Страница 71 из 147
- Может быть, мужественный наследник отважного ханского рода Мухамед Гирей осмелится подать такой совет? Мы ведь только чауши его светлости султана и должны рассказать ему о нынешнем положении дел, - чем дальше, тем мягче, но все еще упорно настаивал на своем Искандер-бей.
Вдруг до ушей сидевших в шатре донесся шум. Они умолкли, повернувшись к входу. Слепой на один глаз татарин, стоявший на страже, стремительно просунул голову в отверстие и, не испросив разрешения, прошипел:
- Гордость гвардии высокого султана, храбрейший воин Турции Ахмет-бей убит возле Днестра!.. Вернулся разведчик Селим...
- Селима ко мне!.. - с трудом выдавил Мухамед Гирей, чувствуя, как из его рук ускользает Крымское ханство.
Селим поджидал возле шатра. Ни переодеться, ни привести себя в порядок после такой рискованной разведки он не имел времени. За эти несколько дней он похудел, как после тяжелой болезни. Большой, с горбинкой нос, похожий на клюв хищника, как будто изогнулся еще сильнее. Заросшее лицо, взлохмаченные усы, глубоко запавшие, черные, словно налитые кровью глаза говорили каждому, что этот раб недаром ест хлеб с султанского стола.
Его втолкнули в шатер. От этого толчка грек зашатался и, мягко упав на колени, пополз по ковру. Прикладывая правую руку то к сердцу, то к челу, Селим чуть ли не до земли склонил свою голову в почтительном поклоне.
- Великий батырь, гордость мужественного Крыма! Разреши... - низким охрипшим басом обратился Селим к Мухамеду Гирею.
- Разрешаю, говори об Ахмет-бее... - перебил его хозяин шатра, опершись локтем на саблю.
Ему нравилось, что этот верный раб, омусульманенный грек, и в таком положении не растерялся, не утратил достоинства воина, искусно придерживая левой рукой кривую турецкую саблю.
- Гордость гвардии его милости султана Ахмет-бей... лежал убитым на дороге за Могилев-Подольском... За двести пиастров его прах перенесли к кургану в лесу и предали земле, ло иллах илалла... - тяжело вздохнув, закончил Селим свое печальное сообщение.
- Ла иллах ил аллаг... - будто поправляя грека, повторил Искандер-бей вступительную сунну из Корана, молясь за упокой души погибшего. Как и все присутствующие, он провел ладонями по лицу.
Только теперь Селим поднялся на ноги и выпрямился так, что захрустели кости его стройного, занемевшего в поклоне тела. Он стоял, ожидая вопросов или приказаний...
- Как и где ты наскочил на след? Кто из неверных собак посмел поднять руку на правоверного? Рассказывай все, что видел, о чем узнал... За хорошую службу получишь награду, назначаю тебя старшим разведчиком, торопливо произнес Мухамед Гирей, словно боялся, что Искандер-бей поведет допрос в ином направлении.
Селим еще выше поднял голову, будто целился своим горбатым носом в будущего властелина Крыма. А тот стоял, расправив грудь, ожидая ответа подчиненного.
- Под Паволочью, где произошел бой Ахмет-бея с казаками...
- Ты видел во время боя казаков, а не жолнеров гетмана Жолкевского? грозно перебил Мухамед Гирей разведчика, шагнув к нему со свирепым видом.
Что сие значит - знал каждый аскер [солдат (турецк.)] их войска. Ничего хорошего не жди от рассвирепевшего Мухамеда Гирея.
- Ни тех, ни других я уже не увидел на месте боя, наша мудрость и повелитель... Я только расспрашивал у людей, прикинувшись мирным путником. А местные... мужики, а может, и казаки... Они недовольны своеволием жолнеров, да-да. Вероятнее всего, что именно Жолкевский наскочил близ Паволочи на отряд светлейшего нашего батыря...
- Ахмет-бея...
- Разумеется: на отряд гвардейцев Ахмет-бея. Наш арслан [лев (турецк.)], гордость султанской гвардии, прорвался из окружения врага и с остатками храбрых синопцев вышел к Днестру. Они, наверное, возвращались сюда, когда по пути встретили обоз львовских купцов. Очевидцы из числа неверных видели на дороге и в лесу следы побоища, но кто на кого напал божились, что не знают. Видел несколько десятков трупов правоверных, а в лесу трупы гяуров...
- Ахмет-бей?..
- Неверные рассказывали, что в тот лес бежали купцы. Синопцы, естественно, не разрешили им бежать... Женщину, юркого мальчишку и нескольких мужчин, взятых в ясырь, синопцы уже заарканили, как вдруг словно с неба или из ада налетел вооруженный отряд... Среди них был известный мне Горленко из Чигиринского староства и какой-то Силантий, гяур из русских...
- Из Чигиринского староства? Так это же и есть королевские вооруженные силы Речи Посполитой!.. Ну вот вам и доказательство, светлый разум и глаза Высокого Порога уважаемый Искандер-бей! - Мухамед Гирей вдруг почувствовал себя победителем. Он выдернул саблю из ножен и взмахнул ею так, что казалось, искры посыпались. - Вооруженные отряды Чигиринского староства преследовали отважного Ахмет-бея вплоть до турецкой границы! Король подписывает соглашения с султаном, а его гетманы ловят по дорогам и убивают правоверных, удовлетворяя звериную жажду мщения гяуров...
Обескураженный чауш повернулся к Селиму и спросил:
- Это правда, что известный тебе Горленко служит в коронных войсках Чигиринского староства? Ты можешь доказать, что этот королевский воин Речи Посполитой уничтожал правоверных на турецкой границе?..
- Пусть на это будет воля нашего вождя, ясного солнышка Крыма, нашего мужественного повелителя... Неверный, говорю же вам, побожился на кресте, глядя на солнце, что буланый конь Ахмет-бея, родной брат султанского араба, был привязан к мажаре, на которой ехали раненые чигиринцы. А я хорошо знаю обычаи... этого края - конь убитого врага становится собственностью победителя. Наверное, тот раненый гяур, убийца правоверного батыря, и был владельцем трофея... жолнер или реестровый казак, возможно, шляхтич, который командовал чигиринцами. Не будет же сам Жолкевский водить небольшие отряды.
- Кровь за кровь! - провозгласил после минуты напряженного молчания окончательно овладевший собой Мухамед Гирей.
Посмотрел на вытянувшегося Селима и снова поднял саблю, словно шел в бой. Селим в тот же миг вытащил и свой палаш.
- Кровь за кровь! - как эхо, один за другим произнесли присутствующие.
Мухамед Гирей подошел к Селиму, вытянув клинок в сторону Днестра, приказал: