Страница 7 из 20
– Случилось что-то серьезное?
– Нет. Ничего серьезного. Я забыл. Это ведь со всеми может случиться?
– Конечно. Какое-то событие заставило твою память тебя подвести? Чем ты весь день занимался?
– Я гулял.
– Гулял. Наверное, в окружении веселой компании.
– С Лизой, вы ее знаете.
– Да, знаю.
– Я приду завтра. Завтра, ведь, можно?
– Конечно, можно. Я отвезу тебя.
– Это не обязательно.
– Я уже сказал твоей маме, что отвезу. До завтра, Мир.
– Да… До завтра.
Я повесил трубку. Помыл руки. Надел обувь, выключил свет и вышел из дома. Десять минут назад мне казалось, что сегодняшний день идеален. Теперь я считаю, что он отвратительный. И трансформировать его в хотя-бы приемлемый (на хороший я и не рассчитываю), под силу только алкоголю.
Пятая глава
Я в баре, на своем обычном месте. Пью пиво, ем чесночные крекеры. Ко мне подсел Винни: блондин, с торчащими во все стороны, волосами и глазами на столько большими и синими, что каждый его знакомый, хоть раз в жизни, не в состоянии удержаться, начинал откровенно в них пялиться. Одет Винни в черные, спортивные штаны и растянутую водолазку а, на вешалке, рядом с выходом, висит его желтая зимняя крутка. Его характер можно описать двумя словами – простой и добродушный.
Винни – человек, с которым все хотят дружить, не являясь при этом ни умным, ни красноречивым, ни интересным рассказчиком. Таких вроде называют обаятельными. В общем он нравится всем.
Лиза, встретившись с Винни впервые, восклицала «Какая очаровательная улыбка! Тебе бы на телевидение. Ты милее всех щенят, что я видела»
Единственная отрицательная черта Винни – иногда он становится Кларсоном. Хотя, правильнее будет сказать, что единственная положительная черта Кларсона – иногда он становится Винни.
– Я отвлекаю от какой то мысли?
– Нет, нет, Винни. – сказал я. – Знаешь, я заметил, что сегодня ты улыбаешься чаще обычного.
– Прости, Мир. В баре о тебе, теперь, так много говорят. А я никогда не сидел с известной личностью. Только не обижайся.
Его указательный палец правой руки барабанит по столу. Широкие ноздри жадно вдыхают воздух. Глаза всю ширь смотрят на меня, отражая свет барной люстры.
– На что мне обижаться?
– Тебя, ведь это злит. Что все думают…
– Меня зли то, что я не понимаю, почему все так думают.
– Людям нужен…
– Кто? – я допил пиво и спросил снова. – Кто?
Винни знает, как сильно я ненавижу слово на букву «г».
– Я не знаю… – сказал он, и прокашлялся. – Но, кто то им точно нужен.
– В этом ты прав. – я дружелюбно похлопал Винни по плечу, затем повернувшись к барной стойке, крикнул: – Марк, мне еще пива!
– Ты забыл сказать пожалуйста. – поправил меня Винни.
– Пожалуйста, Марк!
Я снова поворачиваюсь к Винни: – Как думаешь, кто распространяет слух обо мне?
– Это не слух, скорее, это… – Винни замялся.
– Так, кто говорит об «это…м»?
– Вроде, все…
– Но кто-то же был первым?
Подошел Марк. Поставил на мой стол кружку с пивом и забрал пустую.
– Марк хороший человек. – говорит Винни.
– Не спорю. Не понимаю только его. Марк говорил, что ненавидит Аквариум, но все равно не хочет уезжать.
– Он верит в то, что все можно изменить.
– Ясное дело верит. Все люди верят в… не знаю, чудо, наверное. Это заложено у нас в генах.
– Клар уж точно в чудо не верит.
– Все верят. – отрезал я и отпил пиво и продолжил – Представь, что ты слабый и выдохшийся…
– Представил.
– Стоишь в каком-нибудь лесу, прижатый к дереву, а рядом убийца, приставил тебе пистолет ко лбу. Тебя убьют через пару секунд. Надежды нет. Что ты сделаешь?
– Попрошу не убивать меня.
– А, когда твоя просьба не помогла?
– Не знаю… зажмурюсь.
– Правильно! Ты закроешь глаза. Потому что еще с детства веришь, что если ты чего-то не видишь, значит этого нет.
– И что, так сделает каждый?
– Думаю да. Ну, может, за исключением мэра.
– Разве это вера в чудо?
– А что это? Кстати, как там твои курсы?
– Хорошо. Я теперь умею чинить вентиляторы.
…
Не знаю сколько времени. Сколько я уже выпил тоже не знаю.
Я все еще в баре. Винни разглядывает картинки на обратной стороне меню. Точнее на размытые чернильные пятна. Говорит, что видит барашков, по мне так, больше похоже на гнилые зубы.
– Марк хочет, чтобы я стал каким то народным мстителем. Чтобы вдохновил его маленькую группку психов на борьбу с…
– Со злом? – спросил Винни.
– Именно.
– А я не собираюсь бороться с ним, и с кем бы то ни было еще. Борьба это…
– Это? – Винни искренне пытается понять меня.
– Не могу вспомнить слово… Вертится на языке… У тебя такое бывало?
– Да. Много раз. – Винни отложил меню. – Как то не мог вспомнить слово «вентиль». Смотрел на него в душе, а слово сказать не получалось. Три дня, представляешь? Я сильно расстроился. Авия долго успокаивала меня, и пообещала не подсказывать. А, когда я наконец вспомнил, она была так счастлива. Стала целовать в губы и за ухом, а потом мы долго… – он покраснел и отвернулся, чтобы я не заметил.
– Думаешь, Клар сильно злится? Тело его, но ты всем нравишься больше. Даже его жене…
– Я Авии не нравлюсь, она меня любит. Как никогда не любила Кларсона, она сама сказала.
– Как вообще можно влюбиться в Клара? Он кретин, каких поискать. Ты уж не обижайся.
– Я не в обиде. Кларсон на самом деле очень плохой… И ты не прав, Мир. Это и мое тело.
Я не смог скрыть ироничного взгляда: – Ты появился всего два года назад. Да и у тела не может быть двух хозяев, как не крути.
– Значит, конкретно это тело. – Винни указал рукой на себя – рас… раскрутили так, что у него теперь два хозяина.
– Винни…
– Нет, подожди. Вот у тебя есть мама, да?
– Да.
– Она твоя мама уже много лет.
– Двадцать три года, если точнее. – заулыбался я, не понимая, что он пытается мне сказать.
– Допустим, она недавно родила тебе сестру или брата. Она теперь и его мама. Ровно на столько, на сколько и твоя. Хотя твоей матерью является двадцать два года, а его всего пару дней.
– Винни, это дурацкий пример. – заключил я, немного поразмыслив.
– Я знаю… Но это не значит, что я не прав. Когда-нибудь я придумаю хороший пример, и ты признаешь мою правоту.
Ночью стало намного теплее. Дорога размокла. Я иду домой. Иду медленно, и не могу поднимать ноги выше, чтобы не издавать этот отвратительный шаркающий звук. Пытаюсь обходить лужи, дабы не намочить новые ботики. Получается в одном случаи из трех. Вокруг дома абсолютно мне не знакомые. Очевидно, что я перепил. Надо было согласиться на такси… Надо было взять деньги на такси.
Я остановился. Задрал голову к верху. Странно, я почти ни с кем не говорил о звездах. Пару раз с мамой, еще до моего «падения». Один раз с Марком, когда мы лежали в больнице. Моя лучшая подруга вообще не любит говорить о космосе. У Лизы ним связаны все кошмарные сны, где холодно, темно, одиноко, а сама она задыхается и бесконечно падает.
Серая пелена, затянувшая небо на весь день, полностью рассеялась. Тысячи звезд, яркие и бледные, вращаются перед моими глазами, становясь больше и размытие. Такие моменты особенно прекрасны в полной тишине, когда ничто не отвлекает от мыслей. Когда можно просто смотреть и думать: «Ничего себе, а ведь мир действительно огромный. И где-то там, в нескольких галактиках от меня, находится нечто, к пониманию чего мне не добраться даже моей самой гениальной, извилистой и изощренной мыслью. И все-таки это «что-то», я когда-нибудь обязательно встречу. Может, после смерти. Может, в другой реальности…» Меня охватило ощущение невесомости. Голова закружилась. Хочу лечь прямо тут. Я никогда не спал под звездами. Может, настало время?
– Нет!! – чей-то мужской голос ответил на мой вопрос. Дальше последовали обрывистые крики и стоны.