Ловушка затерянного времени

– Да, кажется, понял… – пробормотал Ра-Гор, и, вот чудо-то, улыбнулся, однако, почти тут же снова посерьезнел. – Однако, большая часть представителей моего вида отнеслись бы к этому как к сказанному в прямом смысле.

– О, конечно же. И, без сомнения, вежливо проигнорировали бы непонятную им фразу. И, окажись рядом молоко – непременно подошли бы и проверили его на происходящие там реакции.

По коридору, примыкавшему к рубке, раздался топот, достойный тысячи слонов, не экранируемый даже звукоизолирующими переборками, а потом кто-то истошно и на диво мощно заколотил в шлюзовую дверь с другой стороны.

– О, кажется, наш штатный зануда тоже пробудился, – Ра-Гор помрачнел. – Тоже мне, врач… Сначала он наверняка десять раз перепроверил себя, потом – все свои мензурки и колбы, и лишь после этого притащился сюда, выяснить, живы ли мы вообще, – он говорил так, как обычно рассказывают о некоей личности, которая выводит из себя с заслуживающей оваций регулярностью, но, несмотря на это, вызывает и глубокое уважение тоже.

Дверь разъехалась в стороны, разойдясь на створки, напоминающие загнутые дугой зубцы, или же лепестки нестандартной формы цветка. Вошёл учёный в растрескавшейся маске.

– Что это вы тут вздумали учинить?! – визгливо закричал он.

– Мы идём посетить новый мир! – бодро ответствовал Ра-Гор.

– Очень новый, очень дивный, я бы сказал – землю обетованную! – подхватил Кайто.

– Вы издеваетесь?! – врач не мог подобрать нужную фразу. А, исходя из того, как он сверкал глазами и едва ли не пыхтел – фраза эта должна была стать ругательством.

– Всего лишь вдохновляюсь! – отбрил Кайто. – А ты точно достаточно оправился, может, тебе ещё немного отдохнуть? – обратился он к Ра-Гору с искренним беспокойством.

– Нет, я в прекрасной форме, и мы идём наружу прямо сейчас! – Ра-Гор рассмеялся, как мальчишка. Правда, получалось слегка неестественно, видимо, ввиду отсутствия регулярной практики, однако, он очень старался.

– Не могу вам этого позволить!

– Можете, Ян-Ран! Я капитан, я принял решение! Со мной идут Кайто и вы! А кое-кто перестанет притворяться, – Ра-Гор подтолкнул носком сапога валявшегося навзничь пилота, и тот подскочил, причём так, что, как минимум, Кайто бы поклялся, что на долю секунды это чудо полностью оторвалось от поверхности пола, не касаясь даже кончиком пальца, – Друг мой, вы проследите, чтобы тут всё оставалось в порядке.

– Да тут же всё в совершенном беспорядке, о чём вы?! – возмутился пилот.

– И поэтому вы притворялись, будто всё ещё в обмороке? Чтобы не заставили исправлять? – почти ласково осведомился Ра-Гор, – Это же прямой саботаж.

– То есть, вы – ломать, а я – чинить? – процедил пилот.

– Именно! Можете задействовать всех остальных на борту, Иль-Нор, всё равно они блуждают без дела. А мы уходим. Удачи!

И Ра-Гор отвернулся от онемевшего от обиды и ярости пилота. Кайто же с неподдельным научным любопытством разглядывал уникальный феномен – альмайя, испытывающих эмоции. И ведь не поверит же никто, это считается абсолютным вымыслом из слащавых историй для самых маленьких. Чтобы так сломать их код – какого же запредельного уровня сложности вирус требовалось ввести? И как, чем Ра-Гор их подбил на эту авантюру? Альмайя и жажда приключений – в принципе антонимы! Их нельзя запугать и не выйдет шантажировать – не боятся ни боли, ни смерти, и неважно, своей ли, близких ли. У них нет подлинного родства. А уж, когда в перспективе маячит угодить в очевидные и неизлечимые нарушения во плоти, а это означало стать неприкасаемыми, изгоями хуже прокажённых – любые мучения кажутся несопоставимо привлекательнее.

– Проверьте, хотя бы, детектор объектов внешней среды и сканер атмосферы! – закричал пилот, всплеснув руками.

– Это слишком скучно, – буркнул Ра-Гор.

– Если вы отравитесь или задохнётесь, тогда вам будет очень весело… Для нас такие вещи, конечно, не так опасны, но подумайте о своём спутнике, – укоризненно пробубнил пилот.

– Ну, хорошо, показывай… – смирился Ра-Гор.

Кайто ожидал результатов с искренним и даже слегка нетерпеливым любопытством, ему уже осточертело сидеть взаперти. Самосохранение не рисковало подавать признаки своего наличия, зато беспечная уверенность в том, что они справятся с кем и чем угодно, нагло заявила свои права, выступая вперёд и заслоняя всё остальное. Он воспользуется всеми плюсами бесплатного и удобного путешествия, пусть и завершённого так неприятно и сурово. Кайто отлично знал, что вернуться придётся, и что взбучка, вероятно, заставит его взвыть благим матом. Амос Аран никогда не слушал оправданий и не принимал отговорок, ни тщательно взвешенных, ни наскоро высосанных из пальца, да Кайто и не унизится до них. Да, на орехи ему достанется крепко. Не физически, разумеется – отец никогда не поднимал на него руку. Зато Амос простыми словами, даже не повышая голоса и без ругательств, простыми и безобидными на первый взгляд словами мог смешать любого с мусором. Но пока что Кайто беспечно отбросил подальше прочь переживания об этом, предвкушая захватывающий день. То, без чего дома он чуть ли не потолок лез, завывая от скуки, здесь ему предоставили с головокружительной щедростью. Безусловно, наследник, будущий глава рода, надежда и опора отца и младшего братишки, не должен так себя вести, но Кайто было наплевать. Нет, не всегда, только пока он поставил перед собой цель, которой собирался достичь во что бы то ни стало. В конце концов, он – не ходячая совокупность чужих ожиданий, а живой человек. Кайто не дурак и не безвольная тряпка, не трус и не подлец, он непременно примет обязательства и ту пугающую ношу, что прочили ему, первенцу, гордости своего поколения, но потом. А пока – не заставляйте его беспокоиться ещё и об этом. Хватает проблем с Ра-Гором, с которым Кайто всё равно очень рассчитывал поладить, хотя бы из принципа, вопреки неудачному знакомству и тому, во что оно вылилось к данному моменту.

Глава 3. Прекрасное далёко

Похоже, местные флора и фауна ещё долго не оправятся после такого вторжения. Слава небесам, что ещё не так сильно все местные звери и птицы пострадали напрямую, как пережили потрясение. Но прогалина там, куда упали чужаки, даже когда они благополучно отбудут восвояси, так и продолжит тлеть некрасивой меткой ещё многие годы. Щёки Кайто зарделись от стыда – вот они, последствия опрометчивости, и расплатились за неё пока что вовсе не они с Ра-Гором, а местные ни в чём не повинные обитатели, которые вовсе не звали гостей и превосходно не видали бы их вовсе. Нельзя так делать, нельзя, и, хотя он думал, что не имел выбора – возможно, ошибался. Надо было предвидеть и такой вариант – и постараться избежать его. Эгоизм и высокомерие чистой воды сыграли против него – на самом деле против них обоих, но отнюдь не в характере Кайто трусливо и лицемерно перекладывать ношу за свои поступки на чьи-то плечи и, не поведя бровью, заявлять, что, мол, его спровоцировали. Даже если так, ему же и решать, поддаваться или нет, и что именно предпринимать. Он был просто обязан не втягивать в их с Ра-Гором конфликт посторонних, даже если речь только о животных. А то, вот, вторглись на не принадлежащую им территорию, как к себе домой. Кайто сердился, что Ра-Гор загнал его в угол, а сам-то! Из-за его оплошности другие попали в безвыходное положение, когда раскалённое, неумолимое, жутко ревущее металлическое чудовище из космоса обрушилось на них!

Нос звездолёта упирался в толстый жёлтый ствол дерева, настолько огромного, что, кажется, от того, что в него врезалась такая махина, оно даже не накренилось. Огромный лист цвета мутного топаза, пригодный послужить опахалом для существа раз в десять большего, чем любой динозавр, навис над кораблём, кажущимся на фоне подобного не более, чем детской погремушкой, упавшей в кусты. Пара других деревьев, поменьше, расположенных вблизи, изрядно покосились, видимо, от ударной волны, и оставалось лишь надеяться, что они хоть как-то выправятся и обретут новую силу, а не зачахнут и не умрут. Жёлтые колосья торчали со всех сторон, хотя непосредственно вокруг звездолёта был выжжен приличный круг, внутри которого аж сама земля почернела – они шевелились от ветра, их высота составляла два с половиной роста Кайто, а вершины увенчивались пушистыми метёлками. Они вполне тянули на основную флору здесь. Миллиарды одинаковых, точно под копирку сделанных, стеблей стояли диковинным лесом, и от них поневоле рождалось впечатление, что звездолёт невесть какой магией уменьшился до размеров чуть ли не спичечного коробка на пшеничном поле. Хотя как хоть сколько-нибудь полезный злак эта трава не выглядела даже отдалённо. Сорняк, пустоцвет, на взбитую вату похож, а толку ни на кончик ногтя. Ящерка, что бежала вверх по одному из стеблей, остановилась на уровне глаз Кайто, холодным изучающим взором уставилась на него, высовывая и убирая длинный раздвоенный язык. Её чешуя, светло-терракотовая, покрывала её тело треугольными пластинками размером с ноготь, они выглядели как своеобразное металлическое оперение, и, казалось, стоит зверушке испугаться – как она тут же ощетинится ими наподобие дикобраза. Трогательное в своей первобытной непосредственности и наивности существо, явно не ведающее, какую колоссальную угрозу могли нести в себе незваные гости планеты. Кайто успокаивающе поцокал ей, с любопытством ожидая реакции. Ящерка шумно выпустила воздух через ноздри, будто бы забавно фыркнула, и в мгновение ока юркнула по колоску вверх, нырнула в густое и пышное, будто облако, мохнатое соцветие. Кайто подождал, но больше она не высунулась. Ну, ещё бы, на её месте Кайто и вовсе бы не появлялся, пока большие, страшные и неизвестные не пройдут мимо. Откуда ей знать, вдруг они питаются такими милыми крохами, как она. Пытаться извлечь её из укрытия насильно, причиняя бедняжке дополнительный стресс и не считаясь с её выбором, Кайто не стал. Необходимо помнить, что он здесь не у себя, и без него превосходно обойдутся. Навязываться тем, кто тебя не хочет, кого ты тяготишь – плохо, дурной тон, признак отсутствия воспитания. А некоторые разумные виды запирали некоторых, более отсталых, животных в тесные клетки, где не развернуться, не раскинуть лапы, негде бегать и прыгать. Дикарство и варварство. Хотя Кайто и не ходил по местам, где зверей показывали публике за деньги или просто так, не выпускал несчастных на свободу, громя всё, что им мешало, и рискуя прослыть невменяемым и опасным – он всегда высказывался резко против эксплуатации изумительных созданий, обитающих в природе бок о бок с людьми и теми же гофра.