Страница 11 из 19
Джон смотрел на него как-то дико, не поймешь, то ли злился, то ли нет.
Игорь чему-то улыбнулся, потом зажмурился, пытаясь снова услышать пение, но оно совсем стихло. Пульс успокаивался, тяжесть, сдавившая грудь, исчезла, а Игорь только теперь понял, что она была.
И ему очень сильно захотелось спать.
– Вот, так-то получше, – бабка потрепала его по волосам. – Женька, куда поперся-то? Друг твой уже баиньки наладился, увез бы ты его домой.
Сквозь навалившийся сон Игорь еще услышал голос Джона, благодарившего какую-то Клавдию Михайловну, а потом журчание дизельного мотора окончательно его убаюкало.
…Горох участливо смотрел на него сквозь толстенные очки.
– Ну, больной, признавайтесь, сколько банок энергетика вы изволили скушать?
Игорь очень тупо улыбнулся, а потом сообщил:
– Пять.
– Тьфу ты, – врач закатил глаза. – А оно было надо?
– Я бы там помер иначе.
– Спорный вопрос. Зато если бы в машине у Джона не случилось Клавдии Михайловны с ее валидолом, ты мог и помереть. Знаешь, что такое острая сердечная недостаточность?
Только сейчас Игорь заметил, что на Горохе не растянутый свитер, а бирюзовая спецовка с надписью «Скорая помощь». С тощей шеи свисал стетоскоп.
– А, кстати, кто такая Клавдия Михайловна? – поинтересовался Игорь, которого нотация если и впечатлила, то самую малость.
– Соседка моя, – откуда-то из-за спины Гороха буркнул Джон.
– Ясно, – отозвался Игорь.
Вообще-то, его норма была – три банки.
Это если в ночном клубе или на утро после клуба на работе.
Три банки его организм переносил вполне сносно.
Пять – оказалось, слишком. Да и энергетики на складе были качеством похуже, чем те, что он себе покупал в супермаркете напротив офиса «Логистики».
– В общем, так, – постановил Горох. – Сегодня объявляется выходной. У обоих. Ты, – он ткнул пальцем в Игоря, – чтоб соблюдал постельный режим. Энергетики забудь навеки, если, конечно, не хочешь до тридцати откинуться.
– Мне тоже постельный режим? – мрачно осведомился Джон.
– По желанию, – доктор снял очки и устало протер глаза. – Но, если узнаю, что на линии был – а я обязательно узнаю – придумаю, как превратить твою жизнь в ад.
– Да куда уж хуже, – вздохнул маршрутчик. – Ладно. Все равно день пропал.
– Отдохни, – улыбнулся Горох и стал сматывать стетоскоп.
Игорь заприметил огромный ярко-зеленый пластиковый ящик, стоявший подле дивана на табуретке. Там, очевидно, были лекарства. На еще одной табуретке валялись открытые ампулы, упаковки от шприцов, сами шприцы в количестве трех штук, вата и бутылка водки.
– Гена, а ему работать, получается, вообще нельзя? – вдруг спросил Джон.
Игоря этот вопрос и самого очень интересовал. Не то, чтобы ему так уж понравилось на складе. Напротив, ему там совсем не понравилось – место было ужасное, темное и пыльное, и все прежние его вылазки на склады «Логистики» и в подметки не годились одним единственным суткам, прожитым в качестве грузчика. Кстати, а чей это был склад? Вот смеху-то будет, если…
Хотя, даже если и так.
Документов у него не просили, может, Джон как-то уладил, может, они в принципе не были нужны, а узнать в нем прежнего Игоря могли разве что те, кто хорошо с ним знаком. Рядовые грузчики в этот список явно не входили.
– Можно, только без фанатизма, – пожал плечами Горох. – Если ты про склад, то пускай. И без энергетиков, конечно. Заварил бы ему…
– Я вчера что-то протупил, – сознался Джон.
– А ты не тупи больше. Кто-то же из вас думать должен.
– Гена, а в прошлый раз ко мне не ты приезжал? – сообразил Игорь.
– Нет, я пьяный спал, – пожал плечами Горох и, на джоново счастье, уточнять ничего не стал.
Он сунул стетоскоп в ящик, закрыл его:
– Ну, счастливо оставаться.
Спустя минут пять после того, как Горох убыл, а рев уазика-санитарки стих, Джон поднялся с табуретки и спросил, Игорю показалось, что довольно нервно:
– Тебя одного уже можно оставить?
– Думаю, да. Я бы еще поспал.
– Вот и спи.
– Ты все-таки на линию?
– Нет, и другие дела есть. Вечером вернусь.
– Да будет так.
Игорь поудобнее устроился под одеялом и закрыл глаза. Некоторое время он еще слышал, как во дворе возится Джон, потом взрыкнула «Истана», и все смолкло…
Глава 7.
Проспал Игорь если и не до вечера, то часов до четырех – точно. Спал хорошо, даже сладко, с чувством переворачиваясь с боку на бок. Снов не было, одно только сплошное ощущение теплой истомы, такое, как бывает, когда проснешься с утра, но не окончательно, и вставать еще не нужно.
Наконец, когда блаженство сменилось волчьим голодом, Игорь встал, осторожно перешел к холодильнику, сел подле него на половичок, отворил дверцу и стал есть сардельки прямо сырыми, одну за другой. Поглотив все пять, почувствовал себя практически счастливым и возрожденным.
Полному счастью мешал один единственный, но весьма существенный фактор. Звали его Кузьма, и насколько мог видеть Игорь сквозь окошко, людоед был на боевом посту, аккурат на бетоне между домом и узким проходом, ведущим к сортиру.
Впрочем, не до бесконечности же попадать в одну и ту же нелепую ситуацию!
Игорь снова вернулся к холодильнику и принялся за инвентаризацию содержимого. Все, что было на полках, для его плана не годилось. Зато в морозильном отделении нашлась курица в упаковке из супермаркета. Судя по дате, указанной на пакете, съедобным бройлер перестал быть около двух месяцев назад. Постучав мерзлой птицей об пол и более ли менее ободрав с нее целлофан, Игорь гадко улыбнулся и пошел надевать бушлат и валенки.
Миновав сенцы, он немного засомневался, но совладал с собой и, приоткрыв дверь, швырнул бройлера на улицу. Звука падающей на бетон каменной курицы он не услышал, но в щель увидел, как Кузьма поймал еду в полете.
Игорь рыбкой метнулся из дома в проход, каждую секунду ожидая атаки. Дверь сортира он за собой затворил и даже замкнул.
Это его, в результате, и спасло.
Кузьма то ли решил не возиться с замерзшей курицей и проглотил ее целиком, то ли и вовсе жрать не стал. Во всяком случае, в довольно хлипкую дверь деревянного нужника что-то тяжелое ударилось гораздо раньше, чем Игорь успел застегнуть штаны.
– Вот сука! – выдохнул он.
Кузьма отозвался коротким, но очень убедительным «Гав».
Сквозь щели в двери Игорь видел, что пес сидит напротив сортира и внимательно на него смотрит.
Не иначе, как снова примеривается прыгнуть.
Что такое пять гниловатых досок-дюймовок против восьмидесятикилограммовой туши?
Игорь старательно застегнул штаны, а затем и бушлат на все пуговки. Может, хотя бы не с первого раза прокусит? Вот только людоед на то был и людоед, что, наверняка, вцеплялся сразу в горло…
Впрочем, Кузьма сидел спокойно. Вывалил длинный розовый язык и пыхтел.
Но взгляда с сортира все-таки не сводил.
Игорь был на сто процентов уверен, что стоит ему открыть дверь, и кавказец немедленно бросится.
Оставалось одно – ждать.
То ли вечера, то ли еще какой-нибудь милости вконец ошалевшей судьбы.
Игорь привалился плечом к стене, пытаясь найти хоть сколько-то удобную позу. Поза рано или поздно нашлась, и заниматься стало совершенно нечем. В сортире не было даже обрывка какой-нибудь газеты… ничего, что помогло бы скоротать время. Не туалетную же бумагу читать, в конце-то концов!
Кузьме тоже надоело сидеть, он вздохнул и улегся.
– Шел бы ты на место, а? – подумал Игорь. – Там, может, уже курица оттаяла…
В ответ на его мысли пес срыгнул на бетон кусочек красно-синего целлофана с остатками ценника.
– Так сожрал, значит, не жуя, – заключил Игорь. – Ну, я тоже молодец, конечно. Что ж на обратный-то путь ничего не захватил?
Тут Игорю подумалось о том, что виновником большинства своих бед оказался он сам. Сначала напакостил на работе, потом пьяный шастал по Южной (а знал бы раньше, какой это район, не сунулся бы сюда ни пьяным, ни трезвым!), и, наконец, взявшись заработать денег, обпился энергетиков и не умер от сердечного приступа только по чистой случайности.