Артиллеристы

У нас как раз еще в тот день заместителя начальника штаба убило шальным снарядом, так что все были «на взводе»…

На гражданских немцев эта «рекомендация» комбрига тоже распространялась?

Ни в коем случае. Цивильных немцев у нас никто не трогал.

Да и пленных фашистов, кроме «Кюстринского периода», всегда приводили в штаб бригады живыми. Я как-то под Варшавой, в семнадцати километрах от города, в районе большого сахарного завода, попал с двумя своими разведчиками в засаду. Началась перестрелка, но подошла наша пехота и нас выручила.

Взяли в плен трех «власовцев», сидевших в этой засаде с автоматами.

И никто их на месте не стал убивать, просто повели в тыл под конвоем.

А что там с ними могло по дороге случиться, я знать не могу…

Как часто «корректировочным» группам приходилось вступать в стрелковый бой с противником?

Такое происходило весьма редко. Я, например, с собой автомат на передовой редко таскал, обычно обходился пистолетом ТТ.

Были, конечно, стычки, но идти вместе с пехотой в атаку в первой цепи мне пришлось всего пару раз.

Во время одного из прорывов после долгой артподготовки пехота пошла вперед и захватила две линии немецких позиций, а на третьей линии немцы прижали нас огнем к земле, головы не поднять. Пехота залегла.

Ротный пытался поднять своих солдат в атаку, но мало кто отваживался, встать и хотя бы перебежать вперед на десяток метров под смертельным огнем. Положение было критическим. И тогда я со своими разведчиками первым пошел вперед, помог ротному поднять стрелков и мы захватили третью линию вражеской обороны. Но это был для меня случай неординарный.

Обычно мы шли метрах в двухстах позади атакующих стрелков.

Насколько серьезной была дисциплина в полку?

В этом плане у нас было все на должном уровне. Еще раз повторюсь, костяк полка составляли кадровые солдаты, люди грамотные и привыкшие к армейской дисциплине. Надо принять еще во внимание, что наши политруки и «особисты» в бригаде вели себя довольно активно и были скоры на руку.

У нас как-то на батарее один сержант из трактористов выпил лишнего, и начал слегка буянить. Наш командир орудия и командир отделения тяги посадили его в трактор немного протрезветь, а он, пьяный вылез из трактора, взял карабин, выстрелил в воздух, а потом пошел по дороге в тыл.

Повязали его «бдительные товарищи», и к нам этот парень уже не вернулся.

Под Новороссийском взводный лейтенант с нашей батареи, украинец, славный человек, вдруг поднял с земли немецкую листовку и положил в карман, я почти уверен, что он просто взял листовку как бумагу для самокруток. Но…

То ли наш политрук батареи Хачатуров «подсуетился», то ли кто-то другой «стукнул»… и нет нашего лейтенанта – отправили «искупать вину кровью».

И никто не смог помочь, ни комбат Ткаченко, ни начальник штаба дивизиона Харченко, ни даже сам комбриг…

На место выбывшего взводного назначили старшего сержанта Вартаняна, хорошего парня, которому вскоре присвоили офицерское звание.

Поэтому дисциплина в полку была, лишнего не болтали и ничего другого «лишнего» не делали…

Вы сказали, что потери в 124-й ГАБр были незначительными.

После новороссийских боев у нас солдат убивало редко…

Сами понимаете, «огневики» находились в нескольких километрах от передовой, а штабные подразделения и того дальше. Но и в тылу у нас иногда погибали ребята. Наш старшина батареи Месхиев, разбитной и веселый, поехал в тыл за обмундированием и по ошибке заехал к немцам… Так и погиб…

Как награждали в вашей бригаде командиров взводов управления (КВУ), разведчиков и связистов, воевавших в корректировочных группах?

Расскажите хотя бы на своих примерах.

«Огневиков» обычно награждали после успешных армейских или фронтовых наступательных операций, тем более наша бригада считалась частью РВГК. Будучи командиром огневого взвода, под Новороссийском, я получил медали «За Отвагу» и «За боевые заслуги».

А когда перешел в КВУ, то дважды меня награждали орденами по представлениям к наградам от командования стрелковых частей, которым наша группа была придана. За Ковель меня от пехоты наградили орденом Красной Звезды, за польский плацдарм, например, командир стрелковой дивизии, видя работу нашей группы, приказал всех представить к орденам и мне вскоре вручили орден Богдана Хмельницкого. Этот орден тогда считался редким, на фронте появился недавно, и многие офицеры бригады приходили ко мне посмотреть на этот «раритет». Например, за стрельбу прямой наводкой по рейхстагу меня наградили орденом Красного Знамени.

Я читал в мемуарной литературе, что 203-мм гаубицы применяли при штурме рейхсканцелярии, здания гестапо, но не знал, что орудия этого калибра также использовали на прямой наводке для штурма рейхстага.

Был получен приказ вывести одно орудие на прямую наводку для стрельбы бетонобойными снарядами по стенам рейхстага.

Назначили меня командовать этой «операцией». Я понимал, что это очень опасное задание, но поскольку я все время был впереди с пехотой и считался опытным артиллеристом, то для меня выбор командования не был неожиданным.

А потом и мой комбат Ткаченко вызвался пойти с орудием.

А пройти на тракторах с орудием через берлинские улицы., через пекло городских боев, было крайне сложно.

Пехота нас не прикрывала. Через канал проехали по мосту, и тут у нас убило командира орудия. Двинулись дальше. Вокруг стрельба, жуткий грохот, да такой, что даже лязг тракторных гусениц не слышно было.

Рядом с орудием «фаустпатроны шлепаются», с окон высоких домов по нам били снайперы и «фаустники»…

Каким-то «макаром» целыми добрались до площади перед рейхстагом, по бокам от нас парк и дома, из которых нас в любую минуту немцы могли «накрыть» с тыла и с флангов. А перед рейхстагом у немцев зенитки на прямой наводке, закопанные танки, ДОТы. Круговая оборона…

До рейхстага считаные сотни метров… Было страшновато… Нам просто в тот день очень повезло, там бы за одно мгновение всех бы нас поубивали.

Прорвался вслед за нами наш тракторист с прицепом, подвез снаряды. Изготовили орудие к стрельбе, и расчет спрятался в укрытии, в подвале.

Надо сразу учесть, что дальность полета по прямой линии у стокилограммового снаряда на прямой наводке очень небольшая.

А на следующее утро по рации передали приказ – «Открыть огонь!».

Мы выскочили к орудию и выпустили по рейхстагу три снаряда.

Больше не успели, пехота пошла в атаку, и я лично видел штурм последнего символа фашизма. На огневой позиции мы стояли еще сутки.

А потом мимо нас пошли колонны немецких пленных из рейхстага.

Мы получили приказ сняться с позиции и догонять свою бригаду.

Наводчика и погибшего командира орудия наградили орденами Отечественной войны, остальных бойцов расчета орденами Красной Звезды и медалями «За Отвагу», а мне вручили орден Боевого Красного Знамени.

Вот сейчас вкратце рассказал вам об этом эпизоде, а как выразить и передать словами те эмоции, которые я испытал стреляя по рейхстагу – я не знаю…

После взятия Берлина как складывалась дальше Ваша армейская служба?

Из Берлина бригаду вывели в город Ратенов, здесь год мы простояли в казармах. В 1946 году меня перевели по замене служить в Союз, под Ленинград, а через два года снова направили в Германию в свою бригаду, где я уже в капитанском звании командовал батареей.

Но через некоторое время я решил демобилизоваться.

Вернулся в Карачев, работал на заводе, а позже переехал жить в Брянск, где до выхода на пенсию проработал начальником гаража.

Память о войне всегда жила в Вас?

Да… Приехал домой, а из моих товарищей почти никто на войне не выжил… Только Ваня Первушов, да мой друг детства Журавлев, несколько раз горевший в танках… Война выбила наше поколение начисто…