Милосердие

Он кивнул на руку Гарри, и тот опустил взгляд. Увидел яркое жёлтое сияние вокруг указательного пальца. Помолвочное кольцо полыхало пламенем.

— Вы с мисс Грейнджер нашли, то, что я вам завещал?

— Книжку, делюминатор и снитч? — удивлённо спросил Гарри и снова посмотрел на маму. Она стояла рядом и улыбалась так тепло и нежно, что в сердце щемило.

— Да, когда-то я был уверен, что вы пройдёте, путь гораздо длиннее, — продолжил говорить директор. — Но так сложилось, что мы не всегда можем предугадывать погоду. Где все эти вещи? Меня интересует конкретно снитч.

Гарри застыл и засунул руку в карман. Золотой шарик был с ним.

— Желание мисс Грейнджер и третий дар Смерти подарили вам возможность не оставаться здесь, с нами, а идти дорогой счастья в мир, где зло больше не будет стоять на вашем пути.

Дамблдор ещё долго что-то объяснял или Гарри просто так показалось. А потом сам Гарри ещё долго общался с отцом и матерью, извинялся перед Сириусом, или и это ему показалось?

— Я не понимаю. Это всё происходит в моём воображении или по-настоящему?

— Конечно, это происходит в твоём воображении, но кто сказал, что это не может быть настоящим? — улыбнулся отец.

Гарри ещё раз посмотрел на мать — она становилась бледнее и прозрачнее, а вокзал постепенно покрывался плотным белым туманом. Внезапно пространство сотряс рыдающий голос Гермионы.

— Гарри, я прошу тебя, вернись! Вернись ко мне. Я люблю тебя, я так тебя люблю! Мне уже всё равно, хоть целый гарем себе заведи, только вернись. И пусть будет этот ребёнок…

— Похоже, тебя уже зовут, сынок.

Лили протянула призрачную руку, но так и не коснулась лица сына. Гарри шмыгнул носом, кивнул и потерянно пробормотал:

— Какой ещё ребёнок?

Он почувствовал, как его втянуло в подобие аппарационной воронки, и в следующий миг увидел перед собой широко раскрытые, покрасневшие от слёз глаза Гермионы. Она держала его за воротник пожирательской мантии и судорожно трясла, пытаясь вернуть его в сознание.

Сейчас же Гермиона смотрела так, будто не рассчитывала, что её мольбы будут услышаны.

— Гермиона, какой ребёнок? — повторил он свой недавний вопрос и заметил, что небо уже совсем посветлело.

Но ответа на свой вопрос Гарри не дождался. Гермиона вскрикнула и завыла пуще прежнего, буквально придавливая его к земле. Обхватив Гарри руками, словно боясь снова потерять, она запричитала:

— Жив! Ты жив, ты жив!

Её трясло. Она рыдала громче и громче. Никакие уговоры и убеждения не помогали остановить истерику.

— Всё закончилось, — шептал Гарри, крепко прижимая её к себе. — Я здесь, я с тобой.

Очевидно, сам факт его воскрешения был слишком серьёзным потрясением для её уже давно пошатнувшейся психики. Впрочем, окружающие тоже если и не тряслись в рыданиях, то были в явном недоумении.

— Тебе точно нужно было поступать на Слизерин, — заявил невесть откуда взявшийся Невилл.

Гарри вопросительно на него посмотрел.

— Лонгботтом прав. Ты же, как змеюка, из любой жопы вылезешь, — хмыкнул Блейз. Гарри даже обрадовался, что с ним ничего не случилось.

— Ну по задницами ты у нас тот ещё специалист, — хохотнул Нотт младший, и кое-кто негромко засмеялся. Не зло, а, скорее, облегчённо.

Когда смерть подбирается настолько близко, хочется ощутить в себе жизнь, а самое лучшее для этого — как следует посмеяться над собой. Что держащиеся за руки Блейз и Дин с удовольствием и сделали.

Гарри, продолжая успокаивать Гермиону, разглядывал недавнее поле битвы и участников сражения. Мёртвые тела были, но оставшихся в живых было гораздо больше, и это не могло не радовать.

К удивлению Гарри, Волдеморт тоже был здесь, мёртвый. Но убитый не магическим способом, а с дыркой во лбу, из которой тоненькой струйкой вытекала кровь.

— Это как? — только и спросил Гарри.

— Отец помог, — тихо ответил Дин и кивнул на Гермиону. — Ей бы огневиски.

Гарри был полностью согласен и сам бы не отказался от стаканчика горячительного напитка или просто тёплого душа. Он не без помощи друзей поднялся на ноги и нашёл взглядом министра Фаджа. Тот распоряжался поверженными пожирателями, которых уже переправляли в камеры министерства, но при этом глава магической Британии всё не сводил взгляда с Гарри. Наверняка воскрешение мальчика, который и на этот раз выжил, было не тем, к чему он привык и чего ожидал.

Отдав ещё одно распоряжении, Фадж приблизился к молодым людям.

— Вы тоже создали крестраж, мистер Поттер? — прищурившись, поинтересовался министр.

— Нет.

— Это работает по-другому, — подошёл тот самый мужчина из отдела Тайн. — Очевидно, Авада Реддла разрушила осколок внутри мистера Поттера, а оболочку не повредила.

Гарри неопределённо пожал плечами, не став объяснять кто прав, а кто ошибается, и снова обратил всё своё внимание к рыдающей Гермионе. Она всё так же продолжала твердить:

— Жив. Гарри жив.

— Вы же справитесь без нас?

— Да уж как-нибудь, — усмехнулся министр и вернулся к командованию парадом арестантов, сказав напоследок: — Если что, лучшая палата в Мунго в вашем распоряжении.

Гарри кивнул, чувствуя, как острые ноготки Гермионы уже оцарапывают шею.

— Добби! — позвал Гарри, понимая, что сил на аппарацию у него нет.

В этот момент к нему подошёл Рон и засунул палочку в карман его мантии.

— Спасибо, — кивнул Гарри.

— Береги её, друг, — тихо произнёс Рон и ушёл к своей семье.

Уизли тихо стояли в стороне. Среди них не было только Чарльза, и они оплакивали его смерть.

Добби появился спустя минуту после зова с опущенной мордочкой и поникшими ушами. Наверное, ещё переживал последний разговор с Гарри, когда тот наорал на него из-за невыполненной просьбы найти Гермиону.

— Добби, — с лёгким ощущением вины на душе, обратился к нему Гарри. — Не мог бы ты отнести нас…

Гарри задумался. А куда, собственно, можно перенестись?

— На Гриммо! — воскликнул домовик. — Великий сэр Гарри Поттер и его невеста могут отправиться на Гриммо.

— А там же…

— Добби мигом всё почистит, — заверил домовик, словно бы Поттера сейчас волновала чистота. — Вы даже обернуться не успеете.

Попрощавшись с окружающими, Гарри кивнул и покрепче ухватил трясущуюся Гермиону. Голова кружилась, хотелось просто уснуть, а потом наслаждаться покоем, который в последние годы ему только снился.

В затхлой и тёмной спальне на Гриммо, в которой они очутились, через несколько мгновений стало чисто. На некогда грязных окнах появились тяжёлые портьеры, через которые почти не проникал свет, создавая интимную и уютную атмосферу.

Гарри отвернулся от широкой кровати, которую уже перестилал услужливый Добби и направился в ванную. Как бы он ни хотел сесть, успокоится и просто подумать о прошедших сутках, битве, и тех, кого он видел на вокзале, Гермиона была важнее.

Её продолжало трясти, а губы всё так же твердили:

— Жив, ты жив.

Гарри не хотел бы отправлять её в Мунго, но и сам пока не очень понимал, как справиться со столь продолжительной истерикой. Гермиона словно бы не верила своему счастью, и всё не могла его отпустить. Ни на секунду.

Раздеваться с висящей на шее девушкой оказалось довольно проблематично, но Гарри всё-таки был волшебником. Уже через минуту он стоял, прислонившись к стене, и отмокал под душем, всё также держа на руках Гермиону. Обнажённый, как и она.

Долго под душем они не простояли. Руки у Гарри всё же не были железными и несмотря на то, что Гермиона была довольно лёгкой девушкой, скоро устали. Так что совсем скоро, во избежание эксцессов с разбитыми головами и переломанными ногами, Гарри понёс невесту в спальню.

Гермиона всё так же крепко прижималась к нему и сомнамбулически твердила:

— Жив. Ты жив.

Она продолжала произносить одно и тоже, словно заезженная пластинка, даже когда Гарри опустился с ней на кровать, застеленную свежим благоухающим бельём. Он гладил её мокрые волосы, беспрестанно повторяя, что жив, что теперь никуда не денется, что любит её.