Заражение

Последний раз он надевал такую штуковину на сборах, лет десять назад. Покосившись на фотографа, Андрей мотнул головой.

– Спасибо, мне уже лучше.

Она пожала плечами.

– Как хотите. Здесь столько разного летает, что обычный человек легко может подхватить какую-нибудь болезнь. Запросто. Даже просто поцарапавшись о зеркало… – она неестественно выгнула шею, боком-вверх, Андрей поспешил отвести от нее взгляд, будто увидел нечто противное, мерзкое, не предназначенное для чужих глаз. – Мама уже здесь.

Маленькая кибитка колыхнулась – волна морозного воздуха влетела внутрь, крутанулась вокруг ног и устремилась в приоткрытую кухоньку, где потрескивала буржуйка.

– Кора? – услышал он голос, необычно женственный и мягкий. – Кора, кто эти люди?

Андрей повернулся.

Перед ним стояла невысокая женщина с копной каштановых волос, стянутых пучком. Большие глаза смотрели прямо и открыто – в них не чувствовалось ни агрессии, ни злобы, и это шокировало больше всего. Пока они лазали по свалке, самое мягкое, что им пришлось услышать – была отборная трехэтажная брань и пожелания сгореть в аду.

– Я вас где-то видела, – сказала женщина, обращаясь к Андрею.

– Мама, это журналист из городского портала, помнишь, он в прошлом месяце писал, как лучше подготовиться к зиме, а мы читали и смеялись до упаду. «Обязательно увлажнитель воздуха, потому что, когда в квартире жарко, воздух становится сухим, что плохо влияет на ваше здоровье. Особенно это относится к детям».

Андрей улыбнулся.

– Ваша дочь права, меня зовут Андрей Лосев. Когда я писал ту статью, то не совсем представлял, в каких условиях ее будут читать… простите… – он обвел комнатку взглядом. – С увлажнением тут явно все в порядке…

В ее глазах отразилась грустная усмешка.

– Меня зовут Милена, – сказала она. – Не представляю, как вы сюда дошли. Это… – она быстро взглянула на дочь, – почти невозможно.

– Невозможно?

– Наши собаки… они…

– Да… – Андрей сглотнул, вспомнив жуткую сцену у домика. – Не знаю, где вы их нашли и как обучили, – он с сомнением покачал головой, показывая, что такой хрупкой женщине вряд ли под силу натаскать собаку-убийцу, – но свое дело они знают.

– Это не я, – она покачала головой, – это Кора их обучила.

– Странное имя для девочки, – пробормотал Андрей, но очередной порыв ветра через открытую дверь унес его слова со свистящим шипением.

– Наверное, вы замерзли, – сказала Милена. – Может быть, чаю?

– Я бы не отказался, – Андрей посмотрел на Гену. Тот кивнул.

Милена указала на просевший диванчик, стоявший у стены.

– Присаживайтесь, он крепкий. Много на своем веку повидал.

– Не сомневаюсь, – ответил Андрей, заставив себя опуститься на вытертую ткань мрачного бурого оттенка.

– Кора, – позвала мать. – Сделай, пожалуйста гостям чай, пока они расскажут, что же их привело в наши… не самые приятные места.

Андрей заметил, что руки у женщины очень… аристократичные, с длинными тонкими пальцами, белой кожей – никак не похоже на то, что она проводит день и ночь, разгребая мусорные завалы.

– Я работаю на ферме, оплодотворяю коров, – сказала она, поймав его взгляд. Это важная работа. Но платят все равно мало. Впрочем, нам хватает.

– Оплодотворяете коров? – Андрей никогда не слышал, что существует такая профессия. Он всегда думал, что этим обычно, как заведено в природе, занят бык.

– Быков на всех не хватает. Бык может быть не в настроении. Он может заболеть. А иногда ему просто не нравится корова. – Понимаете? – она словно прочитала его мысли.

Андрей хотел сказать, что ферма могла бы выделить жилье, хоть какое-нибудь, но осекся. Сейчас никому нет дела до твоих проблем. Где ты живешь, чем питаешься, куда ходят твои дети – это твои проблемы, решай их как хочешь. А если не нравится, всегда найдутся желающие на твое место.

Он кивнул. Хотя не представлял – каково это, каждый день осеменять коров.

– Кто-то должен это делать, – сказал она. – Вот вы пишите, чем обогревать жилище зимой, как обеспечить в нем влажность. Это тоже хорошее и нужное дело.

Андрей почувствовал себя полным ничтожеством и готов был сквозь землю провалиться от стыда.

Гена сидел на табуретке, не смея прикоснуться к камере. Обычно он не спрашивал разрешения и нажимал кнопку затвора, когда этого хотелось ему. Но тут что-то его останавливало.

– Так что же вас привело? – вновь повторила Милена свой вопрос. – Обычно все делегации остаются внизу, походят пару минут, на большее их не хватает.

Андрей потупился. Начинать ей рассказывать о проблемах горожан, которые страдают от назойливых запахов – не будет ли это верхом лицемерия и черствости с его стороны?

Но она сама помогла ему, встряхнув копной рыжих волос.

– Наверное, как я могу догадаться, жителей города тревожит… сильная вонь со стороны свалки. Особенно… когда дует северо-восточный ветер, – сказала она, потирая пальцами запястье. Только сейчас Андрей в изумлении увидел тонкий, необычайно искусный браслет из драгоценного металла, украшенный красными камнями.

Она спохватилась, заметив его взгляд.

– Нашла на свалке, тут много китайского барахла. У меня целая коробка, может хотите выбрать кому-нибудь в подарок? Они совсем новые…

Андрей покачал головой.

– Так и есть, – сказал он. – На портал поступает много звонков, люди пишут на форум, но власти никак не реагируют, хотя мы переадресовывали им эти обращения. Вернее, присылают отписки. Недавно они направили на свалку комиссию из санэпидстанции, та проверила, все показатели в норме. И что тут скажешь. Скорее всего, формально они правы. На бумаге все отлично. Пахнет розами и…

– Формально и ада не существует, – сказала она.

Андрей посмотрел на нее вопросительно.

– Но вы находитесь прямо у его входа. Если эта свалка когда-нибудь выйдет из-под контроля, для города это будет означать ад. Свалка проглотит город, даже не заметит. Уж поверьте. Мало того, что руководство фермы, насколько я знаю, сбрасывает здесь мертвых свиней, погибших от какой-то болезни, это еще не все…

Андрей посмотрел на Гену. Тот сидел, завороженный.

– Не все?

– Нет. Из Москвы привозят бочки без этикеток. Что в них – никто не знает. Камазы разгружаются после полуночи, за этим следит вооруженная охрана, которая сопровождает грузовики.

Андрей почувствовал, как холодный липкий ужас забирается ему под рубашку.

– Потом бочки перегружают на паллеты и погрузчиками, очень медленно, отвозят в третий ангар. Что происходит дальше – никому неизвестно. Но… я думаю, ничего не происходит. Они просто вырыли там яму и сливают содержимое бочек под землю.

Андрей вспомнил странный привкус чая и кофе в последнее время – сладковатый, приторный и одновременно затхлый, как вонь из сточной канавы.

– Но… ваша дочь… Кора. Она стирала вещи там, внизу.

Милена быстро взглянула в сторону кухни, где тень Коры склонилась над буржуйкой.

– У нас нет стиральной машины. И денег на прачечную. Выкручиваемся как можем.

Я должен им помочь, я должен им помочь, – свербило в мозгу.

– Как же так… – сказал он в раздумье. – Вы тут с дочерью, которой нужно ходить в школу, без элементарных удобств, на вершине свалки, которая в любой момент может рухнуть в преисподнюю, угробив вас и… вы так спокойно об этом рассуждаете? А где же ваш… муж? Где он? Почему ни черта не делает? Я так понимаю, он и алименты не платит?

Милена усмехнулась.

– Боюсь, вам не понять. Все очень сложно…

– Но что-то же нужно делать!

Глаза ее блеснули – в глубине их он успел разглядеть скорбь.

– Боюсь, все бесполезно, – сказала она. Ее черное платье затрепетало и только теперь Андрей понял, что она в одета во все черное, с ног до головы – как будто находилась в трауре. – Мне не хотелось бы продолжать эту тему. Здесь он нас точно не достанет, и мы счастливы хотя бы этим.

– Кто – он? И… как можно быть счастливым… этим? – Андрей силился, но не мог ее понять. Вероятно, трагедия этой семьи была столь чудовищной, что его мозг отказывался воспринимать ее, истошно крича: приедешь в город, срочно иди в полицию и пиши заявление! Нужно вытащить их во чтобы то ни стало!