Страница 94 из 131
Пасхальное воскресенье с утра было облачным, порой даже кропил дождик. Ганна объясняла мужу, что весенние дожди "съедают остатки снега". Утром они подъехали к Припяти, к месту, где вливалась в нее полноводная весной речка Уборть. Снега уже не было видно даже в густых перелесках.
Им стало страшно, когда увидели перед собой широко разлившуюся полесскую реку. По ту сторону виднелась колокольня с зеленым куполом и позолоченным крестом. Она выглядывала из-за густых, чуть зазеленевших деревьев. Кому еще, кроме этих двух несвоевременных путников, препятствует эта полноводная река? Припять. Само название показалось Богдану воинственным.
Он соскочил с коня, помог сойти жене. Богдан легко снял ее с седла.
- Я же... тяжелая, Богдась, - произнесла Ганна.
- Легче ты мне никогда не казалась! - отвечал радостно Богдан, опуская жену на землю.
Ветер разогнал весенние облака. Река словно притихла из уважения к путникам. Зеленели стебельки ранних водорослей, шелестела уже осока, соревнуясь с весенним ветром, на широком просторе лугов. Появились первые цапли, трясогузки...
А в нескольких милях по течению реки они увидели паром. С трудом дозвались паромщика с противоположного берега.
- А к кому это ты, казаче, в наши заброшенные Петрики в гости едешь? спросил паромщик, налегая на руль.
- К матери, дяденька... Жолнера Ставецкого, может, знаете?
- Так это ты и будешь тот самый Зинько, которого горько оплакивает мать? Не откажи, сынок, и мне поцеловаться с тобой ради святого праздника. Христос воскрес!
- Воистину... А вы знаете ее, мою несчастную мать?
- Отчего же это она несчастная, коль у нее вон какой сын - орел? Значит, и невестку везешь? Ай-ай, женщине ехать в седле... Небось казачка, коли такая храбрая. Дай боже вам хорошо жизнь прожить. А мать-то знает?
- Нет, добрый человек. Некого было послать, чтобы предупредить.
- Понятно... Покуда переправятся кони, я мигом подскочу к ней. Вон там, за ветлами, и живет пан королевский жолнер...
Мать встретила их у ворот. Рядом с ней стоял ее муж, Василий. Его рыжеватая борода была старательно расчесана. Он был без шапки, в руках, на полотенце держал зарумяненный, блестящий от яичного желтка кулич.
- Христос воскресе, мама! - первой поздоровалась Ганна, целуя свекровь.
- Воистину воскрес! - ответил Василий Ставецкий и торжественно поднял кулич.
Богдан решил последовать примеру Ганны. Бросил поводья паромщику, снял с головы шапку и обнял отчима. Чуть было кулич не выбил из рук отчима, обнимая и целуя его. Только теперь почувствовал благодарность к этому человеку, позаботившемуся о его матери.
Когда Богдан расцеловался с отчимом, кто-то потянул его за саблю. Его словно кипятком обдало.
- Да это же... Григорий, братик! - последнее слово произнес он глухо.
И Богдан подхватил мальчика на руки.
- Казаком растешь! - воскликнул он, охваченный глубоким волнением.
А мать уже обнимала Богдана.
12
Богдану приятно было видеть, что Ганна чувствовала себя здесь как в родном доме. И свекровь и соседи с уважением относились к ней. Но сам он ни минуты не забывал о том, что находится в гостях, хотя и у родной матери.
Может, это глухое село угнетало Богдана? Оно выглядело убого и совсем не было похоже на приднепровские села. Правда, село утопало в зелени садов, это они увидели еще с противоположного берега реки. Притаилось в буераках, словно завороженное.
Но он не признавался, что тоскует с первого дня их приезда в Петрики, что каждое "завтра" представлялось ему счастливым днем прощанья.
А каждый день всегда начинался в окружении людей. Новые впечатления, беседы... Так и летело время. В Петриках селились и бывшие казаки, бежавшие от наказания за свои "провинности". Королевский жолнер Василий Ставецкий тоже беглец, но сейчас он уже пользуется уважением и почетом у своего начальства. Его отпустили домой на праздники за усердную королевскую службу и преданность.
- Знали бы они, чего стоит это усердие нашему брату!.. Бороду пришлось отрастить, требуют солидности, чтобы отличались от казаков. Иначе хоть бросай службу. А куда денешься? В Белоруссии людям легче живется со своими шляхтичами Сапегами да Радзивиллами, чем на Украине с чужими. Казачества у нас своего, известно, нет, но наши люди пробираются и на Сечь.
Богдан увидел, что отчим симпатизирует казакам. Это пришлось ему по душе. А как не любил он его до встречи. Оказалось, что жолнер очень много знает и умеет интересно рассказывать. Его симпатии к казакам, непосредственность в суждениях о свободолюбии невольно вызывали уважение к отчиму.
С грустью заметил он, как переменилась мать. Разбуженная совсем недавно сердечная привязанность к этому мужчине сделала ее совсем другой женщиной. За три с лишним года разлуки с сыном Матрена даже помолодела!
Богдан порой ловил себя на том, что ему хотелось бы услышать от нее слова раскаяния, чтобы винить во всем обстоятельства, безжалостную судьбу. С душевной болью вспоминал он отца. Он старался скрыть свои переживания, но разве скроешь их от матери? Она понимала сына. Теперь и он понимал, как трудно было ей совместить долг материнства с любовью к мужу!..
Матрена радовалась, что ее муж сумел подобрать ключи к замкнутой душе Богдана. Он вел с ним задушевные беседы. Рассказывал о своей службе, о недавнем заседании сейма, на котором он сам, по долгу королевской службы, присутствовал.
- Казацких послов-полковников и выслушать не захотели. А король хотя и принял казаков, но... больше отчитывал за "своеволие".
- Только и делают, что орут, как на батраков! И как не надоест это нашим людям! - не стерпел Богдан.
- Надоело уже, будь они... Нереестровые казаки как бельмо на глазу у шляхты, потому что они свободны. Казацкие полковники-послы прибыли на заседание сейма непрошеными гостями, без вооруженной поддержки, не так, как известные сенаторы да спесивая шляхта, которые ездят на сейм с войском. Свобода украинских людей очень тревожит шляхту. Послушал бы ты, казаче, выступление сенатора Юрия Збаражского. Он в каждой речи требует покончить с вольным казачеством, "не успокаивать, говорит, их надо, а избавиться от этой напасти!..". А так думает не только сенатор Збаражский, но и все члены правительства, которые захватили на Украине самые лучшие земли и заводят там имения!.. Да и королю зачем нужны сейчас казаки, толкующие о свободе, а в последнее время бунтующие из-за земли? Королю, шляхтичам нужны не казаки, а крепостные, которые обрабатывали бы их земли! Вот поэтому король и орал на полковников - казацких послов.