Армия Наполеона

С другой стороны, хотя теперь принадлежность к старому дворянству и не рассматривалась как недостаток, скорее наоборот, определенное чувство такта, а может, просто осторожность, заставляли многих заменить фразу «из дворян» на нечто более в духе дня, например «сын военного», «из семьи государственного чиновника», «землевладелец» и т. д. Не следует забывать, что рапорт командира части о повышении того или иного офицера мог оказаться на столе маршала… сына конюха или бочара.

Итак, указанные данные нужно рассматривать как опорные, но иметь в виду, что они были, по всей видимости, менее «буржуазными» с одной стороны, процент дворян был, как считает ряд специалистов, почти вдвое больше. С другой стороны, еще более значительным, чем в приведенной таблице, был процент офицеров – выходцев из среды ремесленников, рабочих и крестьян.

Однако, в общем, качественная оценка очевидна: офицерский корпус, где основную массу составляют представители средних классов и более четверти состава были выходцами из семей ремесленников, крестьян и даже рабочих – без сомнений, следствие огромных преобразований во французском обществе, произошедших в эпоху революции. Его облик резко контрастирует как с офицерским корпусом французской армии Старого порядка, так и с командными кадрами других армий подобного типа. Хотя представление о войсках монархических стран Европы с офицерами сплошь из столбового дворянства, конечно, не соответствует истине, тем не менее нельзя не отметить, что шансы для продвижения по иерархической лестнице для лиц недворянского происхождения были там невелики. Интересно, что процент «благородных» в офицерском корпусе французской королевской армии и русской армии 1812 г. совпадает с поразительной точностью. Как уже отмечалось, накануне революции во французских войсках только чуть более 1/5 командных кадров были выходцами из Третьего сословия, остальные 78,8 % офицеров были дворянами[148]. Равным образом современные исследования показывают, что в русской армии начала ХIХ века дворяне составляли 79,2 % от численности офицерского корпуса[149].

Наполеон закрепил в данном вопросе результат революционных преобразований, окончательно поставив крест на делении вооруженных сил по кастовому принципу. Отныне, как написал генерал Фуа, армия слилась в «массу гомогенную и неделимую. Путь от новобранца, призванного шесть месяцев назад до маршала империи проходили, не встречая барьера в образе мыслей и чувств»[150].

Однако обращает на себя внимание и другая особенность: наличие относительно высокого процента старого дворянства в офицерском корпусе наполеоновской армии. Мы уже отмечали выше, что в эпоху революции, несмотря на все чистки и репрессии, на командных постах сохранилось немалое количество офицеров «из бывших», в числе которых был и сам Бонапарт. Став императором, он сделал все, чтобы привлечь дворян в армию, но отныне не как привилегированную касту, а как носителей высоких традиций, накопленных десятками поколений дворян шпаги, чьи предки героически погибали на полях Бувина и Кресси, Мариньяно и Рокруа, Стейнкерка и Фонтенуа, тех, кто с молоком матери впитывал любовь к военной профессии, понятия о рыцарской чести и верности долгу.

И Наполеон широко открыл дорогу для дворян в армию. Он создал такие условия, которые облегчали для многих из них ассимиляцию в чуждой, порой, для бывших эмигрантов армейской среде, еще дышащей республиканскими традициями.

Во-первых, это добровольческие кавалерийские части, такие как «Гусары Бонапарта», созданные перед походом в Италию в 1800 г.; «Ордонансовые жандармы», учрежденные в 1806 г. (см. гл. XIII), и другие, куда всеми способами привлекалась дворянская молодежь. Эти эскадроны были настоящими рассадниками кавалерийских командиров, ибо, просуществовав едва год, они были расформированы с дальнейшим производством рядового состава в офицеры. Среди военнослужащих этих частей можно было найти самые блестящие фамилии старой Франции: де Монморанси, де Шуазель, де Сальм, д’Аренберг, де Монако, де Савуа, де Жюинье, де Ноказ де Монтравель, де Сервье…[151]

Во-вторых, это создание четырех так называемых «иностранных полков» (см гл. XII). Здесь не действовали обычные правила чинопроизводства, которые были установлены для других воинских формирований. Здесь, не боясь раздражать французских солдат и офицеров, император смело давал довольно высокие чины возвратившимся из эмиграции офицерам, даже тем, кто служил в свое время против Франции. Он не сомневался, что мощный жернов, Великая Армия, перемелет их фрондерство, порыв общей массы увлечет своим энтузиазмом этих бывших роялистов. И надо сказать, что в отношении подавляющего большинства из них он был прав. «Этот человек устремлялся как поток, увлекая все за собой… Цвет дворянства отправлялся на войну как отчаявшиеся конскрипты, а возвращался через шесть месяцев опьяненный славой, жадный до боя и энтузиастом Империи»[152], – писал один из них. Понятно, что благодаря подобным мерам количество старых дворян в армии увеличивалось, особенно значительный процент составляли они среди адъютантов маршалов и офицеров-ординарцев Наполеона.

Характерна в этом отношении судьба графа де Сегюра. Вернувшись с родителями из эмиграции в 1799 г., молодой человек (ему было тогда 19 лет) не знал, чему себя посвятить. Не желая работать на гражданской службе, где все было запятнано для него следами революционной бури, не чувствуя призвания к искусствам, но обладая энергичным и волевым характером, он скучал от безделья, бесцельно слоняясь по улицам Парижа… Но однажды, проходя мимо Тюильри, он услышал торжественно-воинственный звук трубы и увидел отряд драгун в полной форме, вылетевший в галоп из распахнувшихся ворот. Блеск касок, оружие, развевающиеся плюмажи, призывные сигналы труб и топот копыт по мостовой произвели на молодого человека впечатление разорвавшейся бомбы. «При этом воинственном виде рыцарственная кровь предков вскипела в моих жилах. Мое призвание отныне определилось: с этого мига я был солдатом, я мечтал только о битвах и презирал иной удел…»[153]. Через несколько дней граф Филипп де Сегюр стал «гусаром Бонапарта», через год – офицером, а еще через несколько лет – генерал-адъютантом Императора, за которым он проскакал в галоп по всем полям грандиозных битв эпопеи…

Впрочем, несмотря на значительную массу старых дворян, влившихся в ряды командных кадров наполеоновской армии, не следует переоценивать их значение. Наполеон никоим образом не собирался реставрировать ушедший в прошлое офицерский корпус Старого порядка. Здесь, как и в гражданском обществе, император видел перед собой задачу «слияния» (fusion) старых и новых элит, причем в армии это было, очевидно, еще более важно, чем в государственном аппарате. Плебейский напор офицеров и генералов из простолюдинов Наполеон желал соединить с традиционными ценностями древних родов, с тысячелетней воинской культурой монархической Франции.

Э. Детайль. Офицеры гусарских полков

Однако еще раз подчеркнем, император был очень осторожен в этом вопросе. Зная о том, что многие представители знатных фамилий имеют солидную протекцию, Наполеон был вынужден даже принимать меры, чтобы сдержать неоправданно быстрые продвижения по служебной лестнице.

«Не берите слишком молодых людей, есть много старых капитанов, старых лейтенантов, старых су-лейтенантов, которые воевали и которых нужно повышать в первую очередь»[154], – наставлял в 1809 г. император принца Евгения, который щедро раздавал высокие чины молодежи из «хороших» семей. «Я не хочу употреблять на внутренней территории тех, кто не провел все время революции во Франции»[155], – писал он военному министру Кларку в 1809 г., а затем снова повторял тому же адресату: «Я не хочу в штабах никого, кроме тех, кто не покидал с 1789 г. французские знамена»[156]. И еще на ту же тему: «Не предлагайте мне больше офицеров из полков Изембургского и Ла Тур д’Овернь (иностранные полки с офицерами из бывших эмигрантов) для перехода в штаб или другие полки. Я хочу доверять только тем офицерам, которые всегда воевали за Францию»[157].

148

Bodinier G. Les officiers de l’armée royale combattants de la guerre d’Independance des Etats-Unis. De Yorktown à l’an II. Château de Vince

149

Целорунго Д. Капитан N. // Родина, 6-7-1992, с. 10.

150

Foy M.-S. Histoire de la guerre de la Réninsule. Bruxelles, 1827, t.1, p. 71–72

151

Fallou L. La Garde Impériale. P, 1901, p. 362–363.

152

Frénilly F-A.-F Souvenirs du baron de Frénilly, pair de France, publiés avec introduction et notes par Arthur Chuquet. R., 1909, p. 332.

153

Ségur L. Un Aide de Camp de Napoléon. P, 1894, p. 2.

154

Correspondance de Napoléon Ier. P, 1858–1870, t.18, p. 438

155

Ibid., t.18, p.465

156

Margueron. Campagne de Russie (1810–1812). P, 1912, t.3, p.355.

157

Ibid., t.3, p. 313