Страница 22 из 82
Согласно традициям, наместник и ярлы Скайрима ожидали правителя Империи на широких, выщербленных снегами, ветром и дождями ступенях лестницы, ведущей в башню-донжон. Там же толпились свитские ярлов, их хускарлы-телохранители и обыватели побойчее, успевшие затесаться в толпу придворных. На фоне выделанной кожи, стали и мехов поблескивали украшения из бронзы, серебра и меди с вкраплениями грубо обработанных рубинов и изумрудов. Локи, предпочитавший в нарядах черные и зеленые тона с редким вкраплением золота, по сравнению с высокорослыми и крупными ярлами казался слишком молодым и хрупким. Однако выражение его лица никому не позволяло усомниться в том, кто здесь обладает всей полнотой власти.
Выбравшиеся из рыдванов утонченные столичные дамы немедля сбились в пеструю стайку, зашелестели приглушенно, снисходительно косясь на грубых северянок – среди которых умение обращаться с мечом и топором ценилось неизмеримо выше искусства вести приятную беседу и изящно кружиться в танце.
— Я что-то не вразумевши, — громко поделилась леди Сиф с задушевной подругой Йордис Мечницей, пристально разглядывая вычурные платья и слегка растрепавшиеся в долгой дороге локоны императорских фрейлин, — мы ж вроде победили альтмеров, так?
— Победили, а как же, — с готовностью согласилась Йордис.
— Тогда с какой радости эти фифы разгуливают в драных эльфьих тряпках и с эльфьими прическами?
— Наверное, мужья им на бедность трофейного барахла с Саммерсета привезли, — предположила Мечница. – Вот и натянули, чего по сундукам отыскалось.
Стоявшие рядом с девами ярлы Сиддгейр из Фолкрита и Корир Винтерхолдский жизнерадостно заржали. Локи метнул в сторону веселящейся компании раздраженный взгляд, безмолвно приказывая заткнуться.
— Они б еще в задницы себе павлиньих перьев навтыкали, — мрачно буркнула Лайла Рифтенская. Утром наместник побеседовал с ней, и у ярла Рифтена резко испортилось настроение. Господин Лофт намекнул, что, если Лайла хочет произвести хорошее впечатление, ей стоит передать Титу Миду известную личность безо всяких требований вознаграждения. Ее верноподданный жест будет оценен по достоинству и послужит вящему укреплению репутации госпожи Лайлы, а также подтверждению доброго мнения императора о провинции в целом. В свою очередь, наместник позаботится, чтобы Звезда не отправился на плаху, но был включен в число игроков. Часть выигрыша от принятых на него ставок пойдет Лайле и Рифтену, часть отойдет наместнику. Справедливо, госпожа Лайла, не находите?
Лайла совершенно не находила такой расклад справедливым, но крыть ей было нечем. Ей позарез требовались деньги для города и возможность сохранить титул ярла. Лайла удрученно взглянула в полные искренней заботы прозрачно-зеленые очи Лофта Лаувейссона, мысленно выругалась и кивнула – пусть будет так.
Император спрыгнул с коня, обернулся, приветственно вскидывая сомкнутые руки над головой. Солитьюдское общество обрадованно заголосило в ответ, многие слаженно заколотили мечами или топорами по щитам. Нестройно, но оглушительно взревели витые рога. Наместник склонился в коротком поклоне, широким жестом предлагая гостям проследовать в распахнувшиеся двери башни.
Рядом с императором тенью мелькнула высокая и тонкая фигура в просторном одеянии сдержанных лиловых тонов. Советница Катария, неизменная и всецело преданная служению трону. Личность, не имевшая официальных титулов, однако чье слово порой перевешивало мнение всего Коронного совета. Катария в неизменной маске тончайшей черной кожи с узорчатой золотой каймой вокруг прорезей для глаз и рта.
Сполох магического огня, обжегший ей лицо в битве Алого Кольца навсегда перечеркнул и изменил жизнь этой незаурядной женщины. Прежде, шелестела молва, она была прекраснейшей из фрейлин имперского двора и отважной воительницей. Она вела свой род из какого-то данмерского Великого Дома – то ли Редоранов, то ли Телванни. Лишившись в бою лица, она отказалась и от родового имени.
Прозвищем Катарии ее наградил император, заметив, что знанием жизни и дипломатическими талантами его советница ничуть не уступает великой императрице Катарии, супруге потерявшего рассудок Пелагия Септима. Императрица тоже происходила из колена данмеров, прославившись тем, что сумела исправить пагубные последствия деяний своего безумного муженька, а по его кончине почти сорок лет мудро и справедливо правила Империей.
Даже враги императора неохотно признавали, что леди Катария никогда не злоупотребляла своим влиянием, а любые ее действия и советы были направлены исключительно в благо страны. При дворе Катарию недолюбливали, но уважали за острый ум, сдержанность и проницательность. Советница императора отлично знала свое место и не стремилась занять чужое.