Страница 64 из 116
Внизу их ждал третий. В одной руке у него была бритва, а другой он придерживал за плечо связанную, с заткнутым ртом, пожилую женщину в синем халате.
- Все тихо, - сказал он. - Эту кончать? Костлявый покрутил пальцем у виска:
- Боевиков насмотрелся? Сунь в лифт, и пусть до утра посидит.
- Она же нас видела.
- Кого? Нас? Да ты что? Никого она не
видела. Пришли какие-то в масках... Так, бабка? Женщина в ужасе закивала головой.
- Вам бы, доктор, только бы резать. Она же умная, она же знает: если что - найдем, из-под земли достанем...
Женщину втолкнули в лифт и закрыли дверь вызывающе, с лязгом.
Здесь был туннель - освещенный слабо, но достаточно. Сальная дорожка от лифта и куда-то вдаль указывала направление на кухню.
До кухни они не дошли, свернули в темное боковое ответвление. Лестница вверх... свежий воздух... дверь.
Темно. Видимо, это какой-то неиспользуемый вход. Сане показалось, что пахнет кровью.
Ее не грубо, но очень решительно впихнули в стоящую тут же темную и молчащую машину; крупный сел рядом с водителем, Саня оказалась сзади между костлявым и тем, с бритвой.
- Скажите, - повернулась она к костлявому, - а что, собственно, происходит?
Костлявый чуть пожал плечами:
- Велено доставить.
- К кому?
- Представления не имею! - сказал он почти весело. - Чего ждем, рыжий? Крути колесо.
- Да... вот... - Водитель как-то непонятно засуетился, перебрал руками руль, потом потянулся к ключу. Мотор завелся сразу. - Что-то у меня с тыквой сегодня такое...
- Ну пусти вон тогда Шерша за руль.
- Шары. Доедем.
- Влюбишь ты нас в столб...
- Меняемся, Вова, - сказал крупный. Он вышел из машины, обошел вокруг и взялся за ручку двери. Замер, будто прислушиваясь. Водитель стал выбираться со своего места, с трудом отодвинув крупного с пути...
Крупный сел за руль и тут же повернулся к Сане:
- Ты понты разводишь?
- Что? - не поняла Саня.
- Ты это устраиваешь? - Он покрутил пальцем вокруг своей головы. - В мозги - ты лезешь?
Она не нашлась, что сказать, - только смотрела.
Крупный - Шерш, вспомнила она... так это же Машкин брат! спросить или не спрашивать?.. - махнул в раздражении рукой и тронул машину, не зажигая фар. Наверное, он хорошо знал дорогу, потому что вокруг была непроглядная тьма, лишь несколько больничных окон светилось простым или интенсивнофиолетовым светом да вдали одинокий фонарь светил сквозь нежную крону молодого дерева...
Она знала эту дорогу. Сейчас кончатся микрорайоны, составленные из пятиэтажных блочных коробочек, потом поворот направо - и начнутся сады, потом лыжные базы, а дальше - дорогие дачи... Здесь Шершов включил фары. Машина шла как по туннелю, на стенах которого кто-то не слишком реалистично нарисовал голубые березы с черными листьями. Саня вдруг поняла, что ее бьет дрожь. Что-то повторялось в этой жизни, вязко и настойчиво повторялось...
- Не бойся, - костлявый понял эту дрожь посвоему, - никто тебя обижать не собирается...
Саня судорожно кивнула. Если сейчас еще появится и туман...
Туман появился, когда шоссе нырнуло в низинку. Белые пласты - над самой землей...
Шершов снизил скорость.
Алексей увидел впереди мигнувшие стоп-сигналы - и вдавил педаль газа в пол. "Хонда" упруго наддала. В тоне мотора появились железные нотки.
Саня увидела, как слева пронесся вперед темный силуэт и в луче фар превратился в маленькую низкую стремительную машинку.
- Ка-азз... - Шершов не договорил. Обогнавшая машинка вспыхнула красными огнями и резко заюзила, разворачиваясь при этом боком. Завизжали тормоза, Саню ткнуло лбом в спинку водительского сиденья. - Ну, ка-аззел!!!
- Сиди, - велел ей костлявый.
Все четыре двери распахнулись, все четверо выскочили мгновенно. Саня тут же сунула руку под свитер, выпутала из полотенца револьвер...
Фары светили ярко, и она видела все, хотя почему-то не слышала ничего - так звенело в ушах...
Потом это стало ментовской легендой. Как во всех легендах, необязательные подробности отпускались, заменяясь архетипами. Но с год, наверное, рассказы про этот случай кочевали по стране. Как на ночной пустынной дороге "Запорожец" подрезал нос "мерседесу". А потом из "запора" вылез мужик и монтировкой забил насмерть четверых киллеров мафии. Никто из тех, кто слушал, этому не верил, но все равно слушал - с большим удовольствием.
Между тем почти все было именно так. Марку подрезавшей машины определили по ширине колеи там, где она юзила, остался выжженный след. Про "запор" же, а не про некую небольшую спортивную японскую машинку подумали с ходу потому, что в городе неделю назад прошли ралли, в которых сенсационно победил именно "запор" с переделанным движком. То, что "BMW" превратился в "мерседес", тоже объяснимо: "мере" известнее, знаковое, что ли: не надо никому объяснять, что это за зверь такой. Бил один человек - об этом говорил характер нанесенных ран. Сказать, что убитые были именно киллерами, тоже можно, хотя и с известной натяжкой: двое имели судимости, один из них и вообще пребывал в розыске; третий - работал в службе безопасности фирмы, принадлежащей явно подставным лицам; и лишь четвертый был как бы ни при чем. Монтировку же солидную, от грузовика - Алексей использовал из того расчета, что в чудака с монтировкой не станут сразу стрелять, а решат погасить вручную. Так что все почти так и случилось на самом деле, как после о том рассказывали...
- Сс... паси... бо... - Саню уже не просто трясло передергивало.
- Успокойся. - Алексей сунул ей в руку фляжку с коньяком. - Хлебни и успокойся.
Она едва могла удержать эту фляжку... Но потом - почти сразу - и вправду стало легче.
- Я ведь... чуть не застрелила... - Она запнулась, потом решилась: - Тебя.
- Это было бы нелепо, - сказал Алексей, глядя куда-то мимо и думая явно о другом. - Карты ты не потеряла?
- Карты? Ах, эти... - Она полезла под свитер, вытащила полотенце, развернула. - Они?
- Слава Богу, - сказал Алексей. - Теперь выберемся.
- Куда?
- Домой. Пора бы уже и домой...
Он развернул машину и медленно поехал в сторону города. А у Сани вдруг перехватило дыхание: слева ей открылось странное и страшное видение. В стене, огораживающей их мир, оказалось огромное, как тень горы, неровное отверстие, провал. Провал светился кружащимся туманно-багровым светом, и в глубине его что-то мерно двигалось, будто опускались и поднимались молоты или пилы.