Заражение

– Я просто знал, кто из них кто… чтобы в случае чего быстрее прийти на помощь, – сказал он после минутного молчания. – Мне кажется, это очень страшно, когда тебя заражают каким-то вирусом, а потом безо всяких гарантий испытывают на тебе свои новые лекарства. Которые могут и не подействовать. Я знал, кому помогать в первую очередь, а кто кривляется.

Золотов, хоть и выглядел напуганным, тем не менее был явно раздражен.

– Из-за тебя все тестирование могло накрыться медным тазом. Или вообще весь институт. Ты это понимаешь?

– Похоже, что он и без меня накрылся, – парировал Лукин.

– А что ты еще знаешь? – спросил Золотов. – Расскажи подробнее, чем их заражали и как?

Тем временем толпа, не обращая никакого внимания на убитых, начала расходиться – через дверь позади они медленно просачивалась наружу.

Трошин подскочил к окну.

– Они садятся в автобусы. Или сейчас или никогда, – воскликнул он. – Боюсь, сейчас придут за нами.

– Выпускай дрон! – крикнул Золотов, кидаясь к столу.

– Поздно, заметят! Дайте мне шокер, заправляйте шприцы!

– Они заправлены, – Трошин распахнул дверцу шкафа, выудил оттуда аптечку. – Держи, – протянул он Золотову наполненный шприц. – Коли в мягкие ткани. Шея, руки, задница, ну худой конец.

– Давайте шокер, – Лукин протянул руку к Золотову и тот после секундного колебания протянул ему аппарат.

– Все, идем!

Они выстроились возле входной двери, первый Лукин, за ним Золотов и сбоку – Трошин. Сосредоточенные лица, взмокшие от напряжения спины.

– На счет раз-два-три. Раз, два, три, – сосчитал Лукин и открыл дверь.

Глава 13

2012 год

Сначала он ничего не понял. Только что они сидели и пили чай в ветхой картонной лачуге, а теперь…

…кто-то тормошил его за плечо. Немилосердно, жестко, больно. И снова холодно. Он вспомнил двух собак со странными, очень странными, даже жуткими именами. Как их звали? Химера? Нет. Ти… Тифон и Ехидна. Точно. Имена соответствовали виду. Бешеные псы – такие могли встретиться только на свалке, куда свозят химические отходы. А что еще могло быть в бочках, которые разгружают по ночам под усиленной вооруженной охраной? Какая-то мерзость, которую отказались брать даже специализированные полигоны.

В ваших силах это прекратить, в ваших силах это прекратить, в ваших силах это прекратить.

– Да заткнись ты уже! – крикнул он… и проснулся.

Макс, редакционный водитель, крепко сжав руль, прокладывал путь по раздолбанной извилистой дороге – фары то и дело выхватывали валуны и поваленные деревья на обочине.

– Андрюха, с тобой все нормально? – спросил он испуганно. – Гена тоже дрыхнет, вы как спустились, сразу оба и завалились. Ты всю дорогу мямлишь ахинею беспрестанно. Что-то там прекратить… Это про свалку, наверное.

Андрей понял, что никто его не будил и не тряс, он просто бился плечом о холодное стекло.

– Прилично выпили, раз водку назад не принесли? Хотя… – водитель втянул носом воздух, – запаха нет. Странно.

Андрей глянул в лобовое стекло – но определить, где они проезжают, не смог.

– И давно мы спустились?

– А ты не помнишь? Во дает. Минут двадцать назад. То-то я смотрю, вы какие-то странные оба. Как прибитые. Я посмотрел, с виду целые, у Гены камера на шее болтается – значит все в порядке. Сели и захрапели. Ни слова не сказали. Но вы же брали водку с собой на взятки аборигенам, я и подумал, что выпили. Тем более, такой холод.

Андрей силился вспомнить, как они ушли, как спускались по склонам, усеянным стеклом, арматурой, ломаными досками – один раз оступиться хватит, чтобы наверняка угодить в больницу, если не в морг – но, тем не менее, на них нет и царапины. Только этот запах… Андрей поднес рукав куртки к лицу и сморщился.

– Удачно хоть? – водитель посмотрел в зеркало заднего вида. – Узнали, что за вонь? Когда начало смеркаться, я даже испугался, вокруг тени ходят, бомжи или кто это – залез в машину, закрылся – но так еще страшнее, как будто кто-то наблюдает за мной, ждет пока закемарю. Тьфу ты, мать его за ногу! Чтоб я еще раз сюда поехал, даже не проси! – он сильнее вдавил педаль газа. Было видно, что ему не терпелось убраться отсюда подальше и побыстрее.

– А сколько мы там пробыли? Уже, наверное, часов десять вечера?

Водитель покосился на Андрея.

– Вы и правду там чего-то нюхнули, раз не пили. Тогда где водка? Сейчас пять часов, а пробыли вы там всего час. Еще не хватало.

– Час? – Андрей не мог поверить его словам.

– Ну, может минут сорок. Не больше. Мы кружили вокруг, Гена фотографировал, потом нашли дорогу с северо-восточной стороны, остановились. Вы начали взбираться на гору мусора, хотя я сразу сказал, что дело гиблое. Резко стемнело, как это сейчас бывает и почти сразу вы вернулись. И то хорошо, что не пришлось лезть за вами. Хотя я бы и не полез.

– И что, вот так просто спустились, и все? Ничего не говорили?

– Кажется… я впотьмах не разглядел, вроде бы кто-то вас провожал. С собаками. Жуткие псы. И худые. Я залез в машину от греха подальше. Боюсь бродячих собак.

– Мы все узнали, – сказал Андрей сдавленным голосом. – Похоже, это химические отходы. Их привозят по ночам под усиленной охраной. Так нам сказала одна… местная.

– А-а-а, – протянул Макс, доставая сигарету и щелкая прикуриватель. – Тогда все понятно, почему вы такие… – он сдавленно кашлянул, – ну и вонь же тут, наверное, ветер опять на город идет.

Он прикурил и вцепился в руль. Когда они миновали указатель «Город – 15 км», в кармане куртки Андрея зазвонил телефон.

Из радиоприемника шелестел умиротворяющий джаз, Андрей смотрел в окно, и падающие снежинки в свете фар убаюкивали, гипнотизировали. В вечернем сумраке плыли отражения бурелома по краям дороги, черные ветхие лачуги, застывшие в безвременье, и редкие фигуры людей, больше похожие на приведения, бредущие неизвестно откуда и куда.

День стал вечером, а вечер стал ночью в один миг – так всегда происходит в конце ноября. В отражении бокового стекла он вдруг явственно увидел ту женщину – в черном платье, подчеркнуто торжественном, будто не с фермы она только что явилась, а с аристократического бала; она держала дочку за руку, а за ними – в дверях, стояли две огромные худые собаки, Тифон и Ехидна. Дочка, протягивала Андрей чашку чая – он потянулся за кружкой, чтобы освободить ее от этой ноши, но, когда их пальцы соприкоснулись, он взглянул ей в глаза и замер, не в силах пошевелиться.

Это была его дочь. Саша.

Машину тряхнуло на колдобине и видение стерлось, провалилось в небытие мертвенно-холодной ночи.

Звонка-то и не было, он не сразу понял, что его беспокоит, а когда понял, испугался, что не успеет достать телефон, отчаянно вибрирующий во внутреннем кармане куртки.

– Алло, – сказал он в трубку. Надпись на экране сообщала: «Нет ID абонента».

– Андрей Лосев? – спросил безжизненный женский голос, который мог принадлежать и роботу-информатору. Такими голосами не впаривают быстрые займы до получки, очередную финансовую пирамиду, не рекламируют таблетки для похудания и даже не сообщают о размере задолженности перед банком – этот голос был предвестником. Каждый человек хоть раз в жизни слышал его – в телефонной трубке, за дверью квартиры, или сидя на приеме у доктора, который старательно прячет взгляд. Таким голосом провозглашают торжество неизбежности.

Он ответил, вцепившись правой рукой в пластиковую пассажирскую ручку.

– Да, это я.

– Час назад в отделение реанимации поступила ваша дочь, Саша Лосева с диагнозом «анафилактический шок», предположительно после проведения вакцинации. – Механические слова проникали ему в голову и там вибрировали невыносимым эхом. Он слышал их словно со стороны, а тело его, начиная снизу – немело, погружаясь в могильный холод – он чувствовал, как что-то ужасное, мертвое приближается к его сердцу и точно знал, если оно затянет его, то пути назад не будет. – Вы меня слышите?