Страница 59 из 62
- Это была самая легкая вещь, которую я когда-либо делал. Когда я стоял там, перед всеми этими камерами, это было похоже на то, как говорят, что когда ты умираешь, твоя жизнь мелькает перед глазами. Я видел все предстоящие годы - и ни один из них не имел ни малейшего значения. Потому что там со мной не было тебя. Я люблю тебя, Оливия. Мне не нужно королевство - если ты рядом со мной, у меня уже есть весь мир.
- Это так прекрасно. - Она плачет. – А еще очень сентиментально.
И вот... вот она - эта потрясающая улыбка, которая поражает меня прямо в сердце.
И в мой член.
Она кладет голову мне на грудь, обнимает за талию, и так мы стоим несколько минут.
Пока Оливия не спрашивает:
- Что теперь будет?
Я целую ее в макушку и откидываюсь назад.
- Ну... у меня нет работы. - Я делаю шаг назад, хватая с окна табличку «ТРЕБУЕТСЯ ПОМОЩЬ». – Так что, я надеялся, что место мойщика посуды все еще свободно.
Глаза Оливии сверкают - одно из самых великолепных зрелищ, которые я когда-либо видел.
- Ты когда-нибудь мыл посуду?
- Ни разу. - Я чмокаю ее в губы. - Но я очень старательный ученик.
- А как же мы? Что будет с нами?
- Мы можем делать все, что захотим. Каждый будущий день принадлежит нам.
Я сажусь на стул и притягиваю ее к себе на колени. Она играет с моими волосами, обдумывая это.
- Я хочу пойти с тобой в кино. И в парк. Даже если охрана должна идти по пятам. И я хочу, весь день валяться с тобой в постели и заказывать еду на вынос.
- И ходить по квартире голышом, - добавляю я услужливо.
Оливия кивает.
- Все нормальные вещи, которые делают пары, когда встречаются.
- Это было бы для нас интересной сменой обстановки.
Пальцы Оливии массируют и гладят мою шею. Чувствую себя потрясающе.
- Значит, мы будем двигаться... медленно?
Притягиваю ее голову ближе, шепча перед тем, как поцеловать:
- Звучит идеально. Мне нравится медленно. И ты будешь полностью наслаждаться тем, как я двигаюсь... медленно.
ЭПИЛОГ
Николас
Восемь месяцев спустя
Медленно не совсем получилось…
- Отныне я объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать невесту.
Мне не нужно повторять дважды.
Я приподнимаю тонкую вуаль, отделанную кружевом, обхватываю ее красивое лицо обеими руками и прижимаюсь губами к губам Оливии.
Потом я целую ее еще крепче. С жаждой. Потерявшись во вкусе и ощущениях моей сладкой новобрачной. Оливия хихикает напротив моего ищущего рта. Генри неуместно свистит рядом со мной, а Саймон кашляет, пытаясь скрыть это. Потом звонят церковные колокола, от которых гремят наши кости, прихожане встают, и я увожу Леди Оливию от алтаря. Ее кружевное платье без бретелек, облегающее тонкую талию, с длинным шлейфом, занимающим почти весь проход, несли полдюжины маленьких девочек-цветочниц.
Толпа снаружи ликует, размахивая шелковыми флагами, белыми цветами и знаменами.
Солнце светит, небо голубое и голуби буквально летают по воздуху. Нет ничего более совершенного, чем это.
Я веду Оливию вниз по серым каменным ступеням к открытой, отделанной золотом, карете - в наши дни мы запрягаем их только по особым случаям.
Как только она с ее гигантским шлейфом устраиваются в ней, мы отправляемся в путь, махая людям на улицах, празднуя со всей страной.
И на этот раз я не возражаю против камер. Даже немного.
Наконец, мы въезжаем в ворота дворца, и я помогаю Оливии спуститься. Двадцать лакеев - в полном военном облачении - окружают нас с флангов. Их мечи поют в воздухе, когда они обнажают их и поднимают вверх, образуя сверкающий на солнце серебряный мост, под которым мы проходим. Потом наверх, в золотой бальный зал, где, надеюсь, мы сможем поесть и выпить чего-нибудь, прежде чем оба умрем.
После этого мы выйдем на главный балкон дворца, где королева официально представит нас стране с нашими новыми титулами.
Моя бабушка была в восторге от волшебства королевской свадьбы - вот почему она не оказала нам даже небольшого сопротивления, когда три месяца назад мы с Оливией сказали ей, что собираемся пожениться. Все, о чем она просила, - это позволить ей самой позаботиться о приготовлениях. Учитывая, что мы не были уверены, сможем ли провести свадьбу даже в мэрии за такое короткое время, мы дали старушке полную свободу действий. И она эффектно себя проявила.
Уинстон обнаружил, что именно Люси слила ту историю в «Daily Star» - ее способ наказать меня за то, что я подвел ее, как она чувствовала, когда мы были молоды.
Но с тех пор в прессе было полно положительных статей о королевской семье – хочу сказать, кто бы не насладился хорошей историей про «отречение от престола ради любви»? И народ был вне себя от радости. Они обожают Оливию - не так сильно, как я, потому что это было бы невозможно, но близко.
Мы с Оливией и ее отцом превратили кафе «У Амелии» в некоммерческую организацию в Штатах. Сеть ресторанов «заплати сколько сможешь», куда любой желающий может зайти, сесть за столик и насладиться хорошей едой. Они могут решить отработать свой счет или оставить те деньги, которые в состоянии оставить - или вообще ничего. Мы открыли второй ресторан в Бронксе, еще два откроются в следующем году.
Когда народ был твердо предан королевской семье, а средства массовой информации на этот раз находились на нашей стороне, парламент Весско подчинился и принял закон, над которым работали мы с бабушкой. Занятость и заработная плата начали восстанавливаться и с тех пор неуклонно растут.
Это долго и счастливо для всех нас.
Ну... почти всех.
Я замечаю своего брата в углу, хмурого и угрюмого. Это единственный образ, который он носит в эти дни. Не такой саморазрушительный, как тогда, когда он впервые приехал домой, а скорее капризный, что меня не слишком волнует.
- Хорошо, - объявляет Оливия, протягивая мне бокал шампанского, - прежде чем мы выйдем на балкон, я попытаюсь воспользоваться уборной.
Мы оба смотрим вниз на километры ткани, из которой состоит ее платье.
- Тебе нужна помощь? - спрашиваю я.
- Нет, об этом позаботятся подружки невесты. У женщин есть естественный инстинкт, как сделать эти вещи. Хотя, кроме Фрэнни, я впервые вижу кого-то из этих дам. А теперь я собираюсь перед ними писать. - Она протягивает руку и чмокает меня в губы. - Странно быть замужем за тобой.
- Со мной никогда не будет скучно. - Я провожаю ее быстрым хлопком по заднице.
По пути Оливия проходит мимо отца, который болтает с Саймоном. Эрик Хэммонд не любитель смокингов - могу сказать это по тому, как он слегка поворачивает шею и дергает себя за воротник. Но строгая официальная одежда никак не может затмить гордость и любовь, сияющие в его глазах, когда он смотрит на свою дочь. С другой стороны, Марти выглядит в серебристо-сером смокинге так, будто он в нем родился. Оливия проходит мимо, одаривая его улыбкой и поднимая вверх большой палец. Он подмигивает ей и снова начинает флиртовать с Кристофером, секретарем моей бабушки, который бесстыдно отвечает ему взаимностью. Не думаю, что я еще долго буду играть главную роль в фантазиях Марти.
Пока Оливия занимается делами, я подхожу к брату, прислоняясь к стене рядом с ним, скрещивая руки на груди.
- Поздравляю, - говорит он, надувшись. - Ублюдок.
- Спасибо.
- Олив выглядит великолепно. Придурок.
- Да. Я передам ей твои слова.
- Очень рад за тебя. Задница.
Я смеюсь.
- Все будет хорошо, Генри.
Он пьет из своей фляжки, морщась, когда глотает.
- Тебе легко говорить. Идиот.
Я сжимаю его плечо.
- Ты когда-нибудь простишь меня?
Он пожимает плечами.
- Наверное. В конце концов. Конечно, прощу. Когда протрезвею.
- Есть идеи, когда это может быть?
- Генри, вот ты где! - кудахчет наша бабушка с другого конца комнаты. - Мы должны поговорить о меморандуме, который я тебе послала…