Страница 36 из 37
Порядок проведения ярмарок был неизменным. В первую неделю производилась распаковка и раскладка товаров. На девятый день начиналась суконная ярмарка, на которой продавались ковры из Фландрии и Пикардии, французские и немецкие полотна, бумажные ткани с юга и востока, шелка из Венеции и Ломбардии, индийский муслин, как грубое, так и тончайшее фламандское сукно. Вечером на десятый день суконная ярмарка закрывалась, и на другой день открывалась торговля кожаными и меховыми изделиями. С начала до конца ярмарки торговали весовыми товарами, а также скотом и лошадьми.
Что касается оружия, защитного снаряжения, ювелирных изделий и драгоценностей, то всем этим добром торговали с первого дня. Именно к оружейным лавкам и направились рыцари. Хаго потихоньку от них отстал; ему хотелось на глаз определить состоятельность кремонцев.
Нет, он не собирался воровать кошельки ротозеев; денег у него вполне хватало не только для расходов на путешествие в далекий Константинополь, но и на безбедную жизнь в будущем. Однако профессиональная привычка подмечать, где и что плохо лежит, была его второй натурой. Он мысленно представлял себя в «деле» и от этого испытывал приятное возбуждение – как от кубка доброго вина.
На удивление Хаго, ярмарка в небольшой по размерам Кремоне оказалась весьма представительной и богатой. Как оказалось, к ее становлению приложило руку местное аббатство. Этот факт юный воришка узнал из разговора двух крестьян.
Свои товары они не привезли на продажу, как можно было ожидать, а притащили на собственном горбу. Хитрость этой ситуации заключалась в том, что крестьяне не платили налог в пользу аббатства с товара, который могли унести на спине. Другие же, ведя в поводу неподкованных лошадей, радовались, что экономят на этом одно денье[59] с каждой лошади, так как налог на подкованную лошадь составлял два денье.
В особенности привлекли внимание Хаго лавки, где торговали восточными пряностями – перцем, корицей и прочими приправами к пресной пище. Пряности взвешивали на миниатюрных весах и продавали небольшими порциями; они ценились на вес золота. По этой причине горожане в насмешку называли богатого человека «мешком перца».
В толпе у прилавков с пряностями Хаго быстро вычислил собрата по своей «профессии». Это был разбитной малый, одетый вполне прилично (а иначе его просто не подпустили бы к лавке, где торговали столь дорогим товаром). Держался он солидно, но его шустрые руки, казалось, жили отдельной жизнью.
Хаго не стал дожидаться, когда вор срежет кошелек у богатого покупателя. Малый был слишком напряжен, и это обстоятельство могло стоить ему жизни – воров в Италии не жаловали. По пути в Кремону Хаго несколько раз встречал виселицы, на которых болтались воры и грабители, о чем свидетельствовали дощечки с надписями на груди повешенных.
Уйти от наказания за воровство было очень сложно, если не сказать – невозможно. Принося присягу перед судом в подтверждение правдивости своих показаний, и обвинитель, и обвиняемый возлагали руку на Евангелие, клялись именем Бога или какого-нибудь святого. Для проверки виновности подсудимого применялась ордалия – «суд божий». Ему нужно было достать кольцо из кипятка, прыгнуть в реку с быстрым течением, его опускали в холодную воду связанным и тому подобное.
Выдержавший все эти испытания признавался оправданным, не выдержавший – виновным. Утонувший в реке считался оправданным – Бог его забрал в лучший мир, он раньше попал на небо. Если же бедняга не утонул, то следовала смертная казнь.
Испытание огнем состояло в том, что обвиняемый должен был держать руки на огне, проходить через горящий костер или держать руками раскаленное железо. Выдержать такие пытки мало кто мог…
Мальчик поторопился уйти подальше от лавок с пряностями, не желая быть участником переполоха, который обязательно случится, когда поймают вора. В таких случаях стража старалась заполучить свидетелей и хватала всех подряд, а ему не хотелось попасть в допросную.
Вскоре он оказался возле столов, покрытых коврами; это между рядами купеческих лавок расположились менялы. За одним из столов сидел и Абрахам Ашер Леви. Меняла, пожалуй, самый богатый гражданин Кремоны конечно же не мог оказаться вдали от столь щедрого источника звонкой монеты. На ярмарку приезжали купцы издалека. Они могли не знать, кто из менял оказывает очень ценные услуги по сохранению денег. А для того чтобы купцам это стало известно, между лавками шныряли помощники дель Банко, которые назойливо предлагали его услуги.
Но Хаго уже не интересовал еврей-меняла. Его привлекли аппетитные запахи еды, которые витали над всем пространством, где проходила торговля, большей частью оптовая. Он даже не стал задерживаться возле площадки, где демонстрировали интересное представление менестрели и жонглеры, которые показывали фокусы, играли на различных музыкальных инструментах, пели и плясали.
Жонглеры вертели на двух ножах мячи, перебрасывая их с одного острия на другое, прыгали через четыре кольца, ходили на руках. Один из них прицепил рыжую бородищу, нарядился в костюм, представлявший ужасные лохмотья, и пугал зрителей. Другой развлекал честной народ ученым псом, который мог стоять на задних лапах и лаем угадывать числа. Третий ходил и скакал на веревке, протянутой от одного столба к другому… В общем, поглазеть было на что, но зов голодного желудка властно тянул Хаго к лоткам со снедью.
Купив огромный пирог с мясной начинкой и кувшинчик дорогого вина (теперь Хаго мог себе это позволить), мальчик нашел свободное от людей и повозок место и принялся трапезничать. Юный хитрец был доволен своей оборотистостью. Он не только стал пажом рыцаря, за которым обязан был следить, но еще избавился и от надзора подручных херра Альдульфа, а также, ко всему прочему, совершенно неожиданно разбогател.
Жизнь была прекрасна и удивительна!
Digressio IV. Дом Жизни
Тот не любил свой дворец, который был похож на богато украшенную гробницу, постоянно напоминая ему, что вскоре он, как и его предшественники, отправится в Залы Аменти. Первые боги применяли для сооружения своих палат материал, который находился под руками. Это были глиняные кирпичи, высушенные на солнце, в отличие от храмов, которые строили из камня на века. Тот-Джехути не стал оригинальничать. Он тоже после вступления на трон возвел себе дворец из кирпича-сырца, хотя знал, как производится обожженный на огне.
Но одно дело Атталанта, где было много лесов и хватало дров для обжига не только керамических изделий – горшков, мисок, кувшинов, шкатулок, ваз и прочая, а другое – Та-Кемет, где древесины было мало и ценилась она очень высоко. Ведь в сухом климате леса росли долго, а привозить древесные стволы издалека было слишком накладно; естественно, за исключением красного и черного деревьев, стоивших очень дорого.
Ворота Пер-О, дворца Тота-Джехути, были изготовлены из очень прочного дерева, доставленного из Ханаана. Палаты делились на два больших сектора. Первый включал в себя парадные помещения Тота-Джехути и его семейства – тронный зал и большой зал для аудиенций, а также комнаты, используемые «Хозяином дворца» и «Главой регалий правителя», который руководил двором и всеми сложными церемониями. Он отвечал за гарем, многочисленных придворных дам, целую армию служащих, ремесленников, дворцовых рабочих, художников, врачей и парикмахеров. Рядом располагались «Высший суд» и «Палата работ» под управлением дворцового архитектора и строителя флота.
Второй сектор состоял из «Красного дома» (или «Дома вечности»), где находилось управление всеми храмами Та-Кемет, «Белого дома», отвечавшего за казну, «Дома войны», соединенного с армейскими казармами, и «Палаты печати», служащие которой занималась налогами и вели учет земель и различной собственности.
Вокруг дворца был разбит сад с большим прудом, воду в котором регулярно меняли. В садах росли завезенные из других стран деревья, неведомые в Та-Кемет: гранаты, пальмы, ивы, тисы, персики. Тот-Джехути любил наслаждаться в саду прохладой, спасаясь от палящего солнца. Оно было гораздо жарче, нежели на его родном острове среди Океаноса.
59
Денье – французская средневековая разменная монета, которая была в обращении во всей Западной Европе со времен Меровингов. Денье (новый денарий) впервые чеканился Пипином Коротким (752–768). 12 денье составляли счетную единицу солид (соль, су). Из каролингского фунта чистого серебра чеканили 240 монет весом около 1,7 г (действительный вес колебался от 1,44 до 1,79 г, диаметр монет 18–21 мм). После смерти Карла Великого стоимость и вес денье постоянно менялись.