Страница 5 из 22
2
Слишком хорош
С самого юного возраста я забивал уйму мячей потому, что отправлял их более-менее туда, куда хотел, и потому, что делал это хитро: вратари были невысокими, зачастую им не удавалось достать до перекладины, не прыгая, нужно было лишь положить мяч точно под перекладину – и дело в шляпе.
В «Фортитудо» я играл два года и учился основам, или, правильнее сказать, начинал совершенствовать то, что и так было у меня внутри. Использование тела, например: в зависимости от того, что я делал с мячом – бежал, пасовал, бил, – тело должно было сопровождать, обеспечивать, направлять. Мне было достаточно послушать объяснение один раз, чтобы потом хорошо выполнить упражнение, и с самого первого дня преподаватели были поражены тем, с какой легкостью я контролировал мяч. Говорили, что это обеспечивало мне большее спокойствие при выборе верного решения; на языке современного футбола это звучало бы как «выигрывать время». Секрет настолько древний, что не устаю советовать использовать его, хотя, боюсь, он исчез из сегодняшних футбольных школ: стена. Стена – это самый лучший партнер, которого только можно найти: если ты ему отдаешь хорошо, он и вернет тебе хорошо, но если отдашь ему плохо, он и вернет тебе плохо. Талант и много работы у стены с детства, во дворе школы «Манцони», научили меня контролю мяча. А контроль мяча – это пропуск в настоящий футбол.
Армандо Трилло, технический директор «Фортитудо», однажды позвал меня подписать анкету для подтверждения членства в клубе. Вернувшись домой, я рассказал об этом маме.
– Что ты подписываешь? – И мама в тревоге порвала бумагу. – Тебе всего шесть лет!
На самом деле бояться было нечего, подпись, ясно, никакой законной силы не имела, это всего лишь процедура, эмоционально вовлекающая детей в клуб, в котором они растут. Но синьор Трилло не желал оставить меня в покое, и когда мама пришла к нему с протестами, он сказал ей тихим, конспиративным голосом:
– Синьора Тотти, в вашем сыне есть что-то особенное. Когда он играет в футбол, он не мальчишка, как все остальные, он не просто лучше, чем остальные. Он – что-то другое.
Он посоветовал перевести меня в клуб, который ориентирован на более широкие соревнования, «Фортитудо» играл только в пределах квартала.
Возможность для этого наступила, когда «СМИТ» (это сокращение от Санта-Мария-ин-Трастевере) организовал просмотр для ребят моего возраста. Это был октябрь 1985 года, мне только что исполнилось девять лет – и, значит, я перешел во вторую возрастную группу, и нас с Анджело пригласили на просмотр (он тоже все еще играл в «Фортитудо»). В первом тайме мы сидели на скамейке, и я спрашивал себя: «Зачем мы здесь?» После перерыва нас выпустили на поле, я тут же начал выкидывать номера, отдавая себе отчет, что время у меня ограничено. Анджело, игравший центрфорварда, тоже был неплох. После игры ответственный за просмотр подбежал к нам. У него было лицо ребенка, который под елкой обнаружил подарок, о котором мечтал.
– Мы вас берем! Обоих!
Мой восторг бил фонтаном до небес, у Анджело энтузиазма было меньше. Мы пошли в душ, и я заметил, что шкафчики и вешалки железные, а не деревянные, как в «Фортитудо»; я искал доводы, которые могли бы убедить Анджело согласиться, но в итоге он отказался. «СМИТ» тренировался на полях, которые расположены на улице Сан-Тарчизио и около моста Маркони, действительно далеко от нашего дома, но мне было достаточно этого просмотра, чтобы понять, что для меня это шаг вперед. Если Анджело не согласится, я должен буду расстаться с ним. Только в смысле команды, конечно, в остальном мы всегда будем рядом, но это важно отметить: зов, которым футбол обратился ко мне, впервые оказался сильнее даже тормоза моей застенчивости. Нахальная ряха Анджело, с которым мы не разлучались, придавала мне уверенности, но открытый путь для моей страсти к футболу оказался важнее. В девять лет я, еще будучи ребенком, впервые понял, что идея стать серьезным футболистом может реализоваться. Или, по крайней мере, понял, что это во многом зависит от меня.
За «СМИТ» я играл меньше года, но это был ценный опыт для меня, потому что здесь я узнал, что такое боевой дух. Я помню все. Первый матч против «Спес Оми», 0:0. Первую победу против «Тре Фонтане». Первый гол, в ворота «Ина Каза», под проливным дождем – удар моего одноклубника Скано отразил голкипер, но на добивании проворнее всех оказался я. Первые знаки уважения от соперников, после гола в ворота «Аджип Петроли» – троих защитников, которых я обвел, и вратаря, мимо которого я пробросил мяч. Проще говоря, рост был быстрым и бурным. И имя появилось на слуху.
В тот год я впервые приехал в Тригорию, и мальчишку-«романисту» база «желто-красных» очень впечатлила: «СМИТ» пригласили на турнир «Прими Кальчи», мы победили в двух играх и уступили в финале, но главное, что мне удалось воспользоваться возможностью обследовать каждый уголок, доступный для гостей спортивного центра. Еще один турнир, который стоит упомянуть, состоялся в Маккарезе, пригороде Рима; мы его выиграли, а меня признали лучшим. Это было последним моим достижением в «СМИТ», поскольку я одной ногой уже был в «Лодиджани», но помню празднование с нашим тренером, Карло Бариджелли, который был еще и другом моего папы. Именно он был тем, кто организовал тот просмотр.
«Лодиджани» – это третий клуб Рима после двух грандов, и список игроков, которых он вырастил и которые пришли в Серию А, очень длинный. Мне все говорили, что это трамплин для роста. На просмотре я не сыграл ни минуты. В этом не было нужды. Мне дали мяч, чтобы я размялся, посмотрели немного и остановили меня.
– Отлично, Франческо, ты – такой, как нам и говорили, мы тебя берем.
Главным в клубе был Ринальдо Саграмола, впоследствии он работал директором многих клубов Серии А. Он вверил меня заботам двух тренеров – Эмидио Нерони и Фернандо Мастропьетро. Сначала я играл с ребятами моего возраста, потом с ребятами постарше, и, ожидая раскрытия моих физических кондиций (я все еще Гном), Нерони поставил меня перед обороной, опорным полузащитником. Скажем так, маленьким Пирло. Это замечательная позиция, потому что у меня есть нога, которая отправляет мяч далеко и точно, и таким образом я состряпал десяток потенциально голевых передач за игру. Но, когда я наконец-то начинаю расти, Мастропьетро выдвинул меня вперед, давая понять, что «перемена» закончилась. Центрфорвард, даже так: я забил сорок мячей за сезон (а эти вратари уже доставали до перекладины!) и начал догадываться, что скоро должен буду покинуть «Лодиджани», я и здесь слишком хорош. Не случайно ни Нерони, ни Мастропьетро никогда не давали мне десятый номер, хотя и понимали, что я его достоин[5]. Восьмой, и только восьмой. Ход их мыслей, как стало известно позже, был таким: давление на меня росло столь стремительными темпами, что я мог потерять голову, и «десятка» только ускорила бы этот процесс. Нерони настаивал на том, что мне нужно научиться выдерживать фолы на себе, потому что, по его мнению, мне было суждено подвергаться им в большом количестве, и не было никогда пророчества столь точного. Иногда мы обсуждали это, потому что удары становились все более акцентированными, но он был прав: это совершенствовало меня в поведении на поле. Я становился более терпимым. Проще говоря, начал сосуществовать со своим талантом.
В этом возрасте давление в основном происходит из-за ожиданий, но я научился управлять им еще со школьных турниров, когда специалисты-селекционеры шутили «пас на Тотти – и всем бежать вперед». Конечно, после нескольких игр я обнаружил, что мне стали уделять особое внимание (я всегда видел рядом с собой двоих, а в те времена наготове был еще и либеро, в случае если я убегал от обоих), и главное – замечал насупленные взгляды родителей соперников. На их лицах была смесь удовлетворения от высокого уровня игры, в которой участвуют их дети, и раздражение от того, что эту игру ведут не их дети, а соперник. Приходили и наши родители и создавали немалый шум. Не столько мои, молчаливые и сдержанные, сколько другие: отец Давида Джубилато, моего одноклубника тех лет, ставшего впоследствии профессионалом, сходил с ума от моих номеров. Слышно было только его, он хорошо воодушевлял.
5
В футболе Италии (а также некоторых других стран) десятый номер традиционно носит лучший игрок атаки команды, ее лидер на поле и вне его пределов.