Страница 172 из 185
— Очевидно, это был один из мальчиков Бута. Джон Уилкс, я считаю. Иронично, так как его отец был на сцене в этом театре не четыре месяца назад.
— О, Господи, я видела, это был его отец, когда мы были с Чарли в Вашингтоне. Мы посетили спектакль в Театре Форда.
— Ну, из детей Уилкс был наименее талантливым. Я всегда думала, что он пытался превзойти своего брата Эдвина — и обычно терпел неудачу. Возможно, это его способ быть известным. На мой взгляд, довольно плохое решение.
— Они поймали его? Вы знаете?
— Я верю, что они всё ещё ищут его. Лично я надеюсь, что они поймают его, и он сгорит в аду. Они наверняка казнят его за то, что он сделал.
— Я не сомневаюсь в этом. Надеюсь, это будет последним убийством из этого ужасного беспорядка. — Ребекка посмотрела на Чарли и положила ткань на лоб. — Это стоило нам слишком дорого.
Элизабет закончила последний кусок рагу в своей миске.
— Ну, это только начало. Что потребуется, чтобы вернуть эту землю к работе? Чтобы восстановить ущерб? Я видела поля, которые были так пропитаны кровью и разорваны выстрелом из канистры, я сомневаюсь, что там когда-нибудь будет расти очередной раз.
— Честно говоря, Элизабет, меня это мало заботит. Юг навлёк на себя эти проблемы. Я просто хочу сделать Чарли лучше и отвезти его домой. У меня мало сочувствия к этим дуракам, которые не знали, когда всё было потеряно, у которых не было мозгов, которые Бог дал няне, чтобы знать, когда остановиться. Они должны были остановиться несколько месяцев назад, а потому что у них их не было, посмотрите, что они сделали с Чарли.
Элизабет была немного поражена. Она видела Ребекку сердитой, обиженной, раздражённой, потерянной, подавленной и совершенно готовой убить миссис Уильямс. Она никогда раньше не видела такой глубокой отчаянной горечи.
— Моя дорогая, это был долгий и очень трудный день. У тебя впереди долгий, тяжёлый путь, чтобы вернуть Чарли к выздоровлению. Могу я дать тебе кое-что, чтобы помочь тебе уснуть? Джоко и Самуэльсон по очереди будут наблюдать за Чарли сегодня вечером.
— Нет, я хочу иметь возможность прийти, если я ему понадоблюсь. — Она указала на другую сторону палатки, где было натянуто одеяло. — Джоко предоставил мне место для сна, когда я устану, но я не хочу расставаться с Чарли.
— Я не хотела, чтобы ты уходила от него, дорогая. Я просто думала, что тебе когда-нибудь понадобится немного поспать, и люди будут рады наблюдать за тобой и звать тебя, если он проснётся.
Ребекка посмотрела на Чарли, лицо которого дрогнуло от боли.
— Он не знает, что я здесь. Я хочу, чтобы он знал, что я здесь.
Сердце Элизабет почти разбилось от того, как несчастная Ребекка выглядела, когда она произносила эти слова.
— Моя дорогая, он в бреду. Теперь, когда мы выкопали весь мусор из его ран, ему должно стать лучше. На каком-то уровне, я думаю, он действительно знает, что ты здесь. Он пытался больше, пытался сотрудничать, чтобы оставаться неподвижным, когда мы работали над ним. Его рука должна болеть так же или больше, чем его нога, но он держал себя неподвижно, пока вы работали над ним сегодня. Он пытался оторвать себя от меня.
Ребекка кивнула и больше не могла быть сильной. Слёзы начали падать.
***
Воскресенье, 16 апреля 1865 г.
После того, как она позволила ей плакать, Элизабет убедила Ребекку, что Чарли, вероятно, будет спать всю ночь. С неохотой она приняла мягкое успокоительное средство от заинтересованного врача и уселась на койку, которую Джоко сделал для неё. На следующее утро она спала допоздна, после беспокойной ночи, сломанной необходимостью неоднократно вставать и проверять Чарли. Джоко, перебравшись с Самуэльсоном где-то среди ночи, дал ей поспать. Первым, что она услышала в то утро, был голос Чарли, говорящий с Джоко.
— Я мечтал о ней вчера, Джоко.
— Мечтал, Чарли?
— Я мечтал о Ребекке.
Медленно она вышла из-за одеяла и подошла к его кровати.
— Это был не сон, любовь моя. — Она взяла его за руку и улыбнулась ему.
Чарли посмотрел на её улыбающееся лицо, парящее над ним и чуть не потерял сознание.
— Ребекка?
— Да, моя дорогая. Я пришла, как только смогла. — Она провела пальцами по его лбу и по волосам, испытывая невероятное облегчение от того, что его лихорадка, казалось, снижалась.
Чарли закрыл глаза и на мгновение смаковал её прикосновение. Затем его глаза открылись.
— Насколько плохо?
— Вы были ранены, вы это знаете, но мы ничего не можем с этим поделать. Всё, что имеет значение, это то, что вы живы. — Она улыбнулась и поцеловала его в щеку. — И война окончена, Чарли. Когда ты поправишься, мы можем идти домой.
— Война окончена? — На его лице появилось огромное облегчение.
— Да, Чарли, всё кончено. Ли сдался.
— Слава Богу. О, Ребекка, если бы вы видели этих людей?
— Я знаю, дорогая, но теперь всё кончено. Всё, о чём мы должны беспокоиться, это сделать тебя достаточно здоровой, чтобы идти домой. У тебя есть маленькая девочка, которая отчаянно хочет, чтобы её папа был дома, и у тебя есть два хороших здоровых сына, которые ждут тебя.
— Как Эм? Я скучаю по маленькому бесу.
— Она растёт как сорняк. Она постоянно говорит о тебе и ждёт, когда мы вернёмся домой. Она скучает по своему папе.
— А мальчики? Чарльз и Эндрю?
— Красивы и здоровы, жду, когда ты вернёшься домой, чтобы их можно было правильно крестить.
— Кто заботится о них?
Ребекка усмехнулась.
— Ну, на самом деле, Тесс и Джинни, но мисс Эмили думает, что она отвечает.
— Джинни? — Чарли был утомительным; сколько бы он ни хотел знать, как дела у детей, он чувствовал, как энергия истекает из него.
— Мокрая медсестра. — Она наклонилась и поцеловала его в щеку. — Отдохни, дорогое сердце. Мы можем поговорить позже.
Он закрыл глаза на несколько минут, а затем открыл их, чтобы посмотреть прямо в глаза Ребекке.
— Скажи мне. Насколько это плохо?
— С тобой всё будет хорошо, любовь моя. Мы поможем тебе.
Его рука сжала её запястье.
— Скажи мне. Мне нужно знать.
Она заняла своё место рядом с ним.
— Это плохо, Чарли. Вы потеряли много массы в бедре и ягодице. Вы были ранены в плечо, и вы потеряли два пальца на правой руке. Вы боролись с инфекцией в течение десяти дней. Но это не имеет значения. Важно то, что ты жив.
Чарли лежал там с закрытыми глазами, пытаясь понять последствия её резкого высказывания. Несколько пальцев, без которых он мог бы жить, но как насчёт плеча и какой массы у него с ноги?
Наконец, мрачно, он спросил:
— Смогу ли я ходить?
— Да. Да, ты сможешь ходить. Элизабет сделала всё, что могла, Чарли. Ты просил её не отнимать твою ногу, а она нет, хотя она думала, что, возможно, придётся. Ты сможешь встать и очередной раз.
— Буду ли я калекой?
Она вздохнула.
— Чарли, это зависит от твоего определения калеки. Сможешь ли ты управлять своим кругом на ферме? Нет, возможно, нет. Сможешь ли ты управлять фермой? Да. Сможешь ли ты стать отцом для детей? Да, без вопросов.
Чарли долго молчал. Наконец он снова заговорил.
— Знаете, я думал, что умер. Я помню, как звал ваше имя. Я помню, как мечтал о вас.
— Ты позвонил, и я пришла. Я буду здесь с тобой, пока не настанет время отвезти тебя домой. Тогда я сделаю именно это, и мы начнём жизнь, которую мы запланировали.
Чарли пробормотал:
— Люблю тебя, — затем закрыл глаза и снова уснул.
***
Понедельник, 24 апреля 1865 г.
В это утро Элизабет добавила небольшое количество лауданума в чайРебекки, надеясь, что измученная женщина уснёт. В течение последних нескольких дней Ребекка сидела, тихо промывая раны Чарли чередующимися мытьями тёплой воды с мёдом и солью каждый час, и тем временем омывала его воспалённый лоб прохладной водой. Доктор была обеспокоена отказом своего друга покинуть Чарли и, наконец, решила взять дело в свои руки. Рано утром она проскользнула в палатку и впервые за несколько дней обнаружила у Чарли жар. Она села на стул и взяла повреждённую руку Чарли в свою, чтобы проверить состояние бинтов.