Милосердие

Она не хотела об этом говорить, но воспоминания были слишком свежи и болезненны, чтобы о них не думать.

* * *

— Я вернулся. Пришлось прибраться в кухне после ужина и объяснить Дадли, что я давно перестал быть его боксёрской грушей, — голос Гарри звучал, словно после тяжёлого бега.

— Не могу поверить, что Дамблдор оставил тебя жить с этими ужасными людьми, — закрывая книгу, возмущалась Гермиона.

— Забудь об этом, — резко сказал он и вдруг прошептал: — Скажи мне, что на тебе надето.

Гермиона мечтательно улыбнулась и откинулась на подушки, откладывая книгу. Она подняла ноги вверх, рассматривая матовую кожу светящуюся в свете ночника.

— Гарри… Так и скажи, что хочешь, чтобы я всё с себя сняла.

— Хочу. Ещё больше я хочу посмотреть, как ты будешь это делать, — тихо говорил он низким голосом.

— Только посмотреть? — тяжело задышала Гермиона, поглаживая свой плоский живот.

— Я бы сам стянул с тебя твою маечку. Сегодня понедельник, значит на ней изображён пасхальный кролик.

Гермиона обрадовалась: Гарри уже запомнил, что и в какой день она носит, особенно это касалось нижнего белья.

— Погладил бы попу через шорты на которых хвостик, — продолжал говорить он. — Хвостик же?

— Он конечно, — лаская пальцами пояс тех самых шорт, ответила Гермиона, иногда пальцем поддевая их.

— Потом я бы стянул их и поцеловал уже твою сладкую кожу.

— С чего бы ей быть сладкой? — недоверчиво рассмеялась Гермиона.

— У тебя другой не может быть, и я уже пробовал её на вкус.

Его страстный шёпот заставил её всю затрепетать, и она почувствовала, что между ног стало влажно и горячо. Она опустила пальчики туда и погладила нежные складки. Возбуждение словно электрический ток пронзило всё её существо и она простонала:

— Я бы хотела, чтобы ты сейчас был здесь.

— Завтра. Завтра ты станешь моей, Гермиона.

— Я уже твоя. Только, — она вдруг резко села на кровати. — Я беспокоюсь. Не слишком ли это опрометчиво.

— Завтра вторник, в городе будет пусто, да и сомневаюсь, что Пожиратели встают раньше полудня, — проговорил он серьёзно. — За мной никто не следит: я несколько раз доходил до того места, о котором мы говорили. Гермиона, я хочу тебя увидеть, давай не будем начинать сначала.

— Хорошо, — согласилась она, хотя лёгкое чувство назревающей беды не оставляло её. — Я тоже очень хочу к тебе. Только давай, всё же я заплачу в гостинице своими маггловскими деньгами.

— Нет, — твёрдо ответил Гарри. — Золото обрадует их больше. Знаешь, где сейчас моя рука?

— Фу, Гарри, — рассмеялась она такой беспардонности. — Надеюсь не там, где я подумала. Хотя, — Гермиона нашла рукой свою грудь и слегка сжала её. — Расскажи.

— Я бы лучше показал.

— Представляю, — фыркнула Гермиона, — как мне приходит колдография, где ты… Ну…

— Ты хочешь завтра это увидеть, но до сих пор не можешь произнести вслух.

— Я могу, — надулась Гермиона. — Можно подумать, ты сам — заядлый Казанова…

— Ни за что, Гермиона. Только ты. Только с тобой.

От этих слов Гермиона расцвела. Мысль, что Гарри принадлежит только ей смыла всё беспокойство волной счастья и радости.

С таким же настроением она шла к Гарри на встречу по желтеющему полю, еле тронутому августовской жарой. Юбка развевалась вокруг коленей, пряди волос постоянно лезли ей в глаза, а ноги обутые в новые лакированные лодочки цеплялись за полевой вьюнок. Ничего не могло отвлечь её от Гарри, который показался с другой стороны поля. Его одежда была на удивление опрятной и даже не висела на нём, как обычно.

Гермиона замерла в сладостном ожидании, представляя, как они будут заниматься всем тем, о чём только мечтали и часто говорили.

Наконец Гарри подлетел к ней, крепко обнял и закружил. Они счастливо смеялись и остановившись, посмотрели друг другу в глаза. Гермионе так много хотелось ему сказать: как она скучала по нему, как волновалась за него, как хотела его, как любит его и кажется всегда любила. Гарри же, не сказав ни слова, впился в её губы, впитывая в себя их невинную сладость.

В тот момент, когда поцелуй стал глубже и Гермиона почувствовала, как нега растекается по её телу, Гарри внезапно отпрянул, и увлек её на землю. Гермиона ничего не поняла, но инстинктивно подчинилась ему. Она уже хотела потребовать объяснений, как вдруг над их головами пролетел красный луч, заставив Гермиону вскрикнуть.

Пожиратели смерти? Здесь? Но откуда?

Вопросы так и остались незаданными, потому что Гарри резко поднялся и потянув Гермиону за собой, стремглав помчался в сторону ближайшего населённого пункта. Гермиона бежала за ним, стараясь не расцеплять уже повлажневших ладоней.

Гарри, успевший достать палочку, отбивался от заклятий Пожирателей смерти защитными заклинаниями, которые создавали мерцающую серебристую сферу, не пропускающую лучей преследователей. Это помогло сделать вывод, что убивать подростков никто не намерен.

Гермиона, напрягая тело, стремительно бежала, стараясь не тормозить Гарри. Она сбивала ногами сорняки, которые кололи ей голые ноги, гладкими листьями и острыми шипами. Потеряв одну из туфель, она не теряя времени сбросила вторую, оставшись совершенно босой.

Населённый пункт приближался, но лучей становилось всё больше. Гермиона, не теряющая иллюзорную надежду, поддерживала защитный щит, на который уходили все силы. В это же время Гарри начал полноценную атаку, стараясь задержать, хотя бы часть Пожирателей.

Гермиона, услышав сдавленный крик за спиной, повернулась взглянуть сколько Пожирателей их преследует и ахнула в ужасе.

— Гарри, они повсюду! — закричала она, наблюдая, как поле постепенно заполняется чёрными фигурами в серебристых масках.

— Просто беги! — потребовал Гарри, сбивая заклинанием маску с одного из Пожирателей.

Гермиона хотела посмотреть в кого он попал, но не успела. Она вскрикнула, когда с правой стороны к ней подскочил оборотень, раскрывая свою зубастую пасть.

Гарри резко потянул Гермиону за спину, закрывая её собой и заклинанием Seko перерезал оборотню глотку. Их забрызгало кровью, но они, даже не заметив этого, побежали дальше.

Силы уже были на исходе, как и надежда, что они выберутся на людную улицу, чтобы затеряться в толпе.

Щит слабел и в ногу Гермионы прилетело жалящее заклинание. Она охнула от боли, но не остановилась. Гарри мрачно взглянул на неё и невербально кинул заклинание в нападавшего. По тому какого цвета был луч, Гермиона поняла. что Гарри даже не старается сохранить жизни Пожирателям смерти. Сзади прозвучал взрыв, а Гарри вдруг резко свернул в сторону, и через полминуты они оказались в тёмном туннеле. Гермиона помнила его по рассказам Гарри: именно здесь на него напали дементоры. Они уже видели свет в конце, когда вход в который они забежали заблокировали Пожиратели, среди которых оказалась Беллатриса Лестрейндж, громко расхохотавшаяся.

Гарри взглянул на Гермиону и по его виду стало понятно, что он что-то задумал. Он вдруг вскинул палочку в сторону Гермионы и выпустил мерцающий луч. Затем он несильно толкнул её в стену.

Гермиона была ошеломлена подобным поступком. Она подумала, что в Гарри попал империус или он просто сошёл с ума, но неожиданно, вместо того, чтобы врезаться в стену, Гермиона влетела в узкий проход и покатилась вниз по широкой трубе. Всё ниже и ниже, стараясь не кричать от того, как поржавевший металл в кровь царапает ей тело.

Когда она упала в дурно пахнущую воду, то резко вскочила и вскинула палочку, тяжело дыша и проглатывая комок слёз, образовавшийся в горле.

Она ждала преследователей или Гарри, но вокруг никого не было, только шум реки, где-то вдалеке нарушал полную тишину канализационной трубы.

Гарри побежал дальше, отвлекая внимание и тем самым сумел спасти её, но не себя. Вот только вместо благодарности Гермиона почувствовала острый гнев и приближающуюся истерику. Посмотрев по сторонам, она подумала, что самым верным решением будет пойти в сторону утекающей воды, но всё же решила подняться обратно.