Ангел-стажёр

- Еще раз спасибо, - приступил я к небезопасной задаче посвящения Стаса в его великое везение, - но надеюсь, что до этого не дойдет. Я найду … нет, уже почти нашел способ нам с Татьяной у хранителей устроиться. Если же не выйдет… Стас, ты только не заводись, но без меня спрятать Татьяну где бы то ни было тебе не удастся.

- Это еще с какой стати? - разумеется, тут же завелся он.

- Способности не только у Татьяны буйным цветом расцвели, - решил я сразу внести свой вклад в возможный заговор против аналитиков. - На меня тоже что-то нашло после возвращения ее памяти. Про перемычки и видимость ты в курсе, а недавно еще кое-что обнаружилось. - Стас молча смотрел на меня с совершенно необъяснимым выражением. - Одним словом, в невидимости и инвертации я ангелов по подразделениям различаю.

С каким-то животным стоном Стас обхватил голову руками.

- Да никто еще не знает! - поспешил я успокоить его. - Я сначала сам хотел убедиться. Пока проверил на своих, твоих и внештатниках. А, да, еще и на темных, - неохотно добавил я. - Теперь к Татьяне никто не подкрадется.

- На ком ты проверил? - Сквозь растопыренные пальцы на меня глянул один его глаз. Очень заинтересованно.

- На темных, - сразу понял я его особый интерес. - Еще хочу у целителей и администраторов попробовать. Аналитиков тоже хорошо было бы определить, но пока ума не приложу, как их заставить в невидимость перейти.

- Администраторам и невидимость, и инвертация ни к чему, - рассеянно ответил он, опустив руки и о чем-то напряженно размышляя.

- Стас, это не значит, что ты нас опять к себе тащить будешь! - занервничал я. - Мы с Татьяной как раз хотели предложить тебе помощь - в свободное от основной работы время.

- Ты сам это сказал! - расплылся он в торжествующей улыбке. - Забудешь - напомню.

- Я ничего не сказал, - спохватился я. - Я всего лишь заявил о намерении выступить с предложением, подлежащим обсуждению. И что-то не услышал пока никакого встречного предложения.

- За мной дело не станет! - Он широко повел в сторону рукой. - Забирай все остальные опусы.

- Так ты же, вроде, обещал своим… - удивился я.

- Уже прочитали, - ухмыльнулся он. - И не один раз. После твоего «Это моя жена» в очереди стояли - пришлось групповые чтения вслух устраивать.

Я расчувствовался - последние дни с подчиненными Стаса предстали передо мной совсем в другом свете. Потом передо мной предстали картины наших совместных поисков Татьяны. Потом ее образ сейчас - снова оставшейся без какой-либо защиты, но с гроздью талантов и моим полным доверием.

Подобная гремучая смесь взрывается от легчайшего сотрясения, подал голос мой земной опыт.

Я вскочил с дивана - Стас горячо поддержал мое рвение.

Последние доставленные Стасом с земли экземпляры наших воспоминаний я разбросал, не глядя, по ближайшим к выходу этажам, чуть приоткрывая входную дверь на каждом и зафутболивая наше коллективное творение как можно дальше по коридору.

С чувством полностью выполненного долга я даже с внештатниками мирно пообщался. В смысле, в полном молчании. Коротко глянув на мой пропуск и направление, они даже не спросили, почему я неудачные варианты отчета назад несу.

А потом я бежал. Нет, летел.

Увидев Татьяну, расслабленно отдыхающую во дворе, я впервые по-настоящему осознал, что доверие всегда окупается. Вот, не забросил ей в голову крамольные мысли настойчивыми напоминаниями об осторожности - и она даже не подумала подвергать себя опасности.

Я почувствовал, что после всех испытаний и невзгод, после всех недомолвок и недоразумений, жизнь наконец-то налаживается.

Отвоеванная свобода выбора, скорая перспектива возвращения к любимой работе, подготовленный запасной аэродром, верная и преданная Татьяна всегда рядом, главный каратель снова в союзниках - чего еще может желать добропорядочный ангел?

***

Оказалось, что добропорядочный ангел может желать еще многого.

К примеру, чтобы его верная и преданная жена не была столь талантлива в любом деле, за которое бралась.

Вернее, не демонстрировала эти таланты столь явно на фоне сложных и непонятных течений в глубинах ангельского сообщества.

Затем, чтобы не загорались у нее глаза при попадании в каждое новое ангельское подразделение, как раньше на земле - при виде каждого нового ангела, попавшегося в поле ее зрения.

И главное, чтобы тот самый добропорядочный ангел не отходил у нее при этом на второй план, где ему не оставалось ничего другого, как уныло бубнить себе под нос, что порядочность требует способствовать, а не препятствовать развитию таланта.

Нет, сначала все шло отлично. Целители ревниво бдили своих «пациентов» от непосвященных в высоты их ремесла новичков и позволяли последним созерцать их лишь издали. Я был двумя руками за столь ответственное отношение к своему делу, которое и мне позволяло заняться своим с полной отдачей.

Я даже не очень расстроился, когда Татьянину группу все же разбили, приставив каждого новичка к отдельному целителю. Всех их оставили в роли той же публики, лишь переведя с галерки в первые ряды партера.

От постоянного стояния на месте у меня уже все мышцы взбунтовались, требуя хоть какой-то физической нагрузки - и я с удовольствием курсировал от одного объекта своего наблюдения к другому. Фиксировать в своих заметках мне было особо нечего - кроме выражения лиц, судя по которым, я предположил, что самым сложным для них окажется отнюдь не курс Стаса. И самым низкорезультативным.

Решив, что отцы-архангелы соблаговолили, наконец, предоставить мне давно и честно заработанную передышку, я не потрудился вспомнить, что к Татьяне вернулась вся память. Вместе с ее земным неприятием несправедливости, боли и страданий кого бы то ни было.

Проворонил я ее выход из партера прямо на сцену. Я ведь знал, что и на земле, если у кого-то возникала потребность выговориться, чтобы облегчить душу - все к ней всегда шли. Мог с самого первого дня начать внушать ей, что перед ее глазами разворачивается всего лишь представление, призванное ознакомить новичков с типичными случаями в работе целителей.

А потом уже было поздно. Ее первое же сольное выступление завершилось таким фурором, что прямо на следующий день его официально ввели в подготовительный курс целителей в качестве примера для новичков. Больше всего меня задело то, что я узнал о ее успешном воздействии на «пациента» вместе с ними. Татьяна, разумеется, почувствовала это и так смутилась, что у меня язык не повернулся отчитать ее.

Естественно, с того момента пункт моего наблюдения перестал быть передвижным. Чтобы я мог держать под контролем вспышки этого яркого дарования. Вернее, попытаться держать их под контролем. Без особого, впрочем, успеха. Татьяна всякий раз настолько глубоко уходила в разговор с «пациентом», что все мое внушение начинало метаться в панике в поисках пропавшего с радаров объекта. Точь-в-точь как на земле, когда она наглухо в себя уходила, словно все люки на подводной лодке задраив.

Но я бы, конечно, все равно пробился к ней - как не раз на земле делал - если бы сам постоянно не отвлекался. На то, как умело она строила диалог с «пациентом», как мастерски выводила его из замкнутого круга его комплексов и фобий. Не скрою, меня просто распирало от гордости - вот не зря все же она столько лет провела на земле рядом со знаменитым, скажу без ложной скромности, психологом.

Против воли у меня в голове даже начали рисоваться картины нашей совместной работы на земле, если нам все же придется туда беженцами отправляться.

Мне нужно было гнать эти мысли от себя - такой вариант я рассматривал как самый крайний из всех запасных - а я ловил себя на мысли, что все чаще прислушиваюсь к Татьяниным беседам исключительно профессионально. Отмечая про себя, как можно улучшить ее контакт с «пациентом» и его восприимчивость.

Ей я, разумеется, ничего не говорил, чтобы не поддерживать ее интерес к целительству, но и охлаждать ее пыл у меня никаких оснований не было - не объясняя ей причины необходимости избегать особо впечатляющих результатов.