Страница 15 из 128
На узкой тропе пришлось придержать разгоряченного коня. Шальная ветка больно стеганула по лицу. Уррий легко соскочил на землю и присел пару раз, чтобы размять ноги. Сквозь густую листву прибивалось золото жарких солнечных лучей, лес наполняли привычные звуки щебетания птиц, стрекот кузнечиков; откуда-то издалека едва донесся грозный звериный рык. Уррий взял коня за поводья и повел его не спеша, раздвигая ветви рукой. Он был дома - плоть от плоти этого леса, который он знал не хуже собственной комнаты. Он не чувствовал себя незванным гостем, он здесь свой. Белая бабочка с тусклыми пятнышками на огромных крыльях чуть не ткнулась ему в лицо, заложила вираж вокруг его головы и полетела дальше. Уррий улыбнулся ей на прощанье и вздохнул.
Сарлуза...
Она появилась в замке около года назад, когда ее мать, местная колдунья и знахарка, отправилась за какими-то редкими травами в далекие северные леса, где обитают дикие, несговорчивые потомки древних народов. Мать Сарлузы не вернулась, и девушка, не в силах прокормиться в деревне, пристроилась в замке.
Еще задолго до ее появления Уррия начали одолевать непонятные ему, неосознанные желания. При виде молодых привлекательных женщин, непроизвольно напрягались мускулы ног и появлялось жжение в груди. Он стыдился своих чувств, считая их недостойными рыцаря, и не делился переживаниями даже с Эмрисом. Поначалу Уррий ничем не выделил новую служанку из общего ряда - пробежался взглядом по фигуре, подумал как о чем-то привлекательном, но недоступном для него, встретился с ее пронзительными искрами черных зрачков, смутился и ушел, забыв о ней мгновенно. И долгое время не вспоминал о ее существовании, равнодушно окидывал взглядом при случайных встречах, даже имени узнать не удосужился. Но однажды, в одном из странно-сладостных снов, которые посещали его постоянно, женщина, укладывающая его, проводящая нежно руками по его телу - не как в детстве кормилица, а совсем иначе, раздевающая его, обнажающаяся сама, садящаяся на него верхом, подставляя его взгляду тайные части женского тела, и в предыдущих сновидениях лица не имеющая, вдруг взглянула на него искорками глаз Сарлузы. Он узнал ее и проснулся. Сердце билось часто-часто, по виску стекала капелька пота, мокрые волосы слиплись. Он долго не мог уснуть в ту ночь, а когда все же погрузился в желанное забвение, вновь увидел ее - теперь сомнений быть не могло - ее глаза, ее губы, только не в смешливой улыбке, а в страстном движении, ее черные, длинные, густые волосы...
Когда он проснулся было далеко за полдень, так поздно он не вставал никогда. Первое, что он увидел - тугой зад служанки, обтянутый плотной черной материей юбки. Уррий решил, что все еще спит. Но она обернулась, он заметил тряпку в ее руке - такой удивительно изящной и белой. Она, улыбнувшись, пожелала ему доброго утра. Сам не понимая чего стесняется, юноша натянул меховое одеяло до подбородка. Видно глаза его выражали чуть ли не ужас - Сарлуза пожала плечами и вышла из комнаты. В дверях она обернулась и вновь улыбнулась Уррию. В глазах ее мелькнули привычно-смешливые искорки. Но ему показалось, будто он заметил в них и что-то еще, занозой зацепившее его неосознанные желания. Густой ком откуда-то снизу заткнул горло.
С того самого утра, он постоянно, раз десять в день, случайно встречался с ней - то в узком и длинном коридоре второго этажа, то в залитом солнцем внутреннем дворе замка, то в большой зале за трапезой, где она иногда помогала прислуге. Они встречались глазами, она улыбалась ему. Он догадывался, что в такие моменты у него глупое выражение лица и старался придать себе скучающий вид. Но у него плохо получалось, раз Эмрис все понял. Уррий никогда не разговаривал с Сарлузой, но, как любит повторять сэр Бан, в глазах можно увидеть гораздо больше, чем за сказанными словами. И Уррий гадал, что же скрывается в черноте ее глаз: равнодушное презрение, уважение служанки к хозяйскому сыну, или он небезразличен ей как мужчина... Порой он полагал, что она выделяет именно его из обитателей замка на Эмриса-то она точно внимания не обращала, за это Уррий ручался. Но иногда казалось, что она относится к Уррию, как к надоедливой мухе, которую никак не может отогнать подальше от лица.
Сегодня ночью сон внезапно покинул Уррия. Он долго лежал в кромешной темноте. За неплотно прикрытой дверью мерно и громко храпел Триан. Уррий лениво подумал: немой, а храпит так, что глухой проснется. Уррий понял, что больше не заснет и подошел к окну острой прохладой пахнуло в грудь, приятно обдав вспотелое тело. Солнце только собиралось всходить - ночь отчаянно сопротивлялась, не желая отступать, лишь едва рассеивая тьму под первыми, робкими ударами рассвета. Уррий и хотел сегодня проснуться пораньше, чтобы проводить отца в поход - тайная надежда, что отец передумает и возьмет его с Эмрисом, не покидала Уррия. Но было рано - еще не проснулись, наверное, самые трудолюбивые йомены, чтобы кормить скотину.
Уррию захотелось выйти из спальни, встретить утро за пределами замка. Что-то подсказывало юноше: это утро не такое, как обычно. Он медленно оделся, уже зная, что пойдет на маленькое озеро за замком. Не озеро даже, почти лужа, но Уррий любил это место. И изредка в такие вот ранние утра, когда не спится и хочется странного, ездил в одиночестве купаться.
Триан не прекратил мерных раскатов храпа, когда Уррий проскользнул через его комнату в коридор. Проходя мимо двери в графские покои, Уррий услышал какой-то далекий звук и удивился, что отец уже проснулся.
Уррий вышел во двор и кивнул караульному у ворот. Вряд ли тот заметил приветствие, хотя тьма потихоньку рассеивалась. Уррий миновал хозяйственные постройки, остановился у колодца и набрал ведро ледяной воды. Он с наслаждением ополоснул лицо и напился. Подумал немного и решил все-таки съездить к озеру выкупаться. Плавал Уррий неплохо, а озерцо хоть и небольшое, но глубокое, утонуть запросто можно.
Уррий вывел коня из стойла и вскочил - без седла, охлюпкой. Он и конь словно чувствовали друг друга. Когда Уррий подъехал к воротам, караульный, стряхивая покрывало дремоты, опускал мост - снаружи уже ждала телега трудолюбивого крестьянина. Уррий лихо направил коня вниз по длинной насыпи, спускающий вдоль огромной скалы, на которой возвышался строгий замок графов Маридунских.