Страница 14 из 29
На секунду поверив, что стоит на пороге потрясающего открытия, Трэвис чувствовал себя полностью опустошенным. Его собственное разочарование было куда сильнее, чем то, что демонстрировал ретривер. В отличие от пса Трэвис не мог свернуться калачиком на диване, опустить голову и обо всем забыть.
– Какого хрена ты здесь устроил? – спросил он ретривера, и тот бросил на Трэвиса загадочный взгляд. – В чем великий смысл всей этой возни с книгами?
Пес продолжал смотреть.
– В тебе и впрямь есть нечто особенное – или я уже пропил последние мозги?
Ретривер лежал не шевелясь. Казалось, он вот-вот закроет глаза и заснет.
– Если будешь тут зевать, черт бы тебя побрал, я дам тебе хорошего пинка под зад!
Пес зевнул.
– Засранец! – произнес Трэвис.
Пес снова зевнул.
– А теперь слушай сюда. Что все это значит? Ты что, издеваешься и зеваешь назло мне? Или просто зеваешь? Как прикажешь это понимать? И как мне узнать, что ты делаешь нарочно, а что нет?
Ретривер вздохнул.
Трэвис тоже вздохнул и, подойдя к окну, бросил взгляд на ночную улицу, где натриевые фонари подсвечивали призрачным желтым светом раскидистые ветви финиковой пальмы. Он услышал, как пес спрыгнул с дивана и выбежал из комнаты, но решил больше не искать глубокого смысла в его поступках, поскольку на сегодня с него и так хватило разочарований.
Ретривер что-то шумно делал на кухне. Звяк. Хлоп. Наверное, пил воду из миски.
Обернувшись, Трэвис, к своему удивлению, обнаружил, что ретривер держит в зубах банку пива «Курс». Банка была холодная.
– Ты достал ее из холодильника!
Собака, похоже, довольно ухмылялась.
2
Нора Девон готовила на кухне обед, когда снова зазвонил телефон. Она взмолилась про себя, чтобы это был не он.
Но это был он.
– Я знаю, что тебе нужно, – сказал Стрек. – Я знаю, что тебе нужно.
Ведь меня даже хорошенькой трудно назвать, хотела ответить Нора. Я самая обыкновенная унылая старая дева. Тогда чего вы от меня хотите? Такие, как вы, на меня и не смотрят, потому что я некрасивая. Вы что, ослепли?
– А ты сама-то знаешь, что тебе нужно? – спросил он.
Когда к Норе вернулся дар речи, она сказала:
– Убирайтесь!
– Я знаю, что тебе нужно. Ты, может, и не знаешь, но только не я.
На сей раз Нора первая повесила трубку, шваркнув ее о рычаг с такой силой, что у него, возможно, заложило уши.
Уже позже, в половине девятого вечера, телефон зазвонил снова. Нора читала в кровати «Большие надежды» и ела мороженое. Звонок так напугал девушку, что она выронила ложку в блюдце, едва не испачкав кровать.
Отложив в сторону блюдце и книжку, Нора с тревогой уставилась на телефон, стоявший на прикроватной тумбочке. Десять звонков. Пятнадцать. Двадцать. Пронзительный звон наполнял комнату, эхом отдаваясь от стен и пробуравливая череп.
В конце концов Нора поняла, что совершает огромную ошибку, не отвечая на звонки. Он знал, что она дома, но боится снять трубку, и это, несомненно, доставляло ему удовольствие. Больше, чем чего-либо, он желал власти над другими людьми. И ее робость наверняка стимулирует его, доставляя извращенное удовольствие. Норе еще не приходилось попадать в конфликтные ситуации, но она понимала, что ей придется учиться постоять за себя, причем срочно.
Она сняла трубку на тридцать первом звонке.
– Я не могу тебя забыть, – сказал Стрек; Нора не ответила, и тогда Стрек продолжил: – У тебя красивые волосы. Такие темные. Почти черные. Густые и блестящие. Мне хочется перебирать их.
Норе следовало хоть что-то сказать, поставить нахала на место или просто повесить трубку. Но она не могла решиться ни на то, ни на другое.
– И я еще никогда не видел подобных глаз, – тяжело дыша, произнес Стрек. – Серые, но не такие, как у других. И взгляд глубокий, теплый и сексуальный. – (Нора онемела от страха.) – Ты очень хорошенькая, Нора Девон. Очень хорошенькая. И я знаю, что тебе нужно. Действительно знаю, Нора. Я знаю, что тебе нужно, и собираюсь это тебе дать.
Оцепенение сменилось мелкой дрожью. Нора уронила трубку на рычаг. Наклонилась вперед, чувствуя, что еще немного – и она рассыплется на мелкие кусочки. Но вот наконец дрожь немного улеглась.
У Норы не было оружия.
Она чувствовала себя маленькой, беззащитной и ужасно одинокой.
Нора подумала о том, чтобы позвонить в полицию. Но что она им скажет? Что стала объектом сексуальных домогательств? Да они просто-напросто поднимут ее на смех. Она? Сексуальным объектом? Она была старой девой, страшной как смертный грех и явно неспособной вскружить мужчине голову, заставив предаваться эротическим фантазиям. В полиции наверняка посчитают ее либо обманщицей, либо истеричкой. Или решат, что она приняла банальные проявления вежливости за сексуальный интерес к себе. Ведь поначалу даже у нее возникла такая мысль.
Она надела синий халат поверх просторной мужской пижамы, затянула кушак. Босиком поспешно спустилась на кухню и торопливо достала с подставки возле духовки разделочный нож. Свет ручейком ртути струился по заточенному лезвию.
Нора покрутила в руке нож и увидела свои глаза в отполированной плоской поверхности. Она посмотрела на свое отражение, и у нее невольно возник вопрос, способна ли она пустить в ход такое страшное оружие против другого живого существа, даже в целях самозащиты.
Она надеялась, что ей не придется это выяснять.
Вернувшись в спальню, Нора положила нож на прикроватную тумбочку, чтобы был под рукой.
Сняла халат, села на краю кровати, обняла себя обеими руками и попыталась унять дрожь.
– Почему именно я? – громко спросила Нора. – Почему он решил пристать именно ко мне?
Стрек назвал ее хорошенькой, но Нора знала, что это неправда. Ее собственная мать бросила ее, оставив на тетю Виолетту, и за все двадцать восемь лет лишь дважды навестила дочь, последний раз, когда той было шесть лет. Отца своего Нора не знала, никто из семейства Девон не захотел взять девочку к себе. Виолетта откровенно объясняла это ее непривлекательной внешностью. Следовательно, хоть Стрек и назвал Нору хорошенькой, она явно не могла ему нравиться как женщина. Он хотел совершенно другого. Хотел получить острые ощущения, запугивая ее, подавляя и обижая. Такие люди встречаются. Нора читала о них в книгах, в газетах. Да и тетя Виолетта тысячу раз предупреждала Нору, что если мужчина подойдет к ней с улыбками и льстивыми речами, то исключительно для того, чтобы потом было больнее падать, когда он ее бросит.
Через некоторое время дрожь прошла. И Нора снова легла в постель. Мороженое давным-давно успело растаять, пришлось убрать блюдце на прикроватную тумбочку. Нора взяла в руки роман Диккенса и попыталась погрузиться в рассказ о Пипе. Однако она то и дело прислушивалась к телефону и поглядывала на разделочный нож, а еще на открытую дверь в коридор второго этажа, где ей почудилось какое-то движение.
3
Трэвис прошел на кухню, собака последовала за ним.
Показав на холодильник, Трэвис сказал:
– Покажи мне. Повтори свой трюк. Достань пиво. Покажи, как ты это сделал.
Однако собака не сдвинулась с места.
Трэвис присел перед ней на корточки:
– Послушай, мохнатая морда, а кто помог тебе выбраться из леса и оторваться от преследователя? Я помог. Я тебя отмыл, накормил, приютил. И теперь ты мой должник. Кончай придуриваться! Ты ведь можешь открыть холодильник, да?
Ретривер подошел к старенькому «Фриджидаеру», ткнул головой в нижний угол эмалированной дверцы, подцепил ее зубами и, напрягшись всем телом, с силой потянул на себя. Резиновый уплотнитель громко чмокнул и отошел. Дверца приоткрылась. Просунув голову в образовавшуюся щель, собака подпрыгнула и уперлась передними лапами в полки для хранения продуктов.
– Что б мне провалиться! – воскликнул Трэвис, подойдя поближе.
Поставив лапы на вторую полку, где Трэвис держал банки пива, диетическую пепси и овощной сок «V-8», ретривер вытащил еще одну банку «Курса», уронил ее на пол, позволив дверце холодильника захлопнуться, после чего, подцепив банку зубами, подошел к Трэвису.