Страница 7 из 42
Таксист на первый взгляд не имеет отношения к краже — слишком естественно он себя вел. Да и маршрута определенного не придерживался, несколько раз менял направление, пытаясь избежать пробок. Была ли у него на пути другая возможность купить сигареты? Была. Однако были и сигареты. Последняя — он достал ее и что-то сказал. Что именно — не вспомнить, я как раз смотрел в окно и пропустил его слова мимо ушей. Бандит действовал вполне грамотно. Открыл дверь, двинул в нос и забрал портфель.
Я встал с дивана и сел на стул. Крайне неудобно обороняться, даже если ждешь нападения. Нападения я не ждал — еще один минус. Позвонить что ли? Спросить статистику — должны же они вести учет дерзким нападениям. Если подобные случаи отмечали и прежде, происшествие можно забыть и выбросить из головы. Хотя как раз могли сработать под него. Опять двадцать пять. Сыщик из меня некудышний. Почему Элла Сергеевна отказалась обращаться в милицию? Она же прекрасно знает, что я из этого ведомства, хотя и бывший. Не хочет пересудов? Вполне возможно. Лишняя огласка порой наносит куда больший урон, чем сама кража, верней, грабеж — преступление дерзкое и опасное. А вдруг она решила, что я украл деньги? Она даже не спросила о таксисте. Оставить нападение безнаказанным? Судя по характеру, Элла Сергеевна вряд ли махнет рукой — не такой она человек. Да и люди в ее окружении имеются серьезные, к кому можно обратиться за помощью. А тут мент, и к тому же бывший.
Город действительно изменился. В этом я убедился еще раз, неспешно продвигаясь по проспекту. Едва ли не все первые этажи зданий превратились в лавки и магазины — настоящий пассаж. И все что-то продают. Однако странно другое — народ-то покупает. Значит, деньги имеются. Хотя и в прежние времена деньги водились, уж кому как не мне знать. Вместо скромной кофейни — новый магазин, здесь когда-то у меня было место встречи. Вынужденные помощники, проще говоря, агентура. А вы что думали? Народная дружина? Или аналитический склад ума майора Зорина? Разведка в тылу врага — единственное средство, способное получить информацию. Данный факт как и прежде скрывают. Вот и у меня других мыслей, как тряхнуть стариной, не нашлось.
В баре ничего не изменилось — существуют места, которые прогресс обходит стороной. Все знакомо и радует глаз — те же обшарпанные столы, и светильники, похоже, старые, лишь парень за стойкой незнакомый — новая поросль. Пиво, вероятно, протухшее и горькое, или нет, ошибся — приятно, однако. Минут десять подождем на всякий случай — бывают же иногда приятные совпадения. Либо человек столь крепко привязан к своим привычкам, что не может позволить их изменить. Все же сегодня мой день — мужчина с кружкой пива расцвел лицом и без колебания присел за столик. Он изменился — глаза стали другими, более хитрыми и наглыми.
— Как служба, Анатольевич? Ботинки, гляжу, новые справил. А то, право, неудобно за тебя было. Думал с пацанами что ли поговорить — купить тебе новые.
Вот засранец. С ботинками они ловко когда-то придумали — двое наших попались. Скандал был — весь отдел едва со смеха не умер. Достали где-то хмыри партию добротной импортной обуви. И в качестве презента парням предложили. А остальную обувь распространили бесплатно в иных ведомствах. Прекрасные ботинки, вот только цветом, как говорится, детской неожиданности — за версту увидишь. Нынче данный факт называют коррупцией.
— А ты все шутишь, — усмехнулся я. — Веселый ты парень, Афтондил. На пенсии али как?
— На пенсию, Анатольевич, нынче не прожить — сам знаешь. А чего это у тебя с носом? Уж не перевели ли тебя в ОМОН?
— Старый я для ОМОНа, там парни нужны без живота, а у меня видишь, какой вырос?
— Трудовая мозоль, — согласился Афтондил. — По службе или отдыхаешь?
— Совмещаю одно с другим. Приятное с полезным. А нос мне какой-то урод дверью зацепил. Видно, не знал, что я при исполнении.
— Ай-ай-ай, зацепил дверью — нехорошо. Старшим нужно дорогу уступать и место в общественном транспорте. Вот оно — тлетворное влияние Запада. Дверь по носу и дальше пошел. А нос, получается, государственный. Коли ты на службе, и нос твой на службе. Слушай, я вот о чем тебя давно хотел спросить. Чего ты меня тогда отпустил?
— Так я потом тебя все равно поймал.
— Потом — да, потом поймал, а прежде отпустил.
— Я плавать не умею. Совсем плохо плаваю.
— Обманываешь, Анатольевич, я же знаю.
— А если знаешь, чего спрашиваешь?
— Ловко получилось, я и сам не ожидал. Прыгнул, а уж потом думаю — что же я делаю? Испугался страшно, жду, когда и ты прыгнешь. Гляжу — не прыгаешь. Решил ты по мне, как по мишени, стрелять начнешь.
— Я же не зверь.
— Эх, молодость, молодость, — вздохнул Афтондил. — Сейчас ни за чтобы не прыгнул. К чему? А высота там какая? А течение? Хоть фильму снимай. А вот если бы и ты, Анатольевич, прыгнул — другое кино получилось.
— Специализацию не сменил? — перевел разговор на другую тему я.
— Ты чего! Вся страна на колеса встала. Глянь — видишь, стоит? Триста лошадей и все необъезженные. Могу похлопотать за пол цены. Все честно. Любую. Какую скажешь. Белый верх, черный низ или наоборот. Нынче без машины, как без порток. А ты на общественном транспорте. Не уважаешь ты себя, Анатольевич. А другие — как? Как они тебя уважать будут? Или у тебя белый Мерседес? Видел тут как-то — впечатляет. Рявкнул сиреной, у меня едва мошонка не свернулась. Я к ребятам — такую же хочу. Они мне цену назвали — я подавился. Думаю, что же творится! Пиво — вот оно. Как ты его не назови, оно всегда пиво. А тут — штука зелени. С ума сошли.
— Афтондил, — я уже устал от его болтовни, — мне нужна информация.
— Информация? Никаких проблем. Все, что в наших силах. Вот только как быть с рыночными отношениями? Информация денег стоит. Свежая информация, проверенная — одна цена, с запашком — другая. А фуфло я не предлагаю. Я себя нынче, Анатольевич, уважаю. Прежде согласен — молод был, однако сейчас другое кино пошло.
— Деньги буду хорошие, — заверил я, — за слова отвечаю.
— Слушаю, — Афтондил отодвинул в сторону кружку с пивом, тем самым давая понять, что настроен серьезно.
— Парень, который прищемил мне нос дверью, взял портфель.
— Понимаю, — кивнул Афтондил.
— В портфеле документы.
— Понимаю.
— Их нужно вернуть.
— Документы — твои?
— Без комментариев, к делу это не относится.
— Как это не относится? — возмутился Афтондил. — Как не относится! Мы же серьезный разговор разговариваем. Если документы серьезные, такса одна, а не серьезные — другая. Ты меня пойми, как я буду тему тереть, если не знаю, что в теме? Меня же за фраера примут.
— В портфеле были деньги — десять штук зеленью.
— Вот это другой разговор, — Афтондил стал еще более серьезным. — Сколько?
— Пятьдесят.
— Ты же сказал в портфеле десять штук!
— Пятьдесят процентов.
— Пять тысяч! — возмутился Афтондил.
— Получается, пять, — согласился я.
— А документы сколько стоят?
— Считай, что разговора не было, — отрезал я и сделал вид, что собираюсь уходить.
— Ай-ай-ай, какой горячий! Совсем как я в молодости. А давай мы водочки откушаем — веселей беседа пойдет.
— Какая водочка, Афтондил? — я выпучил глаза, старясь придать своему лицу как можно больше возмущения.
— Хорошо! Не надо водочки. Но и горячиться не надо. Давай поговорим как цивилизованные люди.
Он меня уже изрядно утомил, и я сильно пожалел, что ввязался в это дело. Не сказать, чтобы Афтондил был в авторитете, однако следует признать — в курсе многих дел в городе он был. В прошлом занимался машинами. На машине его и взяли. Тогда он спрыгнул с моста. Я — струсил. Ломать себе шею за крепкое рукопожатие начальника и запись с благодарностью в личном деле — перспектива не слишком радужная. Сейчас Афтондил, вероятно, чей-нибудь осведомитель. Иначе трудно объяснить, что он все еще болтается на плаву в темных водах своего криминального бизнеса. На данный факт мне плевать — когда речь идет о деньгах, многие договоренности теряют силу.