Горький дым полыни

Он не один.

Некогда скидывать тесный смокинг, Тесей с разбега ныряет в воду, с ужасом осознавая, что сполохи продолжающихся фейерверков не могут осветить чернильной воды.

Он не видит брата.

Ледяная вода стискивает, грозит выбить из легких воздух, сжимает сердце крепкой хваткой паники, но Тесей знает, что она никогда не помогает. Для этого будет время после, когда они оба окажутся на берегу, мокрые, отфыркивающиеся от воды и, может, ругающие друг друга за неосторожность.

Но сейчас есть только всепоглощающая тишина толщи воды, сковывающий движения лед и тьма впереди.

Ты несешь свет.

Единственная невербальная магия, которую знает Тесей — это свет. Простейший огонек, который сейчас загорается на кончике белой палочки, которую он сжимает в кулаке.

Здесь не так глубоко. Не так темно.

Подхватив брата, Тесей устремляется обратно, всё-таки успевая хлебнуть ледяной воды, от чего перехватывает дыхание, и он даже не сразу понимает, что уже на поверхности, где вообще низ, а где верх — но Ньюта держит крепко.

С берега уже помогают другие авроры, Тесей смутно их различает, но видит, как они снимают оглушение с Ньюта, как он отплевывается от воды, стоя на четвереньках.

Один раз жмыр залез на верхнюю полку кухни, где хранилось варенье от мамы. Он разбил банку и весь вымазался, так что братьям пришлось отмывать своенравное животное, которое громко вопило в ванной, возмущаясь таким посягательством на свободу личности.

Потом они залечивали друг другу царапины, а сам жмыр сидел рядом с видом оскорбленной невинности, но выглядел очень смешно, мокрый, тощий и встрепанный.

Ньют сейчас похож на жмыра.

На нем и снующих рядом аврорах отражаются огни снова бьющих над домом фейерверков.

— Мы поймали его, — коротко докладывает Миллисент. — Твоя напарница неплохо себя проявила, Эмили. Надеюсь, на этот раз ты её всё-таки похвалишь. В методе кнута и пряника стоит иногда вспоминать и о прянике.

У Тесея нет сил ответить, он ложится на спину на траву, разглядывая звезды, переводит дыхание. Он дрожит после ледяной воды, но это такие мелочи, когда рядом откашливается живой Ньют, а вокруг деловито снуют авроры.

Проклятье под рёбрами не просто дергает, оно пронзает болью, заставляя Тесея перевернуться на бок и сжаться. Дыхание снова перехватывает, как будто он еще в воде, Тесей хрипит, но уже не слышит голосов.

И видит только густую тьму.

========== 8. ==========

Это Ньют тот, кто настаивает на том, чтобы ничего не откладывали до утра.

Хотя серьезная собранная Миллисент и не думает протестовать. Она только легонько касается плеча Ньюта:

— Не волнуйся, мы никогда не бросаем своих. И сделаем всё, что нужно.

Коридоры министерства пусты ночью, но аврорат гудит. Ньют приходит туда после целителя, когда понимает, что больше не может смотреть на неподвижного Тесея.

Он так и не пришел в себя. Целитель говорит, то ли перепады температур спровоцировали проклятье, то ли эмоции — но им нужен тот, кто его наложил.

Устроившись в углу, Ньют старается не мешать. Наблюдает, как на фоне темных ночных окон авроры плетут сложные заклинания, объединяют силы, чтобы заставить записку из церкви указать на карте, где сейчас темные маги. Не ждать.

Ньют думает, что Тесей мог бы попросить их и раньше совместить силы.

— Вот они.

Бринли Дарлингтон тоже здесь. Кажется, его выцепили прямо из постели, поэтому он слегка помят, но взгляд из-под бровей решителен.

Ньют не говорит ни слова, пока авроры разрабатывают план по окружению и взятию.

Он молчит, когда Бернарда Смарта оставляют следить за передвижениями, а Миллисент распределяет отряды.

Но когда они готовы выходить, он идет к ней.

— Я с вами.

— Ньют, мы всё сделаем.

— Нет, на этот раз я не останусь просто ждать.

Он делал так все долгие годы войны. Сжимаясь каждый раз, когда открывал очередное лаконичное письмо брата.

— Хорошо, — кивает Миллисент. — Но держись позади. Чтобы ни царапины! Я потом с Тесеем разбираться не буду.

Ньют и не стремится лезть вперед. Он вообще мало что понимает из происходящего. Только слепят огни фонарей, а в воздухе воняет магией и озоном. Авроры действуют слаженно, темные маги не уступают.

Но что они могут противопоставить тем, кто пришел ради одного из своих?

Ньют ставит крепкие щиты и следит с несколькими аврорами, чтобы ни один маг не ушел. Им нужны они все.

Он сам не знает, как снова оказывается в министерстве и какая-то юная девушка, назвавшаяся Эмили, растрепанная и испачканная, берет его за руку и говорит, что всё получилось.

Эта ночь остается в памяти Ньюта разрозненными картинками и сжатой в кулаке волшебной палочкой.

А потом — серьезным лицом целителя.

— Их заставят снять проклятье. Но для этого Тесей должен быть в сознании. А он не приходит в себя.

— Значит, надо разбудить, — упрямо говорит Ньют.

— Мы не можем этого сделать. Отправим в больницу, возможно, там…

— Нет! Пропустите меня.

От такого напора шарахается даже бывалый целитель. Усмехается:

— У вас, Скамандеров, явно есть семейные черты.

Ньют его не слушает. Его время стянулось до одного мига, а мир — до неподвижно лежащего на кушетке Тесея.

— Возвращайся немедленно! Я знаю, ты не посмеешь меня бросить. Ты мне нужен, Тесей.

Больше всего это похоже на лабиринт.

Вот только он не герой, который должен выбраться, он — монстр, сторожащий это место, плоть от плоти его. Он может уйти только глубже, скрываясь во мраке, едва заметно касаясь ладонями дышащих стен.

В его следах танцуют язычки пламени, его утягивает вперед.

Он может забыть, кто он сам и просто соскользнуть дальше. Где никогда не будет ни боли, ни чужих смертей.

Ничего.

Он почти готов покориться этому навязчивому желанию, бьющей извне тяге.

Но есть что-то еще.

Его личный свет, который упрямо тянет обратно, освещает единственный возможный путь — домой.

Ты мне нужен, Тесей.

Он сидит на монструозном домашнем диване, закутавшись в цветастый мамин плед. Хотя сложно сказать, он ли делает грозного аврора не таким уж суровым, или докси, которая копошится у него в волосах, устраивая гнездо.

Или жмыр и кошка, сидящие на диване рядом и наконец-то признавшие неизбежный мир.

Ньют появляется на пороге с пакетом с булочками и смотрит на мрачного Тесея. Тот сегодня должен был впервые отправиться в аврорат после проклятья, и Ньют успевает придумать с десяток плохих новостей.

— Меня выгнали.

— Из аврората? — ахает Ньют.

— В отпуск!

Требуется несколько мгновений на осознание новости, а потом Ньют начинает смеяться — так, что не может удержаться на ногах и садится на пол.

— Ничего веселого! — заявляет Тесей, и докси в его волосах попискивает. — Мне сказали, неделю минимум. Что я буду дома делать?

Ньют продолжает хихикать:

— Да ладно, что плохого в отпуске? Иногда они бывают у людей.

— И ты туда же! Дарлингтон заявил, чтобы неделю не появлялся.

— Задержусь еще на годик-другой на посту. Только ради тебя. И если после этого ты займешь мое место.

— Конечно.

— Я тоже! — снова оживляется Ньют.

— Что?

— Возьму отпуск. Поедем к маме, она будет рада. Ты на Пушке налетаешься, а я понаблюдаю за местными…

— То есть тебе работать можно, а мне нельзя?

Ньют поднимается на ноги, пока шипящий Тесей пытается выпутать из волос докси. Ставит чайник, слушая слова брата:

— Азкабанские целители готовы говорить правду, а Бернард Смарт нашел утечку информации. Вряд ли быстро, но мы сумеем доказать, кто за этим стоит.

— Выключи, пожалуйста, «голос аврора».