Страница 4 из 28
Отдышавшись и придя в себя после кратковременной потери сознания от перегрузки, из-за которой затрещали все кости, как мог перебрался к большой пробоине в корпусе и совершенно вовремя скрылся в ней – рядом со станцией прошла пара драконовских истребителей-торпедоносцев, патрулирующих на высоких орбитах среди обломков кораблей и станций планетарной обороны людей.
Дальше всё было намного проще…
Следов присутствия или наличия драконовских абордажников тут вовсе не было – смысл потрошить расстрелянную станцию, если все наличные силы нужны для штурма планеты. Поэтому, привязав сержанта за выступающую трубу внутри разбитого отсека, осторожно отталкиваясь и пробираясь через нагромождения обломков обшивки, проводов и мусора, приблизился к болтавшимся невдалеке телам мёртвых членов экипажа станции.
Как и положено во время боя, они все были в скафандрах, но дыхательные и энергетические ячейки у них были изъяты, что говорило о том, что тут покопались люди, которым тоже нужно выживать – у драконов совершенно иные системы, поэтому такими вещами они, как правило, не заморачиваются.
Разгерметизированный коридор закончился обычной раздвижной дверью, и к моему удовлетворению, на её панели горел сигнал, что на той стороне есть атмосфера. Набрав комбинацию запуска режима шлюза, я на всякий случай приготовил оружие и стал ожидать.
Звука сигнала не было слышно из-за элементарного отсутствия воздуха, но минуты через две дверь открылась, и я вплыл в небольшое переходное помещение, которое выполняло на данный момент роль воздушного шлюза. Прошло ещё немного времени, и через скафандр стало слышно, как шипит наполняющий помещение воздух, и тут же включился такой яркий свет, что встроенный в скафандр светофильтр был вынужден подкорректировать пропускную способность моего забрала.
Я опять усмехнулся – обычная практика при ожидании вторжения. В шлюзе зажигается яркий свет, а в помещениях, куда я должен буду попасть, наоборот – всё затемнено, и пока видеосистема боевого скафандра начнёт корректировать яркость и контрастность, обороняющиеся получат тактическое преимущество во времени для нанесения первого удара по полу-слепому противнику…
Вторые двери открылись, и я, совершенно не удивившись, уставился в направленные на меня стволы лёгких плазмомётов в руках четырёх человек, одетых в штурмовые скафандры контрабордажной команды. Ребята вполне профессионально оборудовали завалы и укрытия и держали меня на прицеле. В шлюзовом помещении однозначно были камеры системы видеонаблюдения, и меня должны были осмотреть со всех сторон, поэтому, не делая резких движений, я демонстративно опустил ствол пулемёта, глянул на датчик состояния воздуха, открыл щиток скафандра и глубоко вздохнул.
Всё – как обычно в аварийной ситуации: запахи сгоревшего пластика, простого дыма, какой-то плесени и нечистот. В таких ситуациях автоматизированная система жизне-обеспечения сразу отключает и искусственную гравитацию, и многочисленные фильтры, потребляющие уйму энергии, и холодильники продуктов, и ещё, конечно – сантехнические утилизаторы…
Защитники станции остались на своих местах, и только один из них – так же, как и я – открыл щиток своего скафандра и, легко оттолкнувшись, но не опуская плазмомёта, поплыл ко мне, причём так, чтоб не перекрывать сектора обстрела своим бойцам. Молодой парень с привычной для человека, постоянно находящегося в космосе, бледностью с напряжением и с какой-то надеждой разглядывал меня. Пара мгновений – и он представился:
– Лейтенант Назборн. Станция «Ольент-18». Командир контрабордажной команды.
– Старший лейтенант Мелан. 14-я бригада. Штурмовые части.
– Мы видели, как вы линкор подорвали, – сразу перешёл к делу лейтенант, его глаза лихорадочно блеснули, и тут же, осознав сказанное мной, он переспросил: – Но ведь 14-я бригада не принимала участие в обороне… Вы пришли из-за внешнего кольца оцепления к нам на помощь?
Я коротко кивнул.
– Значит, нас не бросили. А то после того, как драконы уничтожили все ретрансляторы, мы не знаем, что и думать, да и полковник Хорг – капитан станции – приказал отключить все передатчики.
Судя по тому, что стволы плазмомётов опустились, а щитки скафандров бойцов контрабордажной команды пооткрывались, к нашему разговору уже все прислушивались с максимальным интересом.
– У меня там сержант тяжело ранен…
– Да мы видели, как вы маневрировали, и то, что вас было двое…
Тут лейтенант замер, видимо, выслушивая какую-то команду по внутренней связи. И тут же заговорил:
– Не волнуйтесь, мои люди его заберут и отправят в медицинский модуль. А сейчас полковник Хорг с вами очень желает переговорить.
Пока мы в сопровождении двух бойцов пробирались по коридорам, на меня обрушился целый град вопросов, на которые приходилось степенно и последовательно отвечать. Шла война, и были нередки случаи, когда драконы подсылали предателей, которые взрывали военные объекты и склады, убивали командиров и сеяли панику. Поэтому даже в такой ситуации меня как могли проверяли, но и попутно получали интересующую их информацию о положении на планете. Особо их заинтересовал мой пулемёт, но узнав, что это – примитивное кинетическое оружие, как-то сразу охладели к нему и перевели разговор на обстоятельства уничтожения драконовского линкора.
Вот тут их, конечно, понесло – наш рейд на орбиту в захваченном драконовском катере был верхом смелости и безрассудности, но тем не менее результат был налицо: огромный уродливый обломок линкора дрейфовал где-то в полутысяче километров от повреждённой орбитальной платформы.
Так как на станции были отключены все избыточные потребители энергии – а к ним относилась и система искусственной гравитации – то нам приходилось перемещаться, как при полной невесомости. Вращение станции не создавало даже сотой доли силы тяжести, но это всё равно избавило нас от привычных для невесомости – тем более для аварийных кораблей – куч мусора, через которые всегда приходилось буквально пробираться. Но особыми мерзкими качествами обладали капли воды, масла, крови и технических жидкостей из систем кондиционирования и очистки воздуха. Сейчас все эти прелести мягким ковром покрывали одну из стен, и приходилось двигаться по затемнённому коридору так, чтоб не измазаться.
Но наше путешествие быстро закончилось – станция-то небольшая, типовая, такие обычно быстро собирают как конструкторы для оперативного, качественного, а главное – недорогого усиления планетарной обороны.
К моему удивлению, меня потащили не в карцер, не в центр управления, а в достаточно просторную комнату – украшенную какими-то экзотическими зелёно-фиолетовыми растениями – являющуюся капитанской каютой…
Здесь меня достаточно приветливо встретил невысокий, налысо бритый худощавый живчик в чине полковника. Своей мимикой, постоянным движением глава станции вызывал ассоциацию с гиперактивной обезьяной, и я с трудом сдержал улыбку, прекрасно понимая, что человек реально на взводе, что уже долгий срок находится в состоянии сильного стресса и скорее всего работоспособное состояние поддерживает действием каких-то стимуляторов. Видимо, он по своим каналам постоянно был на связи с контрабордажной группой и прекрасно слышал и мой рассказ его людям, и импровизированный допрос, который мне устроил лейтенант, поэтому разводить антимоний не стал и сразу перешёл к делу, опуская армейские формальности.
– Видел я, старлей, как вы линкор подорвали… Молодцы! Говоришь, из 14-й бригады? Связь есть? Когда будет производиться деблокада?
– Есть переносной комплекс, но он на планете остался с группой. Мы – всего лишь разведка, бросили прощупать ситуацию. По большому счёту – это был полёт в один конец. А у вас есть связь с поверхностью?
Маленький полковник задумчиво вертел в руках какую-то статуэтку и, казалось, не слышал моего вопроса.
Прошло несколько мгновений…
– Нет, – ответил армеец. – Когда драконы прорвали оборону, у нас была команда из штаба имитировать максимальную степень повреждений, по возможности восстанавливать боевой потенциал станции и ждать команду на открытие огня. Режим полного радиомолчания. «Восемьдесят седьмая» сутки назад попыталась связаться с поверхностью и открыть огонь, так прожила всего двадцать минут. Сам, наверное, видел её остатки.