Страница 7 из 11
Я за последние 15 лет, еще когда работал в бумажных газетах, пролистал много материалов уголовных дел и протоколов судебных заседаний, когда бы подследственные и подсудимые заявляли о пытках. Их показания исправно записываются и подшиваются в пухлые тома, бюрократические формальности исправно соблюдаются. По факту каждого обращения даже проводится проверка, оформляется целая кипа бумаг и аккуратно приобщается к делу. Почему пытают полицаи и фээсбэшники, понятно – они таким образом «работают» с наименьшим расходом трудозатрат. Многие полицаи совершенно искренне уверены, что по-другому просто не бывает. Почему садистов покрывают судьи? Причина та же самая – судьи не желают создавать себе сложности. Ведь следственные органы делают для них очень полезное дело – принуждают обвиняемых писать ходатайства о рассмотрении дела в особом порядке.
Две трети всех дел в РФ рассматриваются судами без разбирательства по существу, без участия адвокатов и всякого рода формальностей, вроде исследования доказательств и прений сторон. Подсудимый признает свою вину, судья достает из кармана заранее написанный приговор, зачитывает резолютивную часть. Всем спасибо, все свободны. Пятнадцать минут «работы» вместо изнурительных многонедельных заседаний. И самое главное – никакого риска.
Поясню, о каком риске идет речь. В РФ судья, с одной стороны, совершенно всевластен и никому не подотчетен. С другой – он вписан в судейскую вертикаль, где действуют традиционные для Эрэфии принципы взаимоотношений: человек человеку волк; ты – начальник, я – ничто. Работа у судьи, мягко говоря, необременительная. Самое тяжелое в этой профессии – не спать в ходе судебного заседания. Я сейчас не шучу, это вам любой судья со стажем подтвердит. Стулья у служителей Фемиды именно поэтому такие жесткие и неудобные. Зарплата же у носителей черных мантий очень нехилая – только оклад федеральных судей порядка 150 тыс. руб., а со всякими надбавками и доплатами набегает 200–300 тысчонок. Судья высшей квалификации получает заоблачную надбавку в 150 % от оклада, а с учетом 50 % надбавки за выслугу лет его официальный доход может превышать 450 тыс. руб. в месяц. Плюс корпоративный соцпакет. Плюс бесплатные квартиры от щедрот государевых. Пенсия у судьи в среднем значительно выше 100 тыс. руб. Сколько судьи берут «левака» – дело темное. Но судя по тому, в каких дворцах некоторые живут и как отрываются на свадьбах, зарплата далеко не основной их источник дохода. Из своей практики могу судить, что значительная часть «сопутствующих доходов» судей связана с участием в спорах хозяйствующих субъектов.
Быть судьей в путинском бантустане – значит находиться на высокой ступени социальной лестницы, принадлежать к элите. Желающих занять судейскую должность – масса. Кстати, в далеком 2005 году, по словам очень информированного источника, в одном не самом бедном нефтяном городке тариф на получение должности федерального судьи составлял $100 тыс. Немалые деньги – по тем временам стоимость двух трехкомнатных квартир в элитном жилом комплексе. При этом лишиться мантии и вылететь из элиты довольно просто – достаточно «нарушить нормы уголовно-процессуального законодательства». Что является «нарушением», точно никто не знает. Это как начальство решит. В 2016 году обсуждался даже законопроект о том, что судья автоматически лишается статуса после трех отмененных следующей инстанцией решений. Всякий судья панически боится, что в его работе недоброжелатели усмотрят «процессуальные нарушения», ведь он отлично осознает свою полнейшую незащищенность перед произволом начальства. Он знает, что желающих занять его место очень много.
Но если судья рассматривает дела в особом порядке, то и риск нарушения практически равен нулю. Поэтому судьи очень благодарны следственным органам за то, что они поставляют им клиентуру, доведенную до кондиции – 92 % обвиняемых признают свою вину, 65 % идут «особняком» (было бы значительно больше, но в особом порядке нельзя рассматривать дела по тяжелым статьям, по которым максимально возможное наказание составляет свыше 10 лет лишения свободы). В знак благодарности судьи одобрительно относятся к пыточной практике полицаев, ведь у них со следствием и прокуратурой взаимная заинтересованность в том, чтобы человек, попавший в жернова карательной машины, к моменту, когда предстанет перед судом, был уже в достаточной степени пережеван и утратил всякую волю к сопротивлению.
Итог всего этого ужаса – 99,7 % обвинительных приговоров в РФ. Для сравнения: даже в кровавом 1937 году, если дело рассматривалось обычным судом, а не внесудебным особым совещанием, оправдывались более 10 % подсудимых.
Многие задают вопрос о том, пытают ли в путинских застенках политзэков. Ведь именно политические «преступники» часто упорствуют в непризнании своей вины. Все зависит от статьи. По экстремистским статьям (ст. 282, 205.2 и сопутствующие) главным «доказательством» служит заключение экспертов. Следствие всегда назначает «правильных» экспертов и получает нужное заключение в 100 % случаев. Иных доказательств не требуется. Соответственно, выбивать из обвиняемых признания нет ни малейшей необходимости. Многие сами с готовностью признают вину, надеясь на более мягкий приговор. А вот обвиняемых в терроризме или участии в экстремистских организациях при хлипкости доказательной базы подвергают пыткам очень часто. Из тех «экстремистов-террористов», с кем я пересекался, больше половины признавались, что их «крепили» сразу после задержания. Обвиняемых в нетяжких преступлениях, в отношении которых принята мера пресечения в виде подписки о невыезде или домашнем аресте, практически не пытают.
Ладно, со следствием-судом все понятно. Но какой смысл пытать уже осужденных? Логика тут довольно прозрачна. За забором ФСИН – ад. И чем больший там творится ад, тем охотнее зэк готов отдать все, лишь бы этот ад поскорее закончился. УДО идет по таксе от 100 до 500 тыс. руб. за год «скощухи». Такса существует на все – дополнительную свиданку и посылку, за устройство на престижную работу (например, в автомастерскую), за возможность получить врачебную помощь (хочешь жить – плати) и т. д. Желаешь девочку по вызову? 20 тысяч (услуги путаны оплачиваются отдельно). Наркотрафик в зону идет часто по мусорскому каналу. Во многих лагерях есть бизнес-бараки. На пересылке однажды пересекся с зэком из-под Питера, который рассказывал, что в их лагере за 300 тысяч в месяц можно жить в доме отдыха, который официально построен для того, чтобы зэки проводили в нем свой ежегодный отпуск (в виде поощрения, конечно). Фактически же там шиковала только компания из привилегированных арестантов, которых хорошо «грели» с воли. В общем, создавать в зонах ад, а потом торговать «послабухой» – очень прибыльный бизнес.
Собственно, пытать людей для этого вовсе не обязательно, но почему бы и не пытать, если это можно делать совершенно безнаказанно? Вся система «воспитания» в зоне построена на насилии. В основном моральном насилии, но если его подкрепить физическим, то эффект будет куда большим. Во многих лагерях пытки вообще поставлены на конвейер. В первую очередь это относится к «красным» зонам, которые живут не по воровскому укладу, а по мусорскому хотению. Прибывший этап в течение двухнедельного карантина проходит так называемую «приемку». Смысл ее предельно прост – тебя будут «крепить» до тех пор, пока ты не сломаешься и не «перекрасишься», то есть продемонстрируешь абсолютную покорность администрации. На первом этапе «крепят» опера. Они не столько бьют, сколько тестируют зэка, выявляют «осужденных отрицательной направленности». С «отрицалами» уже работают серьезно, часто в индивидуальном порядке, примерно так, как это показано в скандальном видео из ярославской колонии. Есть лагеря, где всю грязную работу за мусоров выполняют «ссученные» арестанты («активисты»).
По тюремным понятиям зэк должен «таранить до талова», то есть если уж пошел на конфронтацию, то должен выдержать все – и пресс-хаты, и буры, и крепилово. Поэтому на «красных» зонах сохранить приверженность «черной масти» удается единицам – тем, кто выдерживает двухнедельную «приемку». Впрочем, это не обещает ничего хорошего в будущем – «отрицалы» до конца срока находятся в изоляции «под крышей», часто в одиночках. Описывать подробности тюремных кошмаров не буду. В некоторых лагерях придумывают свои фирменные издевательства. Сокамерник рассказывал, как во время своей первой ходки в Мордовии узнал, что такое «малиновый звон»: арестанту надевают на голову ведро, после чего лупят по нему дубинкой.