Страница 10 из 28
— Если они хотят остаться, это их дело. Но Академию я закрою, пока не будет понятнее с чумой.
Возражать Делмар не стал. Натаниэль тоже хранил молчание: не то чтобы он был согласен с Тео, распускать всех студентов по домам действительно не лучший выход, но и спорить с Тео бессмысленно, пока он сам не поймет, что неправ.
Налив себе еще алкоголя, Тео спросил у Натаниэля:
— Что на ваших заводах?
— Этим занимается Джессамина.
— Но ее здесь нет, так что будь добр рассказать.
— Джесс разобралась с зачинщиками беспорядков. Всё работает. Есть финансовые проблемы из-за крушения, но пока не о чем волноваться.
— Что слышно по поводу взрыва дирижабля?
Натаниэль пожал плечами. По правде говоря, в последнее время он не очень-то интересовался, а к нему домой никто не заявлялся, чтобы сообщить, что там решила императрица.
Голос подал Делмар:
— Ничего. Это и пугает. Комиссия закончила дела, но ничего не сообщила. Похоже, императрица объявит об этом завтра.
— Еще один повод явиться на этот бал, — пробормотал Натаниэль.
— О да! — с раздражением Тео кивнул на письмо, так и валявшееся на столе. — Я думал, что уговорил Ангелику не ходить, но она прислала письмо, мадам Беллавур сшила слишком прекрасное платье, и прятать его нельзя.
Так вот что на самом деле волновало Тео. Он не хотел, чтобы сестра являлась завтра во дворец. Наверняка уговаривал ее уехать за город, но Ангелика была такой же упрямой, как и сам Тео. Может, и Академию он хотел закрыть вовсе не из-за студентов, а чтобы убедить сестру.
— Это безопасно, — сказал Делмар. — Ни одного случая чумы на северном берегу реки.
— Пока.
— Ты параноик.
— Лучше расскажи, ты уверен, что чуму выпустила леди Флорин?
Делмар помрачнел:
— Да. У меня состоялся пренеприятнейший разговор с отцом. После… после того, как мы выяснили, что это за чума.
Его взгляд быстро, едва заметно метнулся к протезу Натаниэля.
После того, как они подобрались так близко к зараженным кварталам.
После того, как Натаниэль лишился руки.
— Я рассказал отцу обо всем, — продолжал Делмар. — Что эту чуму изучали в моей лаборатории. Что кто-то ее выпустил. К счастью, отец лучше меня знаком с магией Древней крови, он поверил. Вот только ни в какую не захотел слушать, что это дело рук Флорин. Он считает, она добрая и милая.
Делмар фыркнул, даже Тео закатил глаза. Все знали, насколько добра и мила леди Флорин.
— Хорошо, отец не сомневается во мне. И знает, что специально я бы в жизни не стал выпускать болезнь. Но Флорин напела ему, что это могло быть по неосторожности. Случайность, которая теперь стоит жизни многим горожанам.
Из них троих Делмару сложнее всего было играть в «благородного аристократа». Из-за несдержанного характера — и из-за того, что отец больше таскал его по лечебницам, а не по приемам благородных господ. На публике Делмар сдерживался, но с друзьями был самим собой.
Однажды, когда они сами учились, Тео сказал Натаниэлю, что они оба похожи. А Делмар другой, он не станет врать и интриговать.
Сейчас Натаниэль видел, как руки Делмара крепко сжали стакан, в который он плеснул алкоголь. Слышал, как едва заметно дрожит его голос. Он бы никогда не сделал ничего такого, что могло угрожать многим жизням. И в этом пошел в отца.
— Он грозит лишить меня наследства, — сказал Делмар. — Думаю, это единственная причина, почему Флорин еще не сделала достоянием общественности факт того, что это в моей лаборатории изучали чуму, и я ее причина. Она надеется, отец просто лишит меня всего, оставив ее дочери. Это даже лучше, чем суд в семье.
Натаниэль хорошо знал Малкольма Кардена. Он всегда был человеком суровым, с Делмаром они ссорились довольно часто, бурный нрав сын унаследовал от матери. Но всё-таки Натаниэль не сомневался, что друг друга они уважают. Если Малкольм готов лишить сына наследства и выгнать из дома, значит, он действительно очень зол.
Или встревожен.
Они говорили еще некоторое время, пока Делмар не заявил, что его не хватит еще надолго. Тогда и разошлись, в последний раз подняв бокалы.
Тео уехал первым, комкая в руках письмо Ангелики и явно рассчитывая еще попробовать уговорить ее не ходить на бал во дворец. Натаниэль задержался с Делмаром в холле курильни, среди обитых красным бархатом стен.
— Ты на ногах еле держишься. Мой дом рядом, поехали.
Делмар не стал возражать и нырнул в экипаж, устраиваясь напротив Натаниэля. Лошади тронулись почти сразу, и Нейт отстраненно вспомнил, что когда-то думал о том, что и животных можно будет заменить механизмами.
— Ты молчал почти всё время, — сказал Делмар.
— Я слушал.
— Вот не надо. Обычно именно ты предлагаешь очередные гениальные идеи.
— Разве не ты?
— Я — только планы, как воплотить их в жизнь.
Экипаж подпрыгивал на брусчатке, вызывая легкую головную боль. Натаниэль глянул в окно, где закончился дождь. Улицы сияли фонарями и освещенными теслагенераторами витринами. Но люди сливались в единую пеструю пелену, так что пришлось близоруко прищуриться, чтобы что-то разглядеть. Какое-то объявление передавали по городскому радио, но громкоговоритель явно был не на этой улице, так что разобрать слова сквозь стекло оставалось невозможным.
— Когда ты в последний раз бывал в своем кабинете?
Вопрос Делмара заставил Натаниэля резко задернуть занавеску и хмуро глянуть на друга:
— Давно.
— Я так и понял. И очень надеюсь, ты всё-таки туда вернешься.
Натаниэль только усмехнулся и приподнял протез. Щелкали насосики, механические пальцы легонько шевельнулись.
— Я пробовал, Делмар. Механизмы только напоминают о том, что я сам не могу теперь делать и половины. Не с такой рукой.
— И я себе этого никогда не прощу.
Делмар почти пробормотал последние слова, но Натаниэль услышал его. И качнул головой:
— Я сам полез вместе с тобой. Некого винить. Так получилось.
Он пристально посмотрел на замолчавшего Делмара:
— Ты поэтому в лабораториях себя загоняешь? Думаешь, в чуме тоже ты виноват?
— Без меня эпидемия не началась бы. Это чума из колоний, я думал, мы сможем найти лекарство. Но моя самонадеянность обернулась руинами. Очаг болезни рядом с первой лабораторией. Пусть Флорин ее выпустила, но это моя вина.
— Нет. Об этом тебе твоя магия не расскажет?
Делмар нахмурился. Все знали, что в Карденах сильна Древняя кровь, но говорить об этом как-то… не принято. Магию нельзя пощупать, измерить или загнать в генератор работать.
Ее нельзя покорить.
Хотя Делмар если и говорил о ней, пусть тоже неохотно, описывал, скорее, как ощущения, предчувствия. Многие вещи он просто знал, и Натаниэль не раз видел, как это знание его выручало. Отголоски Древней крови были у многих аристократов, но Кардены оставались одними из немногих, кто мог эту магию направить. Как Делмар рядом с зараженным кварталом.
— Ты знаешь, как работает магия, — ответил Делмар. — Это предчувствия, ощущения. Я не могу воздействовать на окружающий мир. Бабушка тебе не рассказывала?
— Нет. Я помню, как она брала медные пластины, которые валялись в доме и говорила, что они похожи на мёд.
Это было вполне в духе бабушки. Она всегда оставалась с одной стороны очень логичной, верившей в дело отца, в его транспортную компанию, в медь и механизмы. А с другой, пела старые песни, сравнивала металлические пластины с мёдом, который помнила с детства.
Она уплыла с дедом в колонии, когда Натаниэль был еще маленьким. Как говорил отец, эти связи оказались полезны, и не просто так именно транспорт Верленов занял главенствующее положение в империи. Бабушка с дедом там же и умерли, Натаниэль больше никогда их не видел.
Но он помнил, как бабушка напоследок потрепала его по голове и, указав на деталь в его руке, сказала, что медь всегда окропляется кровью.
Мать тогда попросила не пугать ребенка, а бабушка только усмехнулась:
— Однажды он поймет это не хуже, чем я сейчас.