Страница 5 из 15
Ну, теперь о событиях, что предваряли описанное выше: то вчерашнее совещание у шефа, на котором я вроде бы «последний раз» видел Жанну, находилось в самом разгаре.
– Кофе? – Лицо ничего не боявшейся плутовки склонилось ко мне, искрясь многозначительностью связывавшей нас тайны, вырез «строгого» костюмчика провокационно оттопырился, отчего ладони заныли фантомными болями.
«Строгий» я взял в кавычки, потому что стандартный офисный комплект из серой юбки ниже колен и белой кофточки Жанна умудрялась носить так, будто это вечернее платье, а сидевшие за столом сотрудники – компания на вечернем приеме у какой-нибудь знаменитости. Упругие бедра под мышиным покрывалом ткани играли и пели, лукавые глаза смеялись, а чудовищный вырез, в котором утонул мой ставший на миг невменяемым взор… туда мгновенно втянулся и задохнулся от воспоминаний я весь.
Мы не пересекались с Жанной вне служебных отношений уже больше трех месяцев. Нечего говорить, как я соскучился.
Гипнотизирующий туман знакомых выпуклостей замер надо мной в ожидании, сгущаясь, вырастая и словно готовясь выплеснуться.
– Да, пожалуйста, если не трудно, – промямлил я.
Глаза старательно глядели на шефа, только на шефа и ни на что, кроме шефа. А он искренне забавлялся ситуацией. Да, он все видел. Причем, всегда. Иначе не был бы шефом. Тому, кто не замечает очевидного, я не доверил бы собственные жизнь и судьбу. Но сейчас, с точки зрения Борисыча, проказница-секретарша всего лишь разбавляла суровую атмосферу совещания мелкими шалостями, помогая нам не забыть, что мы люди.
Но мы не только люди. Все собравшиеся здесь соратники, за исключением кокетливо разносившей напитки секретарши, были мужчинами. Самцами. То есть существами, которые однозначно и предсказуемо реагировали на подобные игры. Но если других, тоже небезосновательно предполагавших связь шефа с его протеже, это лишь взбадривало, останавливая от последующего опасного шага…
В свое оправдание хочу сказать, что данный шаг сделал не я.
2
Честное слово, ничего подобного у меня и в мыслях не было. Так получилось. Только что освободившийся, тогда я шел за ней по городу, не зная, куда меня ведут и зачем. Но шел. Она смеялась, говорила мимоходом о глупостях, а ноги тем временем двигались в сторону только что сданной новостройки, куда мы и зашли после того, как Жанне набрала нужный код домофона. В лифте напускное веселье испарилось.
– Куда мы идем? – спросил я напрямик.
– Потерпи еще минуту.
Ее глаза заволокло непроницаемой дымкой. Жанна что-то скрывала. Что-то важное. Нечто такое, что напрямую касалось меня. Совместный поход начался по ее просьбе и больше походил на требование, но выбирать мне не приходилось. Это движение в неизвестность одновременно подстегивало и нервировало. Жанна ничего не объяснила, вопросы пресекались на корню, и следовать за ней звала лишь загадочная улыбка. Мона Лиза, блин перловый. Так улыбаться человеку, за которым только что закрылись ворота неприятного госучреждения, просто опасно.
Оказалось, что лифт можно не вызывать, этаж нужен всего лишь третий, а возраст обоих позволял и даже подстегивал к движениям.
Пустой гулкий холл на месте привычного пятачка лестничной площадки странно поразил. Жанна полезла в сумочку.
– Держи, – она радостно плюхнула мне в ладонь связку ключей. – Это тебе. Подарок от Бориса. Документы получишь позже, в конторе, когда подпишешь.
Ее подбородок указал на дверь под номером девять.
– Мне? – не поверил я. – Квартира?!
– Нужно же тебе где-то жить?
– У меня есть деньги…
– Ага, знаем: половина стоимости, за которую твоя Людмила перед отъездом продала жилье. Не смеши людей, теперь это не деньги.
– Но как же я…
Жанна перебила:
– Как вернешь? – У нее в глазах плясали веселые чертики. – А не надо возвращать. Я же говорю – это подарок.
Загораживавшая дверь, она отступила с прохода, и падавший сбоку свет пронзил ее легкое платье. Обратил в ничто. Прорисовал детали, вылепил прелести и достоинства. Чувственно остановился на подробностях. Подчеркнул колдовское совершенство. Мое сознание заполнило цветной штриховкой подзабытых ощущений – тревожных и приятных. В конце концов, жена ушла так давно…
– Бесплатный сыр, как известно, бывает только… – начал я старательно стыковать мысли с фразами, а слова со смыслом.
– Алекс, – Жанна шагнула ко мне вплотную, почти касаясь грудью и чуть приподняв лицо, чтобы смотреть прямо в глаза, – теперь твое дело – просто жить по тем принципам, которые считаешь правильными, и учить окружающих жить так же. В этом твое предназначение. Борис умеет смотреть вперед, поэтому он хочет, чтобы ты мог сразу окунуться в работу. Теперь вы соратники, и он очень надеется на твою помощь.
Мой голос дрогнул:
– Я не подведу.
В горле возник комок.
– Вот и отлично, – улыбнулась Жанна. – Тогда…
Она выхватила у меня ключи, отперла дверь и распахнула настежь. В нос ударило запахом свежего ремонта.
Я стоял столбом, не в состоянии что-либо предпринять. Жизнь слишком ускорилась, мысли не поспевали за взятым темпом. Еще час назад мне оформляли документы, полчаса назад я радовался открывшимся пространствам и летнему солнышку. Нельзя вываливать на человека столько и сразу. Психика – как Восток, то есть дело тонкое, с ней надо обращаться осторожно, иначе…
Лукавый прищур Жанны не оставлял сомнений, что очередное «иначе» уже на подходе:
– По поверьям, первой в новый дом нужно пустить кошку.
К чему это она? В легком замешательстве я огляделся. Кошек не было. Неужели у нее в сумочке помещается еще и…
Нет. Жанна изящно прогнулась, грудь, сводившая с ума уже своим присутствием в одной со мной Вселенной, выпятилась, а роскошная попка оттопырилась.
– Мурррр… – прозвучало сладко и, если сказать мягко, неожиданно.
А если не смягчать, то просто вогнало в ступор.
Чуть отвернувшись, но косясь на меня шалопутными глазищами, спутница медленно опустилась на четвереньки. Прямо на бетонный пол, голыми коленками и нежными ладонями.
Я стоял, пришибленный обстоятельствами и совершенно не готовый к подобному повороту сюжета, и всей собранной в кулак волей строил внутреннюю стену между собой и реальностью…
Эта стена отказываясь возводиться и рушилась. Сердце обмерло. Душа натянула защитное одеяло по самые глаза, прячась от происходящего… но не желая пропустить продолжения.
Грациозно переставляя конечности, моя кошечка миновала порог и двинулась дальше по коридору. Искушающие бедра раскачивались вверх-вниз, вправо-влево, снова вверх-вниз и вправо-влево, все выпуклее, все нахальней и (неужели?!) приглашающе…
Ноги сами внесли меня следом. Это было последнее, что я помню, прежде чем провалиться в мир без мыслей.
Потом мы сидели, переплетясь коленями, в наполненной ванне и изучали друг друга бегавшими по коже пальцами – словно соревновались, кто больше выльет на другого ласки и нежности. Ванна, пар, напарница со всеми девичьими прибамбасами – мягкими, уютными, доступными рукам и не рукам…Отсутствие чужих взглядов и распорядка… Что это, если не материализовавшееся счастье? Многие, с кем довелось сидеть в изоляторе, ради одного такого вечера согласились бы на полноценный срок.
Жанна вдруг прыснула в ладонь:
– Тебе очень из-за меня досталось? Я говорю про день нашего знакомства, когда ты пустил помыться.
– За что? Я не совершил ничего, что не укладывалось в рамки человеческой взаимопомощи. Людмила пришла поздно, она и не узнала, что дома был кто-то посторонний. С этой стороны все обошлось.
Двусмысленность не осталась незамеченной.
– А с других сторон?
Моя прелестница пошевелила ногами. В тесной посудине это вызвало волнение, причем двойное: второе произошло с моими задетыми инстинктами. Захотелось вновь накинуться…
Стоять, поручик, времени хватит на все – дама ясно дала понять, что никуда не торопится. Торопливость, как известно, нужна исключительно при ловле блох. Счастье – это никуда не спешить.