Игры Боэтии

Ис­то­ричес­кая врез­ка. Ра­сы Там­ри­эля.

Лю­ди.

Им­перцы, нор­ды (нор­длин­ги), бре­тоны, ред­гарды - раз­личные че­лове­чес­кие на­роды.

Эль­фы-Ме­ры. Все, име­ющие в наз­ва­нии на­ци­ональ­нос­ти прис­тавку "мер", от­но­сят­ся к эль­фий­ской ра­се.

Аль­тме­ры - клас­си­чес­кие выс­шие эль­фы, из­рядно по­мешан­ные на сох­ра­нении чис­то­ты кро­ви, на­ци­она­лиз­ме и неп­ри­яз­ни к лю­дям.

Бос­ме­ры - лес­ные эль­фы.

Дан­ме­ры - тем­ные эль­фы из про­вин­ции Мор­ро­винд. Се­рая ко­жа, крас­ные гла­за.

Ор­си­меры (ор­ки) - ис­ка­жен­ные выс­шие эль­фы, ти­пич­ные ор­ки с зе­леной ко­жей и клы­ками. Впол­не ра­зум­ны, аг­рессив­ны, час­то слу­жат сол­да­тами и на­ем­ни­ками.

Фал­ме­ры - снеж­ные эль­фы (см. Ну­аду из "Зо­лотой ар­мии"). В сво­ем пер­во­началь­ном ви­де не сох­ра­нились. Ны­не пред­став­ля­ют со­бой сле­пых и стра­ховид­ных аг­рессив­ных соз­да­ний, жи­вущих в под­зе­мель­ях.

Две­меры - под­земные эль­фы. Ме­хани­ки и изоб­ре­тате­ли. Око­ло пя­тисот лет на­зад ис­чезли всем на­родом, ос­та­вив пос­ле се­бя бро­шен­ные под­земные го­рода со мно­жес­твом та­инс­твен­ных ме­ханиз­мов.

Зве­рора­сы.

Хад­жи­ты (кад­жи­ты) - ра­зум­ные ко­шачьи. Бы­ва­ют раз­ных об­ли­чий и раз­ме­ров, от тиг­ра до до­маш­ней кош­ки. Ча­ще все­го в го­родах встре­ча­ют­ся пря­мохо­дящие ко­шаки че­лове­ко­об­разных га­бари­тов. Во­рова­ты, тру­сова­ты, склон­ны к по­рокам нав­ро­де нар­ко­мании и пь­янс­тва, и пре­датель­ствам.

Ар­го­ни­ане - ра­зум­ные пря­мохо­дящие яще­ры че­лове­ко­об­разных га­бари­тов. Скрыт­ны, ум­ны, зам­кну­ты.

История первая. Механикус.

Дождь зарядил пополудни третьего дня, и с той поры не прекращался. Мелкий и частый, он шелестел в иссохшей траве и еловой траве, окутав лес волглой пеленой тумана. Очертания дальних и ближних гор Джерульского хребта размылись, став похожими на льнувшие к земле свинцово-серые тучи. Конец месяца Огня Очага, затянувшееся межсезонье: лето толком не кончилось, а осень не вступила в свои законные права. Время голых полей, с которых собран последний колос и последнее зерно, затяжной мороси и первых заморозков. Время похрустывающего под ногой льда на лужах, частого стука топоров в лесах и ожидания снегопадов.

На обочине проселочной дороги стояла крытая промасленной кожей повозка, запряженная двумя лохматыми пони. Воспользовавшись передышкой, пони увлеченно отрывали листья с куста увядшего бурьяна. Нахохлившийся возница-босмер сидел на передке, держа под рукой взведенный арбалет и настороженно озираясь. Его спутник, долговязый широкоплечий норд, привалился спиной к дощатому боку фургона и, пристроив руки к мотне, отливал в канаву, полную мутной грязи и опавшей листвы.

Вдоль кожаного тента фургона косо тянулась сделанная некогда белой краской, а теперь выцветшая надпись: «Лотар и компаньоны. Полезные товары. Дешево и выгодно». Три с небольшим десятка таких повозок в любое время года неспешно продвигались вдоль южных границ Скайрима по лесным да горным дорогам от Рифтена до Фолкрита и обратно. Навещая удаленные хутора, охотничьи выселки, хижины углежогов и сборщиков дикого меда. Развозя по деревенькам заказанный городской товар, какого не встретишь на сельской ярмарке. Скупая у хуторян мешочки засушенных целебных трав, бочонки с тягучим, черным медом, выделанные шкуры и засоленные медвежьи окорока. Промысел был хлопотливым и тягомотным, но в целом окупался.

Несколько раз лихие люди пытались захватить фургоны Лотара и присвоить выручку себе. Удачливых грабителей вскоре нашли прибитыми к вязам вдоль дороги к ферме Снегоходов. К тому же прошел слушок, что торговый дом Лотара водит близкую дружбу с Серой гильдией Рифтена и самой Матушкой Мавен. Гильдия, хоть и переживала не самые лучшие времена, еще могла показать клыки и пребольно куснуть обидчика. Грозная Мавен Черный Вереск и ее семейство держали в железном кулаке весь Рифтен с окрестностями. С той поры фургоны, поскрипывая и качаясь на ухабах, невозбранно катились с горки на горку, от одной не отмеченной на карте деревушки до другой, через глухие леса, разваливающиеся бревенчатые мосты над безымянными речушками, в дождь, снегопад и летнюю жару.

Норд закончил отливать и затянул завязки на штанах. Обошел фургон, без особой нужды потыкав сапогом колеса и подергав упряжь пони. Колеса и упряжь оказались в полном порядке.

— Да мать твою ети… — раздраженно проворчал себе под нос нордлинг. – Где его носит, гробокопателя недоношенного?

— Придет, никуда не денется, — откликнулся с козел его спутник. Разговаривая, босмер забавно тянул гласные в словах. – В прошлый раз пришел? Пришел. Придет и теперь, — он прислушался к лесному шуму и шелесту дождя, выпростав из складок капюшона длинное ухо, и удовлетворенно кивнул: – Ага.