Игры Боэтии

Странным образом Тони стал находить в неспешном путешествии некоторую притягательность. Ему не нужно было заботиться о пропитании и средствах передвижения – все это делали за него. Да, в конце дороги его, как и всех прочих участников Игрищ, ожидала верная смерть – но, в сущности, это не имело большого значения. Вся его жизнь была одной сплошной нелепостью, и кончина будет такой же. Он умрет только потому, что оказался замешан в чужие разборки. Было бы куда справедливее угодить на Игры как уличенному в поиске и продаже двемерских изделий в обход Восточной компании, но никто, даже ярл, так и не узнал об этой стороне его жизни. Он просто случайно подвернулся под руку.

 

В сумеречном состоянии духа бывший охотник за сокровищами прибыл в Солитьюд. Ярл Лайла добралась до столицы одной из последних, к самому началу Игр. Ей пришлось размещать своих подопечных в казематах под старым казармами – места получше были уже заняты. Ярл проследила за тем, как игроков переводят из фургонов, отдала распоряжения и ушла, оставив хускарла за главного. Больше Тони ее не видел.

 Время шло. Сменился караул, принесли горячий обед. Толстые стены не пропускали ни единого звука с поверхности, было трудно сказать, что наверху, день или ночь. Ожидание затягивалось, разрешившись внезапно вспыхнувшей суетой и беготней. Залязгали отпираемые замки, игроков выстроили в коридоре и под бдительным присмотром цепочкой погнали вверх по широкой лестнице.

Там, наверху, было удивительно много пространства, звуков, красок и ветра, пропитанного солоноватой влажностью близкого моря. Надрывно орали чайки и голосило пестрое многолюдье зрителей. Тони только успевал вертеть головой по сторонам, удивляясь избирательности своей памяти. Вроде он должен был отлично помнить эти места. Здесь прошло самое счастливое и беззаботное время его жизни, пока все не покатилось под откос. Здания вокруг, огромная скала-мост, разделяющая город и Синий замок — все стало чужим. Это были не его воспоминания. Просто вырванная из полузнакомой книги страница, рассказывавшая о каком-то совершенно другом человеке, по странному совпадению тоже носившему имя Тони.

Ослепительно сияло солнце. Во внутреннем дворе Хмурого замка поднимались многоярусные трибуны. Метались распорядители, разгоняя участников из разных провинций по отведенным им местам. Кто-то уже успел затесаться к соседям. У щурившегося на яркое солнце Тони разболелась голова, но подступающей к горлу паники, хвала всем богам, пока не ощущалось. На скамьях зрителей орали, потом под двором пролетела чистая и звонкая мелодия, выдохнутая медной трубой, и стало тихо. Многоголосица уступила место одинокому человеческому голосу, приветствовавшему собравшихся. Тони озадачился размышлениями, был ли то наместник Скайрима, или, может, лично император, не особо вслушиваясь в саму речь. Все равно в ней не было того, что он желал услышать: «Игры отменены, катитесь на все четыре стороны». Напротив, их призывали быть сильными и уверенными в себе, напоминали о павших в Великой войне, что сейчас незримо взирают на них, напоминали о чести и доблести – интересно, какой часть игроков вообще доводилось слышать в своей жизни эти слова, честь и доблесть? – снова и снова твердя о победе над Саммерсетом, о принесенных ради этого жертвах и о том, что они должны гордиться своей избранностью. Они не жертвы, нет, они наследники тех, кому не посчастливилось дожить до этих времен. Пролитая ими кровь послужит искуплением и лишним напоминанием о том, что Великая война никогда не будет забыта…

Трескуче вспыхнул огромный факел. Он будет гореть, пока не определится победитель Игр и собственной рукой не затушит пламя. Огню суждено полыхать день, седмицу или две – до самого конца состязаний не на жизнь, а на смерть.

Трое гвардейцев вытащили на площадку рядом с огненной чащей Рингилла. Все, что удалось издалека разглядеть Тони – альтмер даже сейчас держал голову высоко, не собираясь склоняться перед людьми. Под возмущенный гул толпы герольд зачитывал длинный список преступлений Падшей Звезды, а Тони пытался свыкнутся с мыслью, что сейчас длинной и тяжкой жизни Рингилла придет конец. Альтмеру отрубят голову или вздернут, потому что такова судьба побежденных. На этом витке истории Высшие потерпели одно из самых сокрушительных поражений – и будут очень и очень долго расплачиваться за свои ошибки. Интересно, сумеет ли Лайла Рифтенская выбить из имперской казны обещанные двести тысяч?

Но Рингиллу не было суждено умереть сегодня. Последнего Мстителя Талмора предъявили обывателям, заверив в том, что Империя зорко бдит и защищает любого из своих подданных, и втолкнули обратно к игрокам. Кажется, герольд начал зачитывать свод правил Игр, но Тони уже не прислушивался. Правила просты и известны любому в Империи: как только игроки пересекут границу территории, отведенной для Игрищ, для них прекращается действие любых законов и начинается сражение. Нет ни друзей, ни союзников, только враги. Убивай, или будешь убит. Единственный выживший получит все: титул, должность при дворе, почет, щедрое вознаграждение. Большая часть игроков не выживет, но для некоторых участников это возможность начать достойную жизнь. Наемники, опытные бойцы навроде орка Халага, самоуверенные молодые люди заявляют о своем желании стать игроками доброй воли, получают бронзовый жетон и выходят на поле боя наравне со всеми. Конечно, их шансы на победу куда выше, чем у взятых из тюрем воришек, убийц или неудачливых грабителей двемерских руин.

Разномастное, многоголовое море участников Игрищ качнулось, двинувшись вперед. Гвардейцы с копьями и алебардами прокладывали себе путь в людской массе, разбивая игроков на небольшие группы в два десятка человек. Их выводили с замковой площади через разные ворота, Тони подхватила напирающая толпа, повлекла за собой, над головой проплыли тяжелые своды барбикена – и, не успев опомниться, он снова оказался запертым в фургоне.