаза девушки резко расширяются: она явно узнала меня. Точнее, человека, которого она неоднократно рисовала. Так вот, почему Валентина Ивановна так испугалась! Внезапно осенило меня.
– Так, папаша! – грозно прикрикнула врач. – Подождите в коридоре, ничего с вашей женой не случится. Совсем уже совесть потеряли!
Рука дрогнула, и альбом выпал из рук. «Папаша?»
Папаша…
Я уже ничего не видел, потому что слёзы застилали глаза. «Мой! Мой! Моё!» – кричало сердце, а разум шептал: «Подожди. Узнай. Вдруг не твой». Но я даже думать об этом не хотел. Это же…
На ватных, негнущихся ногах я двинулся в сторону кушетки, но увидев растерянный взгляд Алёны, остановился. Снял очки, вытер глаза – несколько раз. Врач продолжала кричать. Вышел.
Упал на диван, плохо соображая. Если ребёнок действительно мой…
Отец ничего не сможет сделать. Это тот самый невозможный вариант, который каким-то чудом стал возможным.
Я не мог иметь детей без соблюдения особых условий.
Женщину для выноса наследника нашего мира подбирает бог, то есть мой отец. Для этого я должен занять его место – это раз, во-вторых, – это целый обряд. А Рыжик одним махом переплюнула все правила и забеременела. Главное, чтобы от меня. В такое сложно поверить, но я всегда ей верил. Больше, чем себе.
Минут через пятнадцать Алёна вышла, остановилась перед диваном, выдохнула и села рядом.
Сидим, молчим. Я боюсь даже пошевелиться. Жду, когда она заговорит. От неё пахнет, как раньше, а я пялюсь на её живот, прикрытый свободной кофтой: «Моё!» – шипит теперь уже и разум.
– Эм-м? – как всегда, начинает Рыжик, когда не знает, что сказать, и она удивлена. Я знаю все её жесты, манеру говорить, привычки…
Сердце щемит, а глаза выжигает огнём.
– Да ладно вам. Поплачьте, – внезапно тихо произносит она. Я поворачиваю голову и встречаюсь с такими родными зелёными глазами в крапинку. – Думаете, у вас проблемы? – продолжает она тем временем. А я смотрю и в очередной раз поражаюсь своему Рыжику. Ну какая же она классная! Невероятная! Удивительная! Да никаких эпитетов не хватить, чтобы описать её словами. Божественная!
– Я вот полгода в коме была и ни черта не помню, а выписалась из больницы и узнала, что беременна. Мама в ужасе, не разговаривает со мной, требует аборт сделать, а я счастлива. Знаете, как счастлива. Хотя, когда очнулась, была очень несчастна. Такое ощущение, словно потеряла что-то важное, словно я не в свою жизнь вернулась. Всё чужое: дом, улицы, квартира, а живот глажу и чувствую тепло. Моё. Родное. Вот и в глаза ваши смотрю и то же самое чувствую… только вспомнить не могу… – Алёна опускает голову, закрываясь волосами. А я не сдерживаю себя: слёзы текут по щекам. Стыдно? Да плевать. Я счастлив.
– Мой Рыжик… – хрипло выдыхаю и вижу, как плечи девушки вздрагивают. Обнимаю её, прижимая голову к груди. – Ты обещала, что вспомнишь… – тихо говорю, гладя её по волосам. Девушка дрожит, но не вырывается: чувствует, что я вреда не причиню. – А я обещал прийти к тебе. Я здесь. Я сдержал своё обещание. А ты? Решила ребёнка без отца оставить? – в голосе прорезался упрёк, смешавшись с весёлой грустью. Рыжик вскинула голову, чуть не выбив мне челюсть, и шмыгнула носом.