Страница 16 из 29
— У тебя есть пианино? — спросил я, нахмурив брови. — Но... ты же не играешь. Ты используешь его как стол?
— Ха-ха, очень смешно, умник. Я так понимаю, ты намекаешь на то, что я плохо играю. Я очень даже сносно играю «Мерцай, мерцай, звездочка», хотя... Мой учитель может не согласиться.
— Хммм... Он, вероятно, сказал бы, что есть к чему стремиться.
— Это было бы слишком любезно с его стороны, — усмехнулся Олли. — Итак, просто из любопытства, как ты меня нашел?
И вот тот самый вопрос, на который у меня не было ответа. Который я хотел узнать сам.
— Я, э-э-э… не знал, что это твой дом.
Олли продолжал разбирать пакеты и ухмыльнулся.
— Значит, ты ходишь от дома к дому и спрашиваешь обо мне? Это похоже на преследование, Рид. Ты мог просто позвонить мне и узнать мой адрес.
— Нет, я не знал, что это твой дом. Я не знаю, почему я здесь.
Его руки замерли, и он посмотрел на меня.
— Я ничего не понимаю.
— Я тоже не понимаю, — я наклонился вперед и провел руками по волосам. — Я... я собирался прогуляться и увидел твой дом, и я был уверен, что на ступеньке твоего крыльца расшатанный кирпич, и мне пришлось... проверить. Не знаю почему, но я должен был убедиться, что прав. А твои стены? — я жестом указал в сторону коридора. — Я знал, как они выглядят, прежде чем зашел внутрь. Для тебя это имеет смысл? Есть ли в этом смысл? Потому что мне кажется, что я как будто шарюсь в темноте, а когда просыпаюсь, то вижу только эти сумасшедшие образы.
— Какие образы? — спросил Олли, его голос был ровным, а руки все еще оставались неподвижны.
— Не пойми меня неправильно, но это ты. Я вижу тебя везде, но ни в одном случае, это не имеет никакого значения для меня, и я просто чертовски запутался, Олли, — глядя на него, я рукой обхватил затылок и сказал: — У меня нет никакого объяснения всему этому. Ни почему я здесь, ни откуда я все это знаю, ничего из этого.
Адамово яблоко Олли дернулось, когда он сглотнул, и его глаза внезапно заблестели от слез.
— Я знаю, — прошептал он, его голос дрожал, а руки сжались в кулаки. Затем он закрыл глаза, глубоко вздохнул и, когда выпустил воздух, покачал головой. — Мне очень жаль, Рид. Мне очень жаль. Но я больше не могу.
Глава 9
Олли
Я не знал, что именно заставило меня сказать Риду правду. Это могла быть отчаянная мольба о помощи, которую я слышал в его голосе, или то, как его глаза смотрели на меня, полные печали и сомнений. Но время скрывать правду закончилось. Я никогда не хотел лгать ему, но он был здесь, пытаясь собрать воедино недостающие пазлы своей жизни, и будь я проклят, если не дам ему того, чего он хочет. То, что он заслужил.
Вернувшись в гостиную, я сел в кресло, ближайшее к тому месту, где сидел Рид, и положил руки на колени. Была большая вероятность, что он возненавидит меня, когда я закончу говорить свою часть, но на этот раз я не рассуждал как эгоист. Человек, которого я любил, страдал, и если я мог чем-то помочь ему, то я собирался это сделать. Это то, что я должен был сделать в первую очередь.
Не желая, чтобы он думал, что мне больше нечего скрывать, когда правда выйдет наружу, я посмотрел ему прямо в глаза.
— Я все сделал неправильно, Рид. Я запутал тебя еще больше, и за это мне очень стыдно. Надеюсь, ты простишь меня.
— О чем ты говоришь?
— Я обещал твоей маме, что помогу тебе, буду рядом, как друг, но Рид... я больше не могу этого делать.
— Но я же сказал, что вчера вечером поступил ужасно, и я плохо соображал. Почему ты не можешь… — его слова резко оборвались, и он нахмурился. — Погоди, ты сказал, что обещал моей маме, что подружишься со мной? — когда я не ответил, он продолжил: — Олли, ты знаешь мою маму?
— Да.
— Откуда?
— Мы встретились в больнице после аварии.
— То есть после операции?
— Нет. Я имею в виду после аварии. Пока ты был в коме.
— Что? Как?
— Потому что я пробрался в твою палату, чтобы увидеть тебя, — я сцепил руки на коленях и выдохнул. — Чтобы убедиться, что ты в порядке. Я вообще не должен был быть там, но я просто... не смог удержаться. Твоя семья вошла прежде, чем я успел выйти из палаты, а потом…
— Что потом? — дрожащим голосом спросил Рид.
— Потом ты очнулся.
— Ладно, — сказал он, глядя на кофейный столик, и я практически видел, как его разум работает над тем, чтобы собрать воедино то, что я ему говорил, но он никак не мог с этим справиться. Не обошлось и без недостающих фрагментов.
«Боже, я могу это сделать? Сказать ему правду и рискнуть вообще потерять даже возможность пребывания его в моей жизни?»
Но у меня не было выбора. Если я любил и уважал Рида, то должен был рассказать все ему, потому что он заслуживал всех ответов. Я только молился, чтобы он не возненавидел меня и не посмотрел на меня с отвращением, когда все будет сказано и сделано.
— Значит, вы познакомились тогда, но это было несколько месяцев назад. Я не понимаю, почему ты пообещал ей, что подружишься со мной. Ты часто берешься за печальные благотворительные случаи?
— Ты не печальный благотворительный случай, — сказал я, и мой тон стал намного тверже, чем я предполагал. — И есть вещи, которые ты должен знать о месяцах, которые ты не помнишь. О времени между твоей аварией и операцией.
— Откуда ты знаешь что-нибудь об этих месяцах?
— Потому что я был рядом.
— Что? — Рид вздрогнул.
— Я был рядом, — я позволил информации немного осесть и продолжил: — Ты провел... много времени со мной.
— Я? — Рид качал головой и недоверчиво смотрел на меня.
— Да.
— Хорошо, — сказал он, глядя на свои сжатые руки, и я видел, как вращаются колесики в его мозгах, когда он обрабатывал то, что я ему говорил. — Итак, я был здесь раньше?
— Да был.
— Именно поэтому я и знал об этом. Насчет коридора.
— Да, это так.
— О, Господи! — сказал он и улыбнулся, а его глаза наполнились слезами. — Значит, я не схожу с ума.
То, что он на минуту усомнился в себе, мучило меня чувством вины.
— Нет. Это не так.
Он засмеялся и вытер глаза рукавом футболки.
— А тако? Ты делал их для меня? Со своей приправой?
— Да, делал.
— Неужели я уже знал, что они так хороши, когда ты хвастался вчера вечером?
«Черт».
— У тебя не было возможности попробовать.
— Почему нет? Эй, ты их сжег?
Я покачал головой.
— Это было в тот вечер, когда я отвез тебя в больницу, — когда улыбка Рида спала, я потер челюсть. — У тебя были головные боли. Ужасные головные боли. Это оказалось более серьезным, чем предполагалось.
— Это был тот вечер, когда мне сделали операцию?
— Да.
— Выходит… ты дважды спас мне жизнь.
Я не ответил, позволив его дедукции зависнуть в воздухе в качестве подтверждения. Погрузившись в раздумья, он чертил круги на подлокотнике кресла, в то время как мне приходилось заставлять ногу перестать подпрыгивать от беспокойства.
Пальцы Рида перестали двигаться, и его голова взлетела вверх.
— Но... боулинг.
— Ты помнишь боулинг? — интересно, что именно заставило его выглядеть таким испуганным, когда это был такой хороший вечер. Пытаясь разрядить обстановку, я сказал, — Ты был ужасен. Наверное, ты вспомнил, как твой шар раз за разом скатывался в желоб.
— Это... не... — он тяжело сглотнул, его грудь начала быстро двигаться вверх и вниз.
— Скажи это… — пытался помочь ему я.
— Мы были... друзьями?
— Да.
— Просто... друзьями? — его дыхание было таким тяжелым, что я подумал, что он может начать задыхаться, но, когда я потянулся к нему, чтобы успокоить, он дернулся.
— Рид, просто дыши. Я все объясню, но мне нужно, чтобы ты успокоился. Тебе нужен пакет?
— Нет, мне не нужен пакет, — отрезал он. — Мне нужна правда. Я помню, — лицо его нахмурилось, когда он закрыл глаза и глубоко вздохнул, — я ревновал. К парню в красной рубашке.