Страница 74 из 116
Утром следующего дня отряд собрался почти полностью в ореховой роще в пяти верстах от рыбачьей деревни Селивры. Недосчитались двоих, слава и отрока, шедших в образе слепца и поводыря. Это была потеря, но без таких потерь обходилось редко даже в учебных походах.
Чародей Сарвил чувствовал какую-то неясную и неровную тяжесть, приходящую с запада... Он не стал даже пытаться определить, что это такое. Любое действо его могло быть замечено. Поэтому он очень осторожно и тихо - за пределами рощи его не услышал бы сам Филадельф - возобновил "отталкивающий слой" на бойцах и отправил их дальше. Второй переход был самым трудным: девяносто верст. Трудность была не в самом расстоянии, а в том, что преодолеть его нужно было за одни сутки, но притом неторопливо.
- Стало быть, теперь и мы живем по обычаю Степи:
с мертвым царем во главе. - Вандо поставил опорожненный каменный кубок на стол и вдруг грохнул кулаком по столешнице. - Междь зосрач!.. прости, этериарх, невмочь держать в себе...
Мечислав не прореагировал никак: сидел, пристально глядя на черный камень своего древнего перстня. Не пристало гостю опровергать хозяина. Потом сказал:
- До поры, генарх.
- Нет, - тут же откликнулся Вандо. - Все кончилось. Уже никогда не будет того, что было. Не знаю почему. Я не чародей... - он усмехнулся чему-то и на секунду задумался, - но и я кое-что умею. От природы. Дар. Если я могу что-то представить значит, так оно и есть на самом деле. Если же не могу... Так вот, я не могу представить себе, что через пять лет мы будем жить так, как жили пять лет назад...
Он замолчал и потянулся к кувшину.
- Вообще-то я хотел просить тебя о важном, сказал Мечислав.
- Мне не верят, - вздохнул Вандо. - Всегда выходит по-моему, а мне все равно не верят.
- Отдай мне в жены сестру твою Благину...
- Что? - Вандо показалось, что он ослышался.
- Прошу тебя, отдай мне в жены сестру твою Благину, вдову достойного воина. Я вдов, состоятелен и важен. Дети мои взросли. Ничто не препятствует нашему соединению.
- Вот как... - Вандо нахмурился. - А она-то хоть знает?
Мечислав чуть заметно покачал головой:
- Я не... решаюсь...
- Как же я могу - за нее? И вообще - что это ты вдруг воспылал?
- Не вдруг, - сказал Мечислав. - Не вдруг... - Он посмотрел на Вандо и будто прыгнул с моста: - Ее дети - это мои дети.
- Что? Что ты говоришь такое?
- Говорю как есть. БЫЛ блуден. А потом понял, что не могу без нее жить... а с нею - обычай не позволял... виделись, как воры...
- Вот оно что...
Вандо смотрел на опустившего голову этериарха. Ох, как много странного становилось понятным теперь! Он перебрал в памяти: и будто бы случайные заезды стражников в имение, и пустые долгие переговоры кесарских логофетов и с ним самим, и с клевретами, когда стражники кесаря разбивали лагерь поодаль, и поведение сестрицы... И Вандо вдруг захохотал:
- А я-то, старый болван, - расхвастался! Дар, дар! А тут... под носом... Дар!..
Мечислав сидел не поднимая глаз.
- А теперь, значит, обычаи позволяют? отсмеяв-шись, спросил Вандо.
Мечислав помедлил с ответом.
- Ты был прав, когда говорил, что жизнь меняется. Я тоже чувствую подобное. И может быть, пришла пора создавать новые обычаи... или жить не столько по обычаю, сколько по разумению своему...
С минуту, а то и дольше, Вандо молчал. Он налил себе еще, не глядя на кубок, вино полилось через край - он почти ничего не отпил, ошарашенный просьбой и новым знанием. Потом он дернул за шнурок, свисающий с потолка. Прибежал мальчик.
- Ступай чинно к сестре моей Благине и передай ей просьбу прийти к нам немедля. Мальчик поклонился и исчез.
- Как она скажет, так и будет. - Вандо потер рукавом лоб. - А ты сиди и молчи.
Мечислав кивнул. У него был вид школьника, пойманного учителем на краже цыплят. Учитель никогда не поведет его к легату, но от этого еще более неловко...
Вандо смотрел на него как-то иначе, как никогда не смотрел раньше, но как смотрел, бывало, на сестренкиных женихов... Этериарх в свои пятьдесят был прям и поджар, как степной волк. Черная стриженая борода и почти белые волосы над высоким залысым лбом придавали ему вид необычный и даже значительный. Верность его кесарю была вне всяческих сомнений, и ни один недруг - а таких имелось немало на свете - не мог бы сказать, что этериарх по самой строгой мере поступился честью акрита. Этим он, надо сказать, и наживал себе врагов среди кесаредворцев... А еще был Мечислав, в оправдание имени, бесстрашным и умелым бойцом, и мало кто из разбойников и бродиславов, скрестивших с ним клинки, мог потом рассказать об этом. Да, подумал Вандо, в такие времена, какие настают, это немаловажная стать...
Благина вошла - и вспыхнула лицом. Она поняла все сразу, в первый же момент. Поняла по дороге. Поняла, когда прибежал мальчик. Поняла десять лет назад...
- Вот, - сказал Вандо, - просит тебя почтенный этериарх стражи в жены. Отдавать?
Она знала, что сейчас скажет "да" - и на этом все кончится. Все кончится... Будто ветер шумел в ночных деревьях и кричали ночные птицы.
- Что молчишь? Или опять не люб? - Вандо изобразил ворчание.
Блажена вдруг поняла, что стоит на коленях.
- Брат, - сказала она и замолчала.
Ветер превратился в бурю.
Мечислав вдруг оказался рядом. Он также стоял на коленях и смотрел в ее лицо, не касаясь ее, и в темных глазах его не было дна.
- Да, - сказала она и неожиданно заплакала. Вандо встал, тяжело опершись о столешницу.
- Раз так угодно высшим силам, - нараспев произнес он, - то пусть и свершится их воля. Отдаю тебе, Мечислав, сестру мою Благину, вдову славного воина, в жены. Бери ее и заботься о ней, люби ее и лелей. И она пусть любит тебя и хранит своей заботой. Свадьбу играем вечером. А сейчас идите с глаз моих, сластолюбцы и развратники... - И он опять захохотал, но уже не так весело. - Ты, сестренка, знаешь, что удумали сотворить твои сыновья, а мои племянники?
Благина кивнула, не вытирая слез.
- С твоего благословения?
Она кивнула опять. Вандо вздохнул.
- Ладно, ступайте. Я выйду через полчаса... Он свирепо дернул за шнурок и велел возникшему мальчику звать сюда домоправителя Чедомира, а самому - нестись на крыльях в большой храм за жрецом.