Милосердие

— Гермиона, послушай… — начал Гарри.

— Сейчас ты мне ничего не говори. Просто ничего не говори. Но слушай. Мы всегда были вместе. Со всеми трудностями мы справлялись. Ты, я и Рон. И сейчас будет точно так же. Мы найдём способ решить и эту проблему. Мы спасём тебя, и ты будешь жить. Со мной или без меня, но будешь жить. Я прошу тебя… — она сглотнула готовые пролиться слёзы. — Прошу тебя. Только ничего не решай сейчас. Мне больно слышать, что ты так быстро рвёшь… Решил не начинать наших отношений. Я не настаиваю, просто причина не та, о которой стоит говорить.

— Гермиона, — он попытался повернуться, но она сильнее нажала на плечи.

— Сейчас мы едем на каникулы. Я прошу тебя подумать. Подумать хорошо. Потому что я не хочу, чтобы мной бросались. Я не бладжер, я обратно не вернусь.

— Я понимаю это, — он взял её руки в свои, повернулся и обнял Гермиону. Её щека коснулась его. — Просто помни, что я люблю тебя. И ничто… Ничто не может этого изменить. Даже моя смерть.

— Ты не умрёшь, — шептала она, впервые мечтая о том, чтобы весь волшебный мир скатился в адскую пропасть. — От руки Волдеморта не умрёшь. Пожалуйста, верь мне. Мы что-нибудь придумаем.

— Я верю. Верю. Нам всё равно ещё нужно найти крестражи, — вспомнил Гарри о своей главной миссии.

— Этим ты будешь заниматься? — насторожилась Гермиона. Ей очень не нравилась эта мысль, ведь уничтожение крестража — вещь весьма опасная, почти невозможная.

— В том числе и я.

— Неужели нельзя как-то оградить тебя от столь опасных занятий. Тебе ведь нужно учиться.

— Думаешь, это теперь важно? — усмехнулся он.

— Гарри, — воскликнула Гермиона огорчённо, отстраняясь от него. — Ничего нет важнее учёбы. Вспомни, сколько раз мои знания помогали нам. И не раз ещё помогут.

— Я помню, помню, — устало потёр лицо Гарри, — Иди сюда, — он увидел, как она напряжённо смотрит на него. — Пожалуйста.

Гарри потянул Гермиону к себе и укрыл её своими руками, словно защищая от всех предстоящих невзгод. Так они и сидели долгие, долгие минуты, каждый размышляя о своём. Гермиона — о том, какие книги нужно перечитать. Гарри — о том, что вот таких спокойных минут больше не будет. Он ведь уже принял решение. И пусть к этому решению его подтолкнул Дамблдор. Он понимал, другого выхода нет. А портить жизнь Гермионе не входило в его планы. Она должна быть счастливой, пусть даже без него.

— Понимаешь. Я нужен. Для того, чтобы определить, настоящий ли крестраж. Я чувствовал его. Он звал меня. Шептал мне.

— Так вы и определили, что ты крестраж? Я увидела это в глазах Снейпа. Ужас понимания. Гарри. Мы справимся.

— Справимся. Конечно справимся, — невесело рассмеялся он. — Мы всегда справлялись, — он посмотрел на Гермиону и вдруг спросил: — Давно Рон ушёл спать?

— Он ещё не появлялся, — удивлённо осмотрелась Гермиона. — Я, если честно, и забыла про него.

— Знаешь, я сам с ним поговорю. Иди спать. У тебя уставший вид, — он увидел, как она надула немного губы, и запечатлел в памяти это выражение лица. Оно показалось ему невероятно милым. — Не обижайся, отдохни. Завтра поезд. А ты наверняка опять проведёшь всё лето за книгами.

— Ну конечно, — встряхнула она волосами. — Теперь есть очень веская причина делать это. Спокойной ночи, Гарри.

Она потянулась к его губам, но он отвернул голову и она коснулась его щеки. Не заостряя на этом внимание, она поднялась и ушла к себе.

Гарри ещё минуту смотрел ей вслед, потом потряс головой и провел пальцами сквозь свои волосы. Все его мысли были заняты только одним.

«Я не хочу портить ей жизнь, — думал он отчаянно, — я слишком люблю её».

Он достал карту Мародёров и с интересом взглянул на точку с именем Рона, которая была практически приклеена к точке Чжоу Чанг. Гарри поднял брови и отправился в направлении когтевранской гостиной, нишу возле которой и занимала новоявленная парочка.

* * *

Рон весь день не сводил взгляда с Гермионы, которая постоянно — где бы ни находилась, смотрела на вход, словно там должен появиться Гарри. Рон не волновался за друга. Если уж тот в очередной раз выстоял при встрече с Волдемортом, то всё остальное ему было нипочём. А вот за Гермиону он волновался. Так она ни вела себя никогда.

Ко всему прочему к его беспокойству привязалось чувство вины. Не он ли, недавно признавшийся в любви к Гермионе, с удовольствием взял тело Чжоу. И то, что он не прекращал при этом думать о подруге, никак его не оправдывало. Возможно, этот эпизод так и останется тайной за семью печатями, и его опыт только поможет ему завоевать Гермиону. Ведь судя по всему, Гарри не особо торопился. Значит, поспешить нужно Рону.

В течение всего дня он делал Гермионе тонкие намеки. Он помогал ей носить сумку, вставать из-за стола в Большом зале и даже через силу старался слушать её нравоучения. Но ничто не могло её отвлечь от одного — волнения за Гарри Поттера. К концу дня Рон даже готов был высказать ей всё, что он думает по поводу её увлечённости избранным. Но его действия по отношению к Гермионе не остались незамеченными. О чём ему не преминула сказать Чжоу.

— Что, Рон Уизли. Попользовался девушкой и сразу на другую переключился? — сказала она тихо, когда проходила мимо.

Рон покраснел от обиды и гнева и, вместо того, чтобы высказать всё, что думает, Гермионе — проследовал в сторону когтевранской башни за стайкой щебечущих девчонок.

Пока он шёл, голова от их трескотни начала болеть неимоверно, что тоже не прибавляло Рону хорошего настроения. Невероятной удачей стало то, что именно Чжоу последней заходила в открывшейся портрет, после разгаданной загадки, которой он так и не понял.

Он сделал шаг вперёд и схватил Чжоу за руку. Она не успела вскрикнуть, как оказалась зажатой в нише в метре от входа. Рон задумался, как часто здесь встречался с ней Седрик. Ведь она не была девственницей, а значит…

— Совсем ополоумел Уизли?

— Да вот просто представляю, как часто здесь зажимал тебя Диггори.

Чжоу резко ощетинилась и сжала маленькие кулачки. Её глаза стали ещё уже, а по щекам потекли злые слёзы.

— Не смей даже упоминать Седрика. Ты и кончика палочки его не стоишь.

— Какой палочки? — фыркнул Рон.

Чжоу задохнулась от обиды и, даже не размахиваясь, отвесила не ожидавшему Рону вескую оплеуху. Он часто очень грубо и невпопад шутил и с Гарри, и с Гермионой, но ни разу его не били. И краска гнева резко покрыла его лицо.

— За что?! — вскричал он, схватив Чжоу за запястье, когда она собиралась выйти из ниши.

— Ты ещё и спрашиваешь? Ты и вправду невероятно глуп. Неудивительно, что Грейнджер выбрала Поттера.

— Тебя моя глупость не смущала, когда ты лежала подо мной в Больничном крыле.

— Я лежала… на тебе. Не путай. Ты же, помнится, ни сделал ничего. Мне просто нужно было отвлечься.

— Тогда почему я? — подозрительно спросил Рон, внутренне трепеща в ожидании ответа.

— Сгодился бы любой, — пожала плечами Чжоу.

— Значит, любой, — буркнул Рон, — отлично. Вот и ищи следующего — любого. Что ты ко мне-то тогда подходишь? — начал он протискиваться мимо неё.

И когда уже сделал шаг по направлению лестницы, услышал судорожный вздох и тонкий нервный голос.

— Я же не сказала, что мне не понравилось, просто…

— Что, просто? — резко развернулся Рон.

— Просто я не люблю, когда мне в лицо шепчут чужое имя.

Рон замялся, но тут же взял себя в руки, вспомнив…

— Это взаимно. Не ты ли в конце вскрикнула: «Седрик»? — передразнил он тонкий голосок.

Чжоу снова покраснела и, закрыв глаза, протянула руку и коснулась пальцев Рона.

— Он никогда не вернётся, — прошептала она со слезами в голосе, — и Гермиона никогда не станет твоей. Может, мы попробуем… утешить друг друга?

Рон не был так уверен в утверждении насчёт Гермионы, но и отказываться от очередного подарка в виде стройного желанного тела не собирался.

Руками он обхватил талию Чжоу и прижал её к стене, после чего впился в тонкие солёные губы. Вкус был настолько привычен, что он даже опешил от неожиданности. Чжоу снова взяла инициативу в свои руки. Она провела языком по его шее, заставляя Рона дрожать от предвкушения.