Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 6 из 20



Я в книжном магазине, витрины которого заполнили «серыми книгами» (на сегодня скидка, пятьдесят процентов). В самом большом зале магазина проходит лекция «Безымянные поэты». Еле отыскал, куда можно сесть. Все места заняты. Четыре ряда по десять стульев, и тем не менее.

Посередине зала, в объемном белом свитере, узких штанах и сапогах на высоком каблуке, стоит широкоплечая, худая девушка, роста метр шестьдесят пять. Ее каштановые волосы убраны в маленький хвостик. На ушах большие, изумрудные серьги.

Держа в тонких пальцах, альбомный листок и придав лицу, до смешного серьезный вид, она читает коротенькое стихотворение толи о любви, толи о дружбе, толи обо всем сразу и немного о смерти. У девушки очень приятный голос, особенно, когда волнение заставляет его подрагивать.

Всего три года назад, читающая красила волосы в зеленый цвет, пудрила лицо, пока оно не становилось белым, как лист бумаги и носила исключительно черную одежду. Пыталась походить на вампира, или что-то вроде.

Ее зовут Лиза, мы лучшие друзья. Она сказала, если не приду, ударит меня в пах битой. Мы начали дружить еще в подготовительной школе творчества, когда мне было одиннадцать, а ей тринадцать. Ходили вместе на кружок рисования, это должно было помочь мне научится выражать свои переживания и чувства, а ей отлынивать от дежурств по классу.

Лиза стояла рядом со мной, мы часто перешептывались и смеялись над рисунками других. У нее было маленькое, с острыми чертами, лицо. Вечно припущенные уголки губ и хмурые брови. Так же она была очень худой. Из-за этого преподаватель как то сказал «Лиза, ты прямо легче воздуха». Из-за этого в классе к ней приклеилось прозвище «газ».

После того, как я почти все ей про себя рассказал, Лиза сделала комплемент моему воображению, назвав его богатым. Я считаю, комплемент безосновательный, потому что Второй визуально ничем от меня не отличается. А Аврора… Я так и не смог придумать, как бы она выглядела в пятнадцать или двадцать лет. Так что, грезя о нашей совместной жизни, я представляю себе девушку, что однажды увидел в каталоге с одеждой.

– Только по тому, что эти поэты были не известными, не значит, что они менее талантливы. – говорит Лиза, внимательно всматриваясь в присутствующих.

Я увидел в зале вялые кивки, кто-то поднял ладони, чтобы похлопать, но передумал.

– В скором времени я собираюсь устроить выставку рисунков в школьных тетрадках или на салфетках, которые найду в мусоре и перерисую. Мы их объективно оценим и сравним с более известными работами современных художников. Вход будет свободный… Спасибо всем, кто пришел.

Мы на улице. Идем вдоль набережной. Лиза ест пирог с мясом. Я ем яблочный. Холодный ветер вот вот вырвет еду из моих рук. Под ногами мешкают голуби, надеются отхватить пару хлебных крошек. Лиза отламывает кусок от своего пирога и кидает самому толстому голубю, а затем резко прыгает на месте, чтобы прогнать их всех. Кроме женщины, выгуливающей золотистого лабрадора, здесь никого нет. Всегда думал, что у Лизы в голове маяк на такие вот тихие, свободные от людей, места.

– Ну и как тебе моя… «лекция»? – спрашивает она.

– Не знаю. Я не знаток поэзии. Где ты нашла эти стихи?

– Я уже говорила. В архиве одной библиотеки. Их отсылали на поэтические конкурсы. Я взяла те, что не прошли и первого отбора. Там и имена были, но я решила, что лекция о безымянных поэтах привлечет больше зрителей и… Думаешь, на выставку кто-нибудь придет?

– Звучит интересно.

– Да… Посетителей точно будет меньше, чем на выставках Вика А…– Лиза скривила губы, затем отломила маленький кусок от своего пирога и кинула голубям.

– Не удивительно. Он же гений.

– Ты сейчас серьезно? Он нашел в универмаге списки продуктов и нарисовал их большие копии. И…Он считает себя великим творцом! Ты знаешь, за сколько купили некоторые его картины? Зеленый, клетчатый фон с надписями: один точка, килограмм апельсинов, два точка, молочная шоколадка, три точка, упаковка яиц (обязательно проверь срок годности) и так далее.

– Я и не говорил, что Вик А великий творец. Вряд-ли у него есть хоть сколько-нибудь художественных способностей. Но он придумал, как заработать на такой ерунде, как списки покупок. В этом плане он гений, вот я о чем.

– Я знаю людей, которые купили эти картины, считая их искусством.

– Это их проблемы.

– Знаешь, сколько в нашем городе прекрасных художников? А известным стал этот… Вик А. Наитупейший псевдоним…

– По моему глупо обижаться на людей, только потому что им везет больше, чем тебе. Хотя кто я такой, чтобы указывать, на что тебе обижаться, а на что нет.

– Вот именно… Я просто боюсь за…за будущее искусства.

Мы встали и начали медленно вышагивать по очищенной от снега тропинке.

– Это просто период. Сейчас в моде смотреть на что-то идиотское и пытаться понять, что хотел сказать этим автор. Или это еще раньше было в моде… Не важно. Людям нравится включать воображение.

По лицу ударил еще более холодный ветер. Из глаз выкатились, и тут же застыли, слезы. Я сказал Лизе: – Может, все-таки в кафе?

– Нет, пока погода хорошая, лучше прогуляемся.

У нас с ней разные понятия о хорошей погоде.

– Мир, как думаешь, что страннее: разглядеть смысл там, где его нет или не видеть там, где он очевиден? – спросила Лиза.

– Что значит «страннее», страннее в каком плане? Странный вопрос… Может, ты не так выразилась?

– Я выразилась именно так, как хотела. Я думаю, страннее видеть смысл там, где его нет. Это встречается чаще и у большинства людей. Значит, это нормально. Первое встречается реже, значит считается… менее нормальным, то есть странным.



– «Менее нормальным» гениально сказано. А откуда ты знаешь, что встречается чаще, а что реже? Ты заглядывала в головы всем людям мира?

– Интуиция.

– По-моему странно думать, что смысл вообще в чем-то есть.

– Давай без этих вот твоих мыслей.

– Я же не серьезно.

– Все равно.

Мимо, на огромной скорости проехала машина, прогнав пару оставшихся голубей. Что не испугались прыжков моей подруги. Лиза остановилась, и с налетом печали на лице взглянула на реку.

Я, пытаясь подбодрить ее, говорю: – Если куча людей считает «списки покупок» гениальным творением, еще не значит, что они правы.

– Я знаю, просто… не знаю.

Я улыбнулся, она тоже.

– Расс сказал, что может помочь мне с книгой. А я думаю, правильно ли это?

– Сначала с лекцией помог, а теперь и с книгой. Твой жених – чудо.

– Муж… Прости, что не пригласила на свадьбу. Его родители устроили бы скандал, а они и так против наших отношений, хоть вслух и не говорят… Пилили меня неделю за то, что я пластиковую бутылку выкинула в урну с бумагой, а не с пластиком.

– Так почему не соглашаешься? По поводу книги.

– Хотела узнать твое мнение.

– Откуда мне знать, что правильно, а что нет?

– Ты должен был сказать, что это правильно и ты полностью меня поддерживаешь. А я, поняв, что все эти прекрасные слова сказаны только из-за нашей дружбы, откажу Рассу и попытаюсь пробиться своими силами.

– Так ты ему отказала или нет?

– Отказала.

Лиза, держась за меня, наклонилась поправить ремешок на сапоге. Когда он затянулся в нужном положении, мы пошли дальше.

– Значит, будешь пробовать сама… Я обязательно прочту книгу, когда она выйдет и буду говорить всем о ее великолепии.

– Если она выйдет.

– Когда.

Лиза снова улыбнулась. Мы дошли до конца набережной.

– Куда дальше? – спросил я.

– Пойдем в кафе.

Я вернулся домой ближе к вечеру. Открыл дверь, включил свет. Снял обувь. И не успел помыть руки, как зазвонил телефон. Я взял трубку. Это был мэр.

– Здравствуйте.

– Здравствуй Мир. Можешь объяснить, почему ты не пришел на проверку?

Черт. Я знал, что что-то забыл…

– Я.... Я…