Страница 7 из 14
Административные округа имели свои климатические особенности, отличались количеством православных верующих, зависели от «человеческого фактора» во взаимоотношениях между членами церковных причтов и тюремной администрацией. Даже несмотря на эти особенности, наблюдалось, что спектр ежедневных забот пастырей со временем постоянно расширялся. Деятельность служителей Православной Церкви на Сахалине распространялась не только на тюрьмы, но и на островные школы и приюты, а также на дома вольных крестьян, приехавших на остров из разных регионов Российской империи.
Православному духовенству приходилось работать в непростых условиях, зачастую с людьми, которые безразлично относились к христианской вере. Для того, чтобы сделать влияние на островитян более эффективным, приходилось думать об увеличении количества православных приходов.
Спецификой островной территории является статус Сахалина как места отбывания наказания. На каторгу на остров ежегодно доставлялось около 1 500 каторжан. В начале ХХ столетия в островных поселениях числилось уже около 40 000 островитян, для которых было открыто всего 10 причтов и столько же священнических вакансий.
Одним из обязательных условий служения духовенства на острове Сахалин являлось наличие паствы. Ее формирование проходило постепенно и неравномерно. Особая характеристика сахалинского населения заключалась в том, что оно было неоднородным. Жители поселений острова отличались между собой по социальному положению, а также принадлежали к разным сословным и национальным группам.
Как отмечалось выше, южную часть острова в начале второй половины XIX в. занимали японцы и считали ее своей землей. На севере проживали маньчжуры, нивхи и ороки[99]. Русское население было представлено в те годы военными, несшими службу в постах. В дальнейшем для открытия и разработки в 1861 г. месторождения каменного угля неподалеку от поста Дуэ на Сахалин доставляется небольшая партия заключенных (в количестве 80 чел.)[100].
Значительное увеличение жителей островной территории происходит после подписания императором Александром II Положения комитета об устройстве каторжных работ на Сахалине (апрель 1869 г.)[101]. Остров становился особым местом отбывания наказаний для тысяч преступников. Теперь для Сахалина наступал особый период, который войдет в историю как период каторги. Тогда, по твердому убеждению членов правительства, проводимые мероприятия должны были упрочить присутствие России в этом отдаленном крае[102]. Ситуация же с заселением островной территории приобрела совсем иной характер, чем раньше.
Рассматривая итоги процесса освоения Сахалина, О. А. Курбатов отмечает, что к 1 января 1899 г. общее количество постоянно проживающих на острове людей приблизилось к 33 тыс. чел. Из общего числа выделялись каторжане, которых насчитывалось около 23 тыс. чел. Нам необходимо отметить и тот факт, что православными себя тогда называли свыше 16 тыс. островитян[103].
После судьбоносного решения 1869 г. вся жизнь островного общества руководствовалась решениями Главного тюремного ведомства. По ведомственной линии проходило согласование учреждения новых населенных пунктов. Средства из казны, направляемые на различные нужды (в том числе на сооружение церковных зданий и их содержание, выплату жалования духовенству и прочее), выделялись Тюремным ведомством и расходовались под пристальным наблюдением начальства.
Иногда кажется, что Сахалин был специально создан именно для того, чтобы здесь находилась каторга. Этому способствовало его географическое положение: он полностью отрезан от материковой части водой, а зимой морское сообщение с ним прекращалось. Навигация, следовательно, и связь с большой землей возобновлялись лишь после того, как Татарский пролив освобождался от льда. Бывшие преступники после отбывания срока наказания, по замыслу авторов реформы, могли именно здесь же начинать свою новую жизнь[104].
Во многом духовно-нравственному изменению личности должны были способствовать священнослужители Православной Церкви[105]. Тюремный род служения, который возлагался на них, требовал неимоверных усилий, ставил задачи, которые часто приходилось решать в одиночку.
Сахалинская действительность была такова, что деятельность островных священников, хотя они и относились к Тюремному ведомству, не ограничивалась лишь служением в учреждениях системы исполнения наказаний Российской империи. По сути, они являлись приходскими священнослужителями. Кроме заключенных, в поле их деятельности попадало вольное население: государственные служащие (так называемая островная интеллигенция), военные, крестьяне-переселенцы, а также коренные народы. В центре такого служения находилась христианская миссия, поэтому сахалинских священников можно справедливо назвать миссионерами. Как отмечает в своей статье М. В. Крижевский, сам феномен миссии во многом раскрывался в «уникальности харизматических личностей», совершающих миссионерское служение[106]. Этот род деятельности служителей Православной Церкви невозможно представить без священника-миссионера.
Если в первой половине XIX в. ни о какой постоянной церковной деятельности на Сахалине нельзя было и говорить, то теперь, с появлением русского населения, окрепла мысль о постоянных священниках. О тех, кто должен был непосредственно возглавлять непростой процесс воцерковления островных жителей. Представляется возможным отметить то, что первоначально их влияние на духовно-нравственный уровень населения было невелико. Причиной этому являлась малочисленность приходов, а также их отдаленность друг от друга на сотни километров. В то время прихожане действующих церковных причтов могли участвовать в богослужебной жизни всего лишь несколько раз в году[107].
Служить в этом отдаленном крае было сложно еще по одной причине. Само население, как вольное, так и невольное, мало сочувствовало церковному делу. Как писал в своем отчете о деятельности Камчатской епархии за 1883 г. епископ Мартиниан (Муратовский), «холодная Сибирь, а также оторванные от цивилизации территории Дальнего Востока никогда не отличались религиозной горячностью, которая была бы способна вызвать на подвиги высшего духовного совершенства»[108]. Об этом же говорит и А. П. Чехов, когда описывает свое путешествие по острову: «В церковь [бывшие ссыльные] не ходят, так как праздничные дни используют, чтобы отдохнуть, починить вещи или сходить за ягодами»[109].
Рассматривая состав островной паствы, стоит сказать, что подавляющее большинство относилось к ссыльнокаторжным или ссыльнопоселенцам. Далее шли члены семей заключенных, которые приезжали на остров вслед за близкими. К свободной части прихожан причтов острова Сахалин относились переселенцы – крестьяне, военные и служащие ведомственных учреждений, а также коренные жители острова.
Большая часть преступников содержалась в тюрьмах. Кто-то числился в разряде кандальных рабочих, а кто-то пополнял отряды «испытуемых» или «исправляющихся»[110]. По завершении срока отбывания наказания каторжане определялись тюремным начальством в разряд ссыльнопоселенцев. Они пользовались правом селиться с вольными жителями островных поселений, причем обязательным условием для этого было ведение ими хозяйства. Прожив таким образом некоторое время, бывшие каторжане и члены их семей получали статус «крестьян из ссыльных», что позволяло покинуть Сахалин и переселиться на материковые территории Дальнего Востока или в некоторые губернии Восточной Сибири.
99
Буссе Н. В. Остров Сахалин и экспедиция 1853–1854 гг. С. 73.
100
Дриль Д. Ссылка во Франции и России. С. 15.
101
Сахалинская каторга (вторая половина XIX – начало ХХ в): Документы и материалы: в 2 т. / сост. М. В. Гридяева, Л. В. Драгунова, Н. А. Троицкая, Ким Чан. Южно-Сахалинск, 2015. Т. 1. С. 41.
102
Новомбергский Н. Остров Сахалин. С. 19.
103
Курбатов О. А. Русская Православная Церковь на Дальнем Востоке в конце XIX – начале XX веков. С. 37.
104
История Сахалинской области. С. 16.
105
Троицкий Д., свящ. Священник тюремной церкви // Тюремный вестник. 1893. № 4. С. 138–144.
106
Крижевский М. В. Богословие миссии и миссиология: Методические замечания к учебным планам миссионерского факультета ПСТГУ // Богословие, история и практика миссий: Альманах миссионерского факультета. М.: Изд-во ПСТГУ, 2010. Вып. 1. С. 55.
107
РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 1005. Л. 16.
108
РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 1005. Л. 19.
109
Чехов А. П. Остров Сахалин. С. 59.
110
Саломон А. П. Остров Сахалин. Из отчета бывшего начальника Главного тюремного управления // Тюремный вестник. 1901. № 8. С. 68–80.