Страница 2 из 52
— Посмотри, милая Сказка, — сказал он, — они спят: не для них твои пестрые образы. Лучше проскользни-ка ты попроворнее в ворота. Они и знать не будут, что ты прошла, а там уж тебя никто не будет беспокоить. Я тебя возьму к себе, к моим детям; в своем доме дам тебе спокойный, уютный уголок, там ты можешь жить совсем сама по себе; а когда дети будут умны и хорошо приготовят уроки, то им с товарищами и подругами будет позволено посидеть часок с тобою и послушать тебя. Хочешь?
— Хочу!.. И с какой радостью я пойду с тобой к твоим детям! Как буду я стараться доставить им приятный вечерок!
Добрый человек ласково кивнул ей и помог перешагнуть через ноги спавших сторожей. Благополучно пробравшись, Сказка с улыбкой оглянулась и быстро скользнула в ворота.
КАРАВАН
Караван
ЕСТЬ между Красным морем и Персидским заливом степь, огромная песчаная степь; ничто в ней не родится, нет ни дерева, ни куста, ни цветка, ни травы; не видать там веселой ласточки, не слышно и других птиц: все тихо пусто и голо.
Там послышался однажды звон колокольчика и бряцанье колец верблюжьей упряжи, поднялось облако пыли, вдали шел караван. По мере того как он приближался, между отделявшимися облаками пыли — виднелось и сверкало оружие и блестящие одеяния.
Внезапно к каравану подъехал всадник на смелой арабской лошади, покрытой шкурою тигра. Ременчатое уздечко с красной оторочкой было увешано серебряными бубенчиками; на голове лошади красовался чуб цапли. На всаднике была белая чалма и пунцовая одежда. Рукоятка сабли была засыпана драгоценными камнями. Глаза его зверски блистали из-под нахлобученной чалмы на густые нависшие брови.
Его выгнутый нос и длинная, черная борода придавали ему дикий и дерзкий вид.
Приблизясь к каравану, он смело подскакал к вожакам, которые, по-видимому приняв его за предводителя шайки, оборотили на него копья свои.
— Что вы? — вскричал всадник — Неужто вы боитесь нападения? Неужто я один могу ограбить целый караван? Кто караван-баши? — спросил он, когда люди опустили копья. — Ведите меня к нему.
— Караван этот купеческий, наши купцы идут с товаром обратно из Мекки на родину. Вас вести к ним не можем: они далеко позади нас; мы идем вперед приготовить привал. Пойдемте с нами, коли хотите дождаться их там, где с ними повидаетесь.
Незнакомец согласился; достал свою длинную трубку, закурил ее и молча последовал за караваном, коротко отвечая на расспросы их.
Наконец они остановились, выставили по сторонам сторожевых и стали ожидать прибытия каравана. Показались навьюченные верблюды, а за ними конвой: там ехали на лошадях сами купцы, четверо пожилых и один молодой. Шествие замыкалось бесчисленным множеством слуг, невольников и вьючных животных.
Поднялась возня и суматоха. Раскинули палатки, вокруг поставили лошадей и верблюдов; слугам и невольникам были розданы съестные припасы и тогда уже повели незнакомца в большую голубую шелковую палатку, стоявшую в середине.
Там они застали купцов за обедом. Все пятеро сидели на расшитых золотом подушках; негры-невольники прислуживали им.
— Кто это с вами? Кого вы к нам ведете? — спросил молодой купец, обращаясь к вошедшим.
— Я Селим Барух из Багдада, — отвечал незнакомец. — На обратном пути из Мекки на меня напали разбойники, увели в плен и вот три дня как я бежал от них. Долго плутал я в пустыне, наконец по великой милости нашего пророка Магомета я встретился с вами, и решаюсь просить у вас позволенья продолжать с вами путь мой. Я молю вашей защиты и заслужу ее; в Багдаде я вас богато отблагодарю. Мой дядя великий визирь калифа.
— Хорошо, — отвечал старший из купцов, — мы тебе рады, Селим Барух; будь нашим гостем, пей же и ешь с нами.
Он сел и охотно принялся за обед, по окончании которого невольники убрали посуду и подали длинные трубки и дорогой шербет.
Хозяева и гость молча курили, поглядывая на дым, который разлетался тонкими, голубыми кольцами и мало-помалу вовсе исчезал.
— Это однако невыносимо скучно! — проговорил наконец младший из хозяев: — я привык, что после обеда невольники увеселяют меня музыкой и пляской, а теперь вот мы уже едем трое суток вместе и все только молчим! Неужто же нельзя найти какое нибудь средство развлечься и повеселиться?
— Я знаю, позвольте мне вам предложить, — начал чужестранец, — станем на привалах поочередно рассказывать сказки.
Все весело подхватили эту мысль.
— Да! Да! Рассказывать!
— А как я сам это предложил, то для первого раза позвольте мне же и начать.
Все с видимым удовольствием придвинулись ближе к рассказчику; тот, отхлебнув глоток шербета, погладил бороду и затем начал:
— Слушайте же мой рассказ о Калифе-Аисте.
Сказка о Калифе Аисте
днажды после обеда багдадский калиф Шасид сидел у себя на диване, покуривал трубку и отхлебывал кофе, весело поглаживая себе бороду. Калиф был в духе, как и всегда после своего вкусного, сытного обеда, потому-то великий визир Мансар приходил к нему: каждый день именно в этот час. В тот день великий визирь был против обыкновения своего особенно задумчив. Калиф заметил это и, покинув трубку, спросил: «Отчего ты сегодня в таком раздумье?»
Великий визирь скрестил на груди руки, низко поклонился калифу и отвечал:
— Мне грустно, господин! Под замком стоит разносчик с прекрасными вещами, а у меня нет лишних денег, не на что купить!
Калифу давно хотелось чем нибудь потешить своего визиря, и он велел позвать разносчика. Это был маленький, толстенький человечек, смуглый и весь в лохмотьях. Он вошел, разложил свой товар: кольца, бусы, пистолеты, чашки, гребни. Все это калиф с визирем рассматривал и наконец выбрал себе и ему пару пистолетов и для визиревой жены гребень.
Только-что хотел разносчик закрыть свой короб, как калиф увидал еще один ящичек, которого ему разносчик не показывал.
— А это что такое? — спросил он. Продавец вынул из него табакерку с черным порошком и запискою на незнакомом им обоим языке.
— Мне дал эти вещи какой-то купец, а он нашел их в Мекке на улице; я вам их дешево отдам, потому что они мне не нужны, не знаю что с ними и делать, — сказал торгаш. Калиф был охотник до старых рукописей, хоть читать их и не умел, а потому купил табакерку и отпустил продавца. Ему однако же очень хотелось знать что это за рукопись и он спросил визиря, не знает ли он кто-бы мог прочитать ее?
— У большой мечети живет человек по имени Селим, по прозвищу ученый; он знает все языки, пошлите за ним, он вам переведет.
Пришел Селим ученый.
— Слушай, Селим, — сказал ему калиф, — разбери ты мне это писание, говорят, ты по своей учености можешь это сделать; если так, то я тебя награжу дорогим платьем; если же ты не прочтешь, то за это тебе будет двенадцать оплеух и двадцать пять ударов по пяткам, чтобы ты по пустому не прозывался ученым. Селим склонился перед калифом.
— Воля твоя да исполнится, — проговорил он, и долго и внимательно стал рассматривать письмо. — Я готов дать голову на отсечение, что это по-латыни.
— А если так, то переведи, — приказывал калиф.
— Кто найдет это сокровище, — переводил Селим, — тот благодари Аллаха за его великую милость. Кто понюхает порошок этот, произнеся притом слово Мутадор, тот может обратиться в любого зверя, понимая и язык зверей. Если он захочет снова стать человеком, то пусть станет лицом к востоку, три раза поклонится и проговорит то же слово. Но нельзя смеяться, будучи оборотнем: иначе забудешь слово и на век останешься тем зверем, в которого обратился.