Лик

— Ты куда? — послышалось удивлённо за моей спиной.

— За Клео, — не оборачиваясь, отвечал я, но за несколько сантиметров до двери до меня снова донёсся голос, только теперь какой-то глухой и отчуждённый:

— Я ведь хотел поговорить с тобой о Саванне, — и меня пригвоздило в полу, я вдохнул и забыл, как надо выдохнуть. Хотел что-то сказать, но понял, что запнусь на её же имени. «Возьми себя в руки, слабак!» — кричал мне мой внутренний голос, но мысли путались, лёгкие застыли в попытках вновь заработать. Я глубоко выдохнул и повернулся к Вестеру, с пустым взглядом подойдя к кровати. Ноги меня не слушались, но я каким-то образом сумел усесться на краю, внимательно посмотрев на приятеля. Он тоже сосредоточенно следил за мной и теперь не лежал, раскинув руки в стороны, а сидел, облокотившись о стену. Я только сейчас заметил, что он был довольно худ, и под светлой кожи проступали ребра при каждом его выдохе, а глаза теперь представляли собой чёрную пустоту, безжизненную и холодную.

— Говори, — сказал я серьёзно. Меня пугала изменчивость его настроения, когда дело доходило или до кулона Саванны, или до неё самой. Словно эта тема являлась своеобразным табу, упоминание о котором мгновенно вызывало в слушателе ненависть к говорящему.

— Отлично. Только не перебивай меня. Пожалуйста.

Я кивнул, не сказав ни слова.

— Я с самого начала понял, что Саванна пропала. Она не могла просто так уйти. Если бы это было так, она бы оставила записку, подсказку, хоть что-то. Я же говорил, что она и до этого сбегала из дома по неизвестным причинам, но всегда оставляла записку.

Я слушал Вестера, поникнув головой, потому что было невозможно встречаться с ним взглядом до тех пор, пока не услышал:

— Эй, ты чего? Я не речь на похоронах читаю, — вот тут я узнавал привычный его тон. Взглянул на него снизу верх, не поднимая головы, и увидел обыкновенную улыбку, играющую на его губах. Видимо, чтобы не спугнуть меня, он так поступал. Правда, совсем скоро лицо его вновь приобрело оттенок серьёзности. — Просто не всегда хочется делиться этим, но мне кажется, что тебе можно верить. Ведь так? — он ненавязчиво приподнял бровь.

Я покивал пару раз, сам не зная, а стоило ли ему доверять мне свои мысли?

— И я почему-то думаю, что Саванна тебе тоже небезразлична. Она моя сестра, а ты умудрился с ней подружиться в первый день. Знаешь, для неё это рекорд. Я прав?

Я ничего не ответил. А что тут можно было вообще сказать? Понятия не имел тогда.

— Ладно, просто оставлю этот вопрос, — он приподнялся на ладонях и уже через несколько секунд очутился на полу, стал поспешно одеваться, при этом продолжая разговор чуть ли не с самим собой. Я слушал Вестера, но продолжал молчать, боясь или не желая сказать что-то лишнее. Ведь в моих воспоминаниях по-прежнему хранился тот вечер, тот бешеный взгляд Саванны, заплаканный, вмиг потерявший всю жизнерадостную энергию. Тёмная кухня, поцелуй двух влюбленных, тайный поцелуй, и горечь сожаления.

— Но ты и я должны её найти. Я не принимаю отказов. Ни в коем случае, Рид! — закончил Вестер громким голосом, уже одевшись и теперь глядя на меня во все глаза. Он рассмеялся. — Я не знаю, во что это всё может вылиться, но иначе и быть не может, и ты обязательно мне поможешь, я это знаю с точностью до девяносто девяти процентов, — он стоял, теперь уже весь ухмылявшийся, словно забывший о недавних откровениях, что теперь ещё сильнее связали нас двоих, как бы я этого не хотел. — И, кстати, скажи спасибо за то, что я так быстро закончил с этой речью. Знал бы ты, как я люблю мотивировать людей, — расплылся в улыбке, смахнув с себя последние остатки серьёзности. А потом как-то непонятно или подозрительно посмотрел на меня. Я стоял и смотрел на Вестера спокойно, без лишних эмоций в глазах, пытаясь упрятать всё, что чувствовал, в самую глубь. — Правда, ты какой-то особый случай. Немотивируемый. Но и ты не будешь исключением, уж я об этом позабочусь, — Цукерман бодро ткнул меня плечом, пройдя мимо, словно стараясь подбодрить. Он подошёл к окну и, уставив руки в бока, стоял, вытянувшись в струнку, и смотрел на вид за окном. На улице последние капли падали всё меньше и меньше, растворяясь в тишине и блестящих от вышедшего солнца лужах, плывущих по земле.

— Кажется, можно возвращаться, — негромко сказал я, глядя в одну и ту же сторону с Вестером. Я продолжал обдумывать то, что же всё-таки произошло с ним за такой короткий срок, и, какие эмоции он успел ощутить? В эту минуту я услышал, как дверь позади отворилась, а вместе с ней дошёл и звук голоса:

— Уходите?

— Да, впереди много дел. Пора идти, — ответил Вестер.

***

Когда я вернулся домой, я сумел благополучно припрятать кулон в одном из выдвижных шкафов, стоявших возле стены. Хотя можно ли назвать это состояние благополучным, если у меня вспотели руки, а по спине прошла мелкая дрожь. Ещё я всем нутром ощущал взгляд вишнёвых глаз с портрета на стене. Это добавляло мне чувства, что она и впрямь за мной следила, эта девушка, и с уверенностью можно было сказать, что упрекала. Вот только у меня совершенно не было выбора.

Ночью я лёг в кровать и несколько минут просто пялился в потолок, пытаясь осознать произошедшее за день. На батарее медленно высыхали мои вещи, в шкафу был запрятан кулон, мысли о котором прожигали всё моё сознание. А сам я лихорадочно перебирал мысли в собственной голове, стараясь придумать, что же теперь мне нужно было делать, чтобы расследовать дело Саванны? И зачем надо было брать кулон, вернее, почему он так сильно оберегался Вестером? Что всё это значило?

Примерно на середине подобных мыслей я провалился в сон и всю ночь видел какие-то воспоминания из реальности, прошедшие через призму ненормальности. То люди были до жути непропорциональны и имели глухие, еле различимые голоса, то окружающий мир сливался в бурые или серые пятна, растекаясь, как краска. Не сомневаюсь, что всё это было вызвано моим воспалённым сознанием и зыбким настроением. Наутро я проснулся так, словно и не спал вовсе. Только чашка крепкого, свежесваренного кофе сумела пробудить меня и моментально активировать жизненные процессы. Я шире раскрыл глаза, тряхнул пару раз головой, будто желая избавиться от ненужных мыслей, и через короткое время ощущал себя лучше некуда.

Дорога до школы на автобусе показалась мне быстрой и увлекательной, я даже завязал разговор с каким-то парнем из параллели. Он начал рассказывать мне о школьных новостях, а потом коснулся темы о пропаже Саванны.

— Откуда ты знаешь? — спросил я тише, с напряжением поглядев на нового знакомого.

— Вся школа в курсе. Уже давно. Нашего директора даже в полицию вызывали по этому поводу, ты разве не знал?

— Нет.

И вновь, я сам того не желая, окунулся в череду запутанных мыслей, одновременно ругая себя за свою излишнюю задумчивость, но и в то же самое время не имея возможности оторваться от процесса. Словно мои рассуждения могли хоть как-то помочь ситуации.

— Такой кислый, а сейчас всего лишь утро. Во что ты превратишься к концу дня? — привычно поприветствовал меня Вестер в классе. — На «Портретах», я чувствую, тебя придётся собирать по кусочкам, — говорил он, одновременно стараясь прочитать параграф по физике. — Что ещё за…?

В этот момент он уже отвлёкся на чтение, как следует сощурившись, и больше не докучал разговорами, которые постепенно действовали мне на нервы — эффект от кофе со временем испарялся, оставляя меня один на один с моей сонливостью. Что говорили на уроках, я уже не слышал и не слушал, а лишь мечтал о том, чтобы поскорее очутиться дома и распластаться на кровати. Но когда я ещё был в классе перед первым уроком, произошло примерно следующее:

— Приветствую! — пронзительный голос вмиг вторгся в моё сознание. Обладатель его так же резко сел за парту и в мгновение ока повернулся к нам с Вестером. — Чем занимаетесь? — продолжал Даррелл задорным тоном, хотя в его взгляде читалось нечто, что он хотел скрыть. Радость и желание пообщаться были напускными, как была искусственна и его улыбка, чуть косившая влево.