Кто ты, моя королева

Нэлли

Ноги трясутся, как желейные. Позвоночник ломит невыносимо, в голове стучит стадо дятлов. Но я стою. И пускай со стороны это выглядит жалко, пускай уже через пару минут я начинаю заваливаться и меня ловит бдительная Сэльма, всё равно чувствую себя так, словно завоевала олимпийское золото.

— Ваше величество, хватит. Вы доведёте себя до переистощения. Даже этот результат уже гораздо больше, чем можно было надеяться. — зудит целительница. Может, королеву она и не любит, но врачебный долг исполняет исправно.

— Нет. Вечером. Ещё. — скриплю я, пока она разминает перетруженные мышцы, подлечивая их магией.

И дело не только в том, что король выставил мне требование. Дело во мне. Меня гонит вперед потребность действовать. Я усердно выполняю упражнения, и упорно заставляю себя терпеть боль, думаю, как справиться с поставленной задачей… Да что там, я думаю о чём угодно, лишь бы не о том, что упорно лезет в голову. Осознав, что королева то умерла, через некоторое время я закономерно задалась другим вопросом. А я? Что случилось со мной в моём мире? И вот тут мне стало страшно. Раз моя душа здесь, то тело значит умерло? Или может нас с этой Тэрэсой поменяло местами? Как жаль, что память у меня хорошая и я прекрасно помню слова Варэка о том, что яд, которым её травили, выжигает душу. Можно, конечно, надеяться что это образно сказано, что он преувеличил. Но на подкормке появляется неприятное, страшное знание. Она умерла насовсем. Ничья душа не заняла моё тело на операционном столе. А даже если бы заняла, там нет магии, и надежда, что меня откачают, мизерная. А значит, я там скорее всего умерла. На глаза наворачиваются слёзы, и я закрываю их, чтобы спрятать.

И как раз в этот момент слышу, как открывается дверь. Пожалуйста! Только не король! Только не король! Что, у него дел других нет? Приоткрыв один глаз, не могу сдержать облегчённый вздох. Рядом с кроватью стоит и встревоженно наблюдает, как месит мои ноги сосредоточенная Сэльма, принц Тайрэн.

— Здравствуйте, мама. — хмурит он брови.

— Здравствуй. — каркаю я, искренне улыбаясь.

Мальчик удивлённо моргает. Зрачки расширяются, как и глаза, становясь огромными.

— Вы можете говорить? — восклицает с искренним восторгом.

— Да. Немного.

— Я так рад, мама. Как вы себя чувствуете?

— Хорошо. — ну не говорить же ему правду.

Хотя меня выдаёт и выступивший пот, и бледный вид и возмущённое фырканье Сэльмы. Вот повезло ей, что я не настоящая королева. Огребла бы проблем целительница, как пить дать. А мне она даже нравится. Совестливая.

— Вы не возражаете, если я побуду с вами немного? — просит он как-то робко.

— Нет. Я буду рада. — искренне говорю мальчику, а он даже вздрагивает, и опять удивлённо таращится на меня.

Что я не так сказала? А, видимо что-то не так, потому что принц, хоть и рад моим словам, но не перестаёт осторожно поглядывать, даже когда садится в кресло рядом с кроватью. Моя доблестная сиделка ещё явно не закончила с массажем, но я не хочу, чтобы она это делала при Тайрэне. Я ведь и поорать, и позавывать могу, а ему будет неприятно. Как мне показалось, принц весьма сопережевательный мальчик. В отличие от его отца. Хотя, к чувствам сына тот ведь явно не равнодушен. Не хочу делать поспешных выводов. Может король, как та собака, что кусачая от жизни собачьей? Кто его знает, что такого натворила эта королева, чтобы заслужить такое отношение. А то, что она не была лучшей матерью и ежу понятно. Стоит только на ребёнка посмотреть зашуганного.

— Сэльма, хватит. Потом. — попросила я, как можно уверенней.

И опять что-то не то. Целительница никак не проявила удивления, лишь неодобрительно поджала губы. Но прекратила массаж, укрыв меня одеялом. А вот принц смотрел на меня уже совсем ошарашенно. Да что же это такое? С этим нужно что-то делать. Я, явно, веду себя не так, как королева. А моя сиделка, скорее всего, просто лично с ней знакома не была, вот и не обращает внимания.

Ловлю взгляд сиделки.

— Оставь нас, пожалуйста.

Сэльма не смеет ослушаться прямого приказа. Хотя король её, скорее всего, выбрал именно потому, что она не будет стелиться перед венценосной стервой. Но всё-таки я для неё королева и девушка, склонив учтиво голову, оставляет меня наедине с принцем.

— О чём вы хотели поговорить, ваше величество? — спрашивает Тайрэн, как только за ней закрывается дверь.

Смышлёный мальчик. Очень. Слишком. Как много ему потребуется времени, чтобы раскрыть мой секрет? С учётом, что я постоянно допускаю ошибки, уверена — немного. А может они тут о попаданцах и не ведают, а меня сочтут сумасшедшей, или одержимой? Я же не знаю, что тут с религией. Нет, признаваться рано. Хоть и мерзко это — ребёнку врать, но мне позарез нужен союзник и источник информации. А он самый доступный объект.

— Сядь ближе, пожалуйста. — прошу я тихо, подзывая его рукой, хлопая по кровати рядом.

Голубые, как у отца, глаза расширяются снова, но Тайрэн послушно поднимается и шагает к кровати. Правда не сразу решается сесть. Боже, что же она творила с ним, что он так осторожен? Убила бы его мамашу! Ах, да, её и так убили. Теперь я за неё. Тошно то как. Хватаю его за руку и тяну к себе, понукая сесть. Мне показалось, что Сэльма не из тех, кто будет подслушивать, но откуда мне знать, что ей король велел. А ему я пока не готова открыться. Как-то не было у меня возможности проникнуться доверием, пока он усердно гнобил королеву в моём лице.

— Тай… — я собираюсь с духом, сглатываю пересохшим воспалённым горлом. — Мне нужна твоя помощь.

— Какая? — тихо спрашивает принц, с каким-то недоверием, не сводя глаз со своей ладони в моей.

— Я хочу тебе признаться. — говорить больно физически, в горле немилосердно царапает, отчего на глаза наворачиваются слёзы. Но ещё больнее говорить морально. — Я ничего не помню.

Это ведь не враньё? Я действительно ничего не помню о жизни королевы, потому что я не она. Убеждаю себя в этом, чтобы унять муки совести. Я скажу ему, обязательно. Но позже, когда пойму, как сделать это менее болезненным. Если это вообще возможно.

— То есть, как? — округляет он глаза. — Чего именно вы не помните?

— Ничего. — морщусь.

— Совсем ничего? — недоверчиво переспрашивает дрогнувшим голосом, хмуря тёмные брови.

Мотаю головой. Ничегошеньки. Просвети меня, милый ребёнок.

— А меня? — одним вопросом, блеском слёз в голубых глазах, он вышибает из меня дух.

Глотаю колючий воздух и выдыхаю короткое.

— Прости.

Он вздрагивает, как от удара, и вскакивает с кровати. Отворачивается от меня, суттуля плечи и глухо спрашивает.

— А отца?

— Нет. Даже имени. — я действительно ни разу не слышала, как зовут моего “супруга”.

— Отца зовут Яргард. Вы не помните? Но почему? Это из-за яда? — он поворачивается и я киваю. — Он знает?

— Нет.

— Надо ему сказать. — тут же выдает сознательный принц.

— Нет. — повторяюсь я.

— Почему?!! От отца нельзя это скрывать. Это важно.

И вот как ему объяснить? Он ведь прав. А я и говорить толком не могу, ещё и выдать себя боюсь. А может, действительно сказать королю? Это ведь не полная правда? И у меня будет возможность оправдать свои ошибки, списывая их на амнезию и действие яда.

— Король ненавидит меня. Почему? — не хочется такой вопрос ребёнку задавать, но эта информация для меня жизненно важна.

— Вы тоже его не любите. — шепчет он.

“И меня” — слышится мне в его голосе. Вот гадиной была эта королева, если такого сына не ценила. И мужа, чего уж там. Несмотря на всё своё рычание, король показался мне просто озлобленным мужиком, которого довели до ручки.

— Почему? Я не помню.

Принц задумался. О-о-очень надолго. Он то хмурился и кусал губы, то посматривал на меня, явно что-то просчитывая. И я, кажется, догадываюсь о чём. Вон как глаза заблестели.

— Если вы действительно ничего не помните, то ведь и причин враждовать с отцом у вас больше нет. — осторожно так замечает, придя к какому-то решению.