Завещание (ЛП)

Он уставился на замок, когда его ключ не подошел.

Иисусе.

Неужели она зашла так далеко, что сменила замки?

Он снова нажал на кнопку звонка и постучал.

Изнутри не доносилось ни звука, хотя эта толстая деревянная дверь и не выпускала их наружу.

Он снова попробовал ключ.

Бесполезно.

— Господи, — прошептал он на этот раз вслух, снова нажимая на кнопку звонка.

Ничего.

Он достал телефон и позвонил ей.

Его перебросило на голосовую почту.

— Черт, — пробормотал он, отключаясь, его сердце снова заколотилось. Он обошел дом, пробуя ключ в каждом замке и заглядывая в окна.

Она сменила замки на всех дверях, и ее нигде не было видно.

Оказавшись сзади, он вышел за пределы оранжереи и окинул взглядом пейзаж. Море. Беседка. Пустой сад.

Он повернулся и посмотрел на дом.

Он увидел ее в светлой комнате.

Она сидела на подоконнике, глядя на него сверху вниз, и он начал было поднимать руку, но тут же осекся, увидев, как она встала, отвернулась и исчезла.

— Чтоб меня, чтоб меня, чтоб меня, — прошептал Джейк, но быстро двинулся к оранжерее, пытаясь открыть дверь, которая, как он знал, была заперта.

На кухне она не появилась.

Она не появилась и в гостиной, когда он проходил мимо.

Или у входной двери, когда он вернулся к ней и постучал.

Джейк набрал ее номер на телефоне, и когда услышал голосовую почту, его грудь горела, а челюсть была сжата.

— Детка, позвони мне. У нас есть, что обсудить. Сейчас я уеду, дам тебе время. Завтра мы встретимся в «Хижине» за омлетом. В девять часов. — Он глубоко вздохнул и закончил: — Дети скучают по тебе, Лисичка, и я тоже.

Он отсоединился, вышел на дорожку и оглянулся на дом Лидии.

Дом Джози.

Черт, он должен был просто сказать ей.

Потом он сел в свой грузовик, его грудь все еще горела, челюсти были стиснуты, в животе все сжалось, и уехал.

*****

На следующее утро в девять пятьдесят пять, выпив кофе и простояв в конце причала почти час, Джейк Спир ушел из «Хижины».

А Том смотрел, как он это делает.

Затем он задвинул стальной ставень на окне.

*****

— Я вас оставлю, — пробормотал управляющий банком, уходя.

— Спасибо, — ответила я, глубоко вздохнула и посмотрела на бабушкин сейф.

Стараясь не думать о том, о чем мне следовало бы думать, я открыла его.

Накануне, когда рылась в сумке, снова отвлекаясь от своих мыслей, с которыми должна была разобраться, я нашла ключ, о котором совершенно забыла.

Я делала почти то же самое, что и Донна.

Переживая драму, я приняла глупое решение, застряла на одном месте и отказывалась смотреть на факты.

Я любила Джейка, Джейк любил меня, мы были счастливы, и что бы ни было между ним и бабушкой, это было между ним и бабушкой.

Он хотел, чтобы все так и оставалось, и я должна была верить, что у него были на то свои причины. Он сказал, важно, чтобы я оставила это, и что это было не так уж и важно.

Эти две вещи противоречили друг другу.

Но даже если и так, я знала еще две вещи.

Бабушка любила меня.

Как и Джейк.

И в первый раз, когда он сказал мне это, я ушла.

Я просто не знала, как это исправить, хотя он сказал мне, как это сделать.

Позвонить ему.

Встретиться в «Хижине».

Я и этого не сделала.

В последний раз, когда я ссорилась с бойфрендом, все закончилось очень неприятно.

Джейк — это не он.

Я все еще не знала, как признаться, что вела себя глупо и извиниться.

Джейк не позвонил снова.

Он не позвонил и после того, как я не встретилась с ним в «Хижине».

И вот прошло уже больше часа с момента нашей запланированной встречи, и я перешла от чувства опрометчивости к страху.

Таким образом, на своего рода автопилоте, я продолжала заниматься несущественными вещами, в то время как должна была найти Алиссу и воспользоваться ее мозгами, чтобы разобраться в беспорядке, который я учинила.

— Сделаю это после, — пробормотала я себе под нос, просматривая вещи в бабушкиной ячейке.

Акционерные сертификаты. Их было очень много. Ювелирные украшения. Тоже очень много, все качественные и дорогие. Свидетельство о рождении. Ее. Мое. На удивление, документы на участок земли во Флориде, принадлежащие моему отцу и дяде.

А внизу — простой белый конверт.

Я вытащила его и увидела, что внутри не письмо, а что-то другое.

А на конверте рукой бабушки было написано «Для моего цветочка».

Я ощупала конверт и отметила, что содержимое похоже на одну из тех маленьких кассет для диктофона.

Либо у бабушки было для меня сообщение, либо это была запись, которая разоблачала личность Глубокой Глотки из Уотергейтского скандала.

Я подозревала, что это послание от бабушки.

О, Боже.

Я поспешно сложила все вещи в ячейку и сунула конверт в сумку. Подошла к двери, открыла ее и поймала взгляд управляющего банком.

— Я закончила.

Он кивнул, вошел, схватил ячейку, и мы вернулись в хранилище, где он вставил ее на место. Он повернул ключ в замке. Я повернула свой.

— Спасибо, — сказала я.

— Конечно, — ответил он.

Я слегка улыбнулась ему и сразу же ушла.

Я осторожно поехала домой, думая о бабушкином столе. Я не рылась в ящиках, но не припоминала, чтобы видела там диктофон.

Однако, если она записала что-то для меня, где-то он должен был быть.

Мне просто нужно его найти.

Эти мысли были у меня на уме, когда, проезжая по переулку, на подъездной дорожке я заметила довольно ухоженный, но тем не менее очень старый белый пикап. Остановившись за ним в своем «Кайене», я увидела высокого, крепкого, немного пожилого мужчину, отходящего от парадной двери. Ветер трепал его серебристые волосы и куртку, глаза на его (надо сказать) довольно обветренном лице щурились на солнце.

Я никогда в жизни его не видела, и хотя он выглядел дружелюбным, мне не хотелось с ним встречаться.

Мне нужно было найти диктофон, прослушать запись, позвонить Алиссе, спросить ее, как признаться своему мужчине, что была идиоткой, а потом найти Джейка и… разобраться с ним.

Тем не менее, поскольку для выполнения первой части плана требовался доступ в Лавандовый Дом, мне пришлось выйти из машины и подойти к дому.

Так я сделала, сказав:

— Привет.

— Джози, — ответил знакомый голос.

Он знал меня.

Но при ближайшем рассмотрении я снова отметила, что не знаю его.

— Простите, мы встречались? — спросила я.

— Том, — ответил он.

Я моргнула.

Том?

Таинственный Том из «Хижины»?

— Джейку не хватало тебя сегодня утром у «Хижины», — продолжал он.

Ой.

Это был уже не таинственный Том из «Хижины».

У моей двери, чтобы сказать мне, что Джейк был там, а я нет.

О Боже.

— Эм, — начала я.

— Это был я, — заявил он.

Я снова моргнула, глядя на него.

— Прошу прощения? — спросила я.

— Я, — повторил он. — Я сказал Лидии, что ты должна быть с Джейком.

Услышав эту шокирующую новость, я сделала такой глубокий вдох, что была вынуждена отступить на шаг, чтобы сделать это.

— Прошу прощения? — задыхаясь, спросила я.

— Она беспокоилась о тебе. Все время. Хотела, чтобы ты была счастлива. Хотела, чтобы кто-то присматривал за тобой. Заставлял тебя смеяться. Дал тебе хорошую жизнь. Чтобы часто приходил в «Хижину». Чтобы ему нравился мой кофе. Мы поговорили, и она рассказала мне. Рассказала мне, что тебе нужно. Сказала, что он должен быть высоким. Красивым. Умным. Заботливым. Неистовым. Сказала, что он должен жить здесь, чтобы она могла быть рядом с тобой, но в основном, чтобы у тебя были Магдалена и Лавандовый Дом. Она рассказала мне все это, а я рассказал ей о Джейке.

Боже мой.

Он продолжал говорить.

— Джейк тогда был женат на Слоун, но я все равно рассказал ей о нем. Вероятно, это была больше надежда, но я не думал, что у них со Слоун это долго продлится, видя, какая она нехорошая женщина. Она выглядела хорошо. Могла обратить на себя внимание мужчины, не так как ты, конечно, — сделал он комплимент, улыбаясь и кивая в мою сторону. — Но она была достаточно хорошенькой. Влюблена в Джейка в начале. С другой стороны, они всегда такие. Видишь ли, с таким мужчиной, как он, с его внешностью, с его характером, думаешь, все будет гладко. Такой сильный мужчина, как он, сгладит все твои жизненные неровности, и все, что тебе нужно сделать, это сидеть сложа руки, наслаждаться жизнью, которую он тебе дает, и позволить ему делать свое дело. Но, знаешь, жизнь есть жизнь и, прости мне мой французский, но дерьмо случается. Дерьмо, которое даже такой мужчина, как Джейк, не может заставить не произойти.