Страница 113 из 131
- Хороший, видать, хлопец, но... горячий. Где ты подобрал его? Рядом с ним, тот, что распахнул грудь, кажется, тоже будет неплохим запорожским полковником. Кто они, Иван?
- Тот, что намеревается бить киевских доминиканцев, прозывается Серком. Смелый и ловкий воин в бою! А рядом с ним... неужели не узнаешь Данька Нечая? Отец его недавно погиб в боях под Киевом.
- Полковник Олекса? - ужаснулся Богдан.
- Да, он. Не пускали его драться. Но когда услышал, что шляхтич Заславский бахвалился превратить православные храмы в корчмы, немедленно бросился на помощь этой молодежи. Там и голову сложил... Ну, а этот сотник тоже Иван...
- Одних Иванов подбираешь? - до сих пор еще находясь под впечатлением известия о гибели Нечая, промолвил Богдан. Что-то новое тронуло его душу: где-то идут бои, гибнут такие люди, а он... субботовскую целину распахивает.
- Да Иванов же и в святцах порой по сорока на день приходится. Это уже Иван Нечипорович, - с уважением отрекомендовал Иван Сулима Золотаренко. Так и зовем его. У него жена, двое детей. В бой с ляхами идет смело, без колебаний. В Чернигове примаком пристал, переехав туда с днепровского хутора, а свою сестру Ганну замуж выдал за полесского казака...
- Золотаренко?! - воскликнул Богдан и посмотрел на сотника, который был похож на приднепровскую девушку Ганну.
Сотник вскочил со скамьи, услышав свою фамилию. Улыбаясь, протянул бокал с вином, чтобы чокнуться с Богданом.
- С удовольствием, сотник, с удовольствием! Как ваша сестра поживает? спросил Богдан, протягивая свой бокал и подавляя волнение, вызванное воспоминанием.
- Ганна? Так не вас ли это, Богдан, частенько вспоминает она?
Богдан смутился. Помолчав, он продолжил начатый перед этим разговор:
- Говоришь, казаче, бить надо?
- Бить, пан хозяин. Страшные и коварные люди эти шляхтичи. Это саранча, налетевшая на наши земли. Только бить... - закончил молодой старшина.
- Но, друзья мои, гости дорогие! Для того чтобы бить, нужно обладать хорошей силой.
- А разве она у нас слабая? Вон как разбили войска коронного гетмана под Киевом, - добавил Сулима.
- Слыхали и мы об этой победе под Киевом.
- Да, победили королевские войска, но подписали такое соглашение, которое ничего не изменило в жизни нашего народа. То же самое, что было и в прежних соглашениях. Снова ограничили реестр казаков, а украинцы по-прежнему остались крепостными шляхтичей... - с грустью произнес Богдан и сел.
Наступила минутная тишина. Богдан и не предполагал, что так растрогает не только своих гостей, но и себя. Отодвинул бокал с вином в сторону и вышел из-за стола. Словно хотел освободиться от обязанностей хозяина. Он уже не слышал, о чем говорили гости. Только басок Ивана Богуна резко выделялся среди общего гула:
- Тарас Трясило тоже так думает! Заезжал к нам, ночевал на хуторе. Бить, говорит, и гнать надо их с пашен земли.
- А сам на Сечь бежит... - прервал его Богдан, стоявший посреди светлицы.
- Куда же деваться казаку зимой? - как оправдание прозвучали слова Золотаренко.
- Где люди, там должны быть и их вооруженные силы! - впервые за весь вечер вмешался в разговор Мартынко. И мать, улыбнувшись, одобрительно посмотрела на сына.
- Эти вооруженные силы, мои друзья, надо еще создать, их слишком мало для нашей страны. Наливайко потому и погиб, что не заботился о создании такой силы, уповая только на сочувствие народа. Все сами, своими руками... А рядом с нами - русская держава, русский народ! И этот народ, как и мы с вами, православный, является данником королевской шляхты, данником латинских иезуитов! С кем, как не с русскими, украинцам искать боевого союза? В союзе с таким народом... это уж не будет мелкой стычкой, друг мой Иван... Мало у нас еще казаков, мало и оружия, да и обученных воинов маловато, как и опытных старшин! - горячо произнес Богдан, подойдя к креслам, на которых сидели молодые казаки. Положил руки на спинку кресла Золотаренко. - Огня, правда, достаточно и у казаков, как и у их боевых старшин. А хватит ли пороху до полной победы?..
И отошел, чтобы не встречаться взглядами с друзьями, хотя самому хотелось посмотреть в этот момент на Ивана Сулиму. Полковник глядел себе под ноги.
- Москва, Россия! - задумчиво произнес он, словно разговаривая сам с собой. - Да, не протоптали мы еще дружеских путей к Москве. Неужто годами надо их утаптывать, покуда они приведут нас к военному союзу с ней?.. А сейчас давайте хоть поохотимся на эту вооруженную шляхетскую мелюзгу! Надо отбивать у них оружие, выгонять их из хуторов, пусть не объедают наш бедный люд.
- Прокладываются пути и к Москве, Иван. Покуда что прокладывает их наш православный владыка, а следом за ним и полковники дорогу найдут... А ты советуешь дразнить разъяренных зверей, какими являются для Украины шляхтичи! - снова заговорил Богдан, словно беседуя только с одним Сулимой. - Нет, друг мой Иван, я думаю иначе. Я не согласен растрачивать силы нашего народа, зля наших врагов, точно лютых псов, бесполезными стычками!
- Что же ты предлагаешь? Показывай нам путь, а сам поезжай хоть в Москву, коль не решаешься идти с нами! - выпалил Сулима, тоже выходя из-за стола.
- Больно задел ты, Иван, меня тем, что... не решаюсь. Пока я не вижу просветления на нашем горизонте и не чувствую хотя какой-нибудь поддержки со стороны Москвы. Занимаюсь писарством, ибо сегодня это самое простое, что я могу выполнять по своим способностям, дабы оставаться в стане казаков. Люблю я казацкую семью любовью, привитой мне матерью с детства! И еще думаю... а не помогла бы нам Дунайская война, которой так бредят королевские вояки? Эта война не только собьет спесь с высокомерной шляхты, но и подорвет их военную силу. Ведь помогают же австрийскому цесарю, воюют со шведами. Об этом следует подумать...
6
В светлицу неожиданно вбежал дворовый казак. Второпях он не закрыл дверь, и сразу потянуло холодом.
- Пан Богдан, снова жолнеры! Теперь... вместе со своим полковником! Да и наш полковник с ним, старшины.
Это ошеломило Хмельницкого. Густые брови сошлись у него на переносице, он замер на месте, впившись глазами в казака. Точно молния, промелькнула мысль, пришло решение!