Страница 5 из 7
– У них замок вечно заедает. Давайте я его вам отвёрткой открою!
И что-то там повернул, за что я его сердечно поблагодарила.
В экологическом фонде сегодня плясали до упаду. Торгаши принесли какой-то «бальзам», но «кузнечик» сказал:
– Извините, но мы сейчас смотреть ничего не будем: все празднуют.
Ещё предлагали фильтры для воды:
– Я знаю, что вода у вас здесь плохая, а станет водичка чистая, серебристая…
И я занесла координаты их фирмы в журнал как распространителей экологической продукции.
8 июля 1998, среда
А сегодня Яна пришла. Говорит:
– Главное, я захожу в первую попавшуюся дверь и спрашиваю: «А Алина здесь работает?» – «Это такая чёрненькая, с каре? Последняя дверь налево».
И мы пошли в библиотеку на Талсинской, где Яна года два не сдавала книги. Молодая унылая библиотекарша с неудачной стрижкой под Мирей Матье простонала:
– А что же нам сказали, что «здесь такая не проживает»? Вот в карточке написано: «Не проживает». Мы звоним и спрашиваем: «Адрес – такой?» – «Да, адрес этот, но здесь такая не проживает!!!» И ещё истеричным голосом таким, противно даже…
Яна повернулась ко мне, многозначительно вытаращив глаза. Её мать торговала на рынке и от всех пряталась. Меня она терпеть не могла, и моя мама Яну – тоже.
«Янка твоя мне не нравится», – всегда задумчиво говорила она.
А Яна чем-то больна. Я недавно зашла в её двор с утра, и мать на неё рычала: «Ты должна ходить на физиолечение! Я советовалась со специалистами!»
– Я с утра ходила на физиолечение и зашла к тебе, – поликлиника у нас в двух шагах от площади.
– А что у тебя?
Но Яна сделала вид, что не слышит. Так зачем тогда начинать разговор?
На обратном пути она зашла на рынок к матери. А там кипела своя жизнь. Двое мужчин ссорились с торговкой, кому идти на обед.
– А мы тебе в термосе принесём! – пообещал один.
А другой обернулся, и пожаловался уже мне:
– Вот пустоголовая!
Возле ларьков на мосту мы встретили двух тёлок, каких-то знакомых Яны с её кружков. Одна – с очень белой кожей и очень чёрными волосами.
– А мы в библиотеку ходили! – какого-то чёрта похвасталась Яна.
Девки, естественно, стали издеваться:
– В библиотеку?!! В библиотеку!!!
Я молча ускорила шаг, и Яна догнала меня.
– Это две дуры, я их не люблю.
– Тогда зачем общаешься?
И мы вернулись в «экологический домик», как его прозвали в народе. Яна решила зайти в турбюро под видом туристки.
– Где вы хотите отдохнуть? – услышала я из-за двери подобострастный голос.
В «Мособлтуре» работали две противные старые тётки. Низенькая и толстенькая Нина Филипповна, длинная и худая Лидия Федосеевна.
Во всех организациях, кроме нашей и Совета ветеранов, стояли железные двери. Напротив нас – Общество книголюбов и они, дальше – АТП – Административно-техническое предприятие, и АТИ – Административно-техническая инспекция, и у самого входа – Районный экологический фонд. Это по правую руку. А по левую – Управление экологии у самого входа, турбюро и мы за деревянной белой дверью. У Совета ветеранов и то створчатые, обитые потрёпанным дерматином чёрного цвета!
Яна выпорхнула из турагентства, и мы уселись на древних откидных стульях между Советом и АТП. К нам подошла старая полосатая кошка, уже на сносях.
– Ой, что с ней делать, что делать! – заплескала ручками уборщица в чёрной косынке, по-колхозному повязанной концами назад.
– Алька, представляешь, как классно! – Яна тоже была холериком, как и Михаил Викторович, а точнее, холериком-сангвиником. – Есть классный тур, пароход по Волге! Там будут всякие певцы! Вот бы поехать!
– Ты же давно не любишь поп-музыку, зачем тебе это? – удивилась я.
– Алька, как тебе повезло! Ты будешь защищать природу и получать за это деньги!
И я поёжилась и подумала: а может, всё обойдётся?
Опять заходил Хлопунов.
– Ну, Алинка, как жизнь?
– Да не очень…
– Что так плохо? Жизнь прекрасна и удивительна!
Я боюсь этой цитаты из Маяковского после фильма «Прикосновение»1.
***
После обеда я уже сама пошла в библиотеку, только другую, центральную. Я хотела взять стихи Николая Рубцова.
А там работает очень противная, толстая баба, Надежда Владимировна, рот у которой никогда не закрывается. А ещё она хамит напропалую, и очень плохо относится к своим служебным обязанностям.
– Не знаю, как ты выбирать будешь, – темно.
Это Чубайс обесточил «бюджет». Свет отключили и в роддоме, и там, в кувезе умер недоношенный ребёнок.
– А я и не выбирать.
– Сдать?
– Да нет же, у меня – свободный формуляр. Я хотела взять стихи Николая Рубцова.
– Рубцов у нас в подсобке, а там темно.
– Хорошо, я потом зайду.
– Да, Алиночка, – неожиданно подобрела Кручинина.– У нас уже третий день, как нет света!
Этим летом началась разруха, – не было воды и света. Но коммунальная буря обошла меня стороной. У нас газовая колонка и горячая вода в любое время. А какая-то молодая женщина из высотного дома в микрорайоне «Заречный» жаловалась в газету, что два месяца нет воды, и не работает лифт (охотники за цветметом поснимали головки, и в микрорайоне не действовали тридцать «подъёмников»!), а ей приходится таскать на восьмой этаж коляску и греть воду для стирки пелёнок.
– А с электричками что сейчас творится! – стонала Кручинина на своём абонементе.
На днях муниципалитет выдумал себе новый бизнес, – на запрете клеить объявления в неположенных местах. В 80-е годы у Старой почты на площади, у входа, где на втором этаже принимали и выдавали посылки-бандероли, была будка адресного бюро, где объявления принимали за плату. Тут же стоял «складень» на ножках, – три застеклённые доски с объявлениями. От него до сих пор дожила одна доска, куда ещё клеили!
И вот теперь администрация ввела штраф за несанкционированную расклейку: 286 тысяч неденоминированных рублей с физических лиц, и 486 тысяч с юридических. Поставили голубые грибки – новые доски. Владимир Лобанов, придворный корреспондент, агитку накатал:
«Случается порой, что нам надо срочно продать квартиру или автомобиль «газель». И мы, тщетно обегав всех знакомых, решаемся на крайний шаг, – повесить на столбе объявление. Вы только посмотрите, сколько их загрязняют наш город! Написанные от руки, напечатанные на машинке, и даже набранные на компьютере! Но теперь за это – большой штраф, размещать объявления можно только на симпатичных грибках. И ваш листочек никто не сорвёт и не унесёт ветром».
В общем, обработка мозга.
Впрочем, штрафовали не сразу, сначала звонили и предупреждали, – АТИ. А тем, кто не слушался, они … «обрывали телефоны». Это я подслушала сегодня в коридоре.
Рядом с нашей комнатой стоял стол. И вот пришла женщина, торгующая вразнос чаем для похудания, поставив туда свой баул. К ней тут же стеклись изо всех комнат.
– А вы в эту комнату загляните, там один человек сидит, – ехидно, прекрасно зная, что нет денег, предложил насчёт ВООПа сегодняшний «кузнечик».
– Один человек – это неактуально! – отрубила торговка.
9 июля 1998, четверг
Сегодня объявилась Галина Георгиевна:
– Аля, что-то замок не действует? В нём никто не ковырялся?
У меня душа в пятки ушла, что меня сейчас выгонят, – сказать «уволить» не правильно, меня же не оформляли! Но я рассказала про вчерашнего серого «кузнечика» с отвёрткой.
– Так это же Сыроежкин Георгий Михайлович, директор экологического фонда! Заколебал уже, вредитель!
Меня председатель не ругала, и я подумала, какая же она добрая и хорошая.
– Где же у меня дома этот замок лежал? – задумалась она. – Надо Сафронову позвонить…
Поскольку в четверг у всех приёмный день, на месте была Ирина из ВООПИиК – Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, и Лепёхина пошла к ней. Я услышала, как она ноет в трубку своим вечно стонущим голосом меланхолика:
1
Фильм ужасов режиссёра Альберта Мкртчяна (1992).