Страница 24 из 25
Те, кто работал с Киссинджером, очень хорошо усвоили, почему стратегическая перспектива так важна. Например, Гарольд Сондерс, которому довелось сыграть решающую роль в заключении Кэмп-Дэвидских соглашений 1978 года и урегулировании кризиса с заложниками в Иране, отмечал: «Мы буквально жили этой долговременной стратегией, независимо от того, какие краткосрочные усилия мы при этом предпринимали». Готовясь к каждой из двадцати шести поездок из Тель-Авива в Дамаск во время тяжелых челночных переговоров между Сирией и Израилем, Сондерс «неизменно готовил подробную записку с анализом сложившейся к тому моменту ситуации, долгосрочных целей, к которым мы стремились, и способов, какими в этой конкретной поездке можно будет двинуть переговоры вперед по длинному пути… Детальное соглашение было очередным шагом»[228].
Для Киссинджера и его сотрудников стратегическая концепция вовсе не была абстракцией; она могла играть и значительную тактическую роль. Оказавшись лицом к лицу с твердыми, но несовместимыми позициями Сирии и Израиля в вопросе о том, сколько именно единиц артиллерии и танков допустимо оставить в буферной зоне, Сондерс связал возникшую напряженность с премьер-министром Израиля Голдой Меир. Киссинджер «перестал быть государственным секретарем Соединенных Штатов, посредником в заключении соглашения» и превратился в «профессора из Америки, консультанта Государства Израиль, тем более что он тоже имел еврейские корни». По воспоминаниям Сондерса, Киссинджер «сказал, что на какое-то время он хотел бы отложить обсуждение очередного вопроса. После этого он начал перебирать все, что имело отношение к проводимой им фундаментальной стратегии. Он отметил, что промежуточные соглашения предназначались для контроля над мирным процессом, чтобы оттеснить Советский Союз от активного участия в делах региона и заручиться поддержкой Европы в мирном процессе при помощи снятия нефтяного эмбарго… Он изложил все эти цели и сумел рассеять недовольство израильтян. Он ненавязчиво напомнил им, что в тот день они обсуждали основы стратегии и долгосрочные цели… Количество единиц артиллерии и танков было лишь эпизодом в общем движении к конечным целям. Киссинджер мастерски нарисовал эту огромную картину»[229]. После консультаций со своей командой Голда Меир разрешила Киссинджеру выговорить у сирийцев столько единиц, сколько он сможет, и Израиль двинулся дальше.
Широкий взгляд на интересы в переговорах: возможные связи между сторонами и интересы в перспективе
Выражения вроде «самый общий план» или «стратегическая перспектива» могут звучать очень солидно, но при этом почти не иметь реального содержания. Однако Киссинджер вкладывал в них весьма определенный смысл. Вспомним пример Родезии, когда соглашение между Киссинджером и Яном Смитом требовало большого круга участников. Самая продуктивная встреча Киссинджера и Смита стала возможной только благодаря последовательной переговорной кампании с участием американцев, британцев, французов, танзанийцев, замбийцев, южноафриканцев и многих других. Точно так же поучительно обратить внимание на связи, увиденные и укрепленные Киссинджером при переговорах между крупными регионами: Китаем и Вьетнамом, Советским Союзом, Ближним Востоком и Европой. «Мы пробовали создать такую американскую внешнюю политику, которая… открыла бы возможность более широкой перспективы мира. Вот почему… мы… начали там, где это было можно, диалог с Советским Союзом, поворот к Китаю, различные ближневосточные инициативы… Поэтому, когда мне улыбнулась удача и президент Никсон назначил меня первым американским эмиссаром [в секретной миссии в Китай], 9 июня [когда я отправился туда], я думал о том, что еду не урегулировать насущные вопросы, а [скорее] разворачивать холст, на котором мы постепенно будем рисовать свою картину»[230].
Киссинджер рассудил, что улучшение китайско-американских отношений было важнейшим компонентом сближения администрации Никсона с Советским Союзом[231]. Более того, он подчеркивал: «Мы никогда не забывали, что нам еще предстоит урегулировать вьетнамскую войну. И мелкие победы нам не были нужны. Нам было нужно коренное улучшение»[232]. Пока Киссинджер и Никсон стремились к разрядке с СССР, особенно в вопросах контроля над вооружениями и организации переговоров на высшем уровне, Советский Союз все серьезнее грозил Китаю (происходили и настоящие военные столкновения, о которых мы подробнее пишем дальше). Эти угрозы сделали Китай гораздо отзывчивее на американские посулы, чего и добивался Киссинджер.
Американский поворот к Китаю был важен не только как таковой, но и как средство движения к разрядке с Советским Союзом, который ее всячески тормозил, видимо рассчитывая на значительные уступки американцев. Когда же СССР вдруг узнал о секретной инициативе Никсона – Киссинджера по Китаю, то постарался предотвратить образование китайско-американской оси, начав движение к Соединенным Штатам. Американо-советская разрядка и контроль над вооружениями вышли на новые рубежи. Начинались так называемые треугольные отношения, обговоренные США, Китаем и Советским Союзом, причем Соединенные Штаты были в них главными. В таком варианте возможность взаимоотношений между этими тремя сверхдержавами, которую Киссинджер и Никсон разглядели раньше многих других, определила международную обстановку на многие годы вперед.
Параллельные, но взаимосвязанные переговоры Киссинджера с этими двумя коммунистическими гигантами шли своим чередом, а в это время и Китай, и Советский Союз начали гораздо выше ценить улучшение отношений с Соединенными Штатами. В главе 6 мы подробно рассмотрим, как Киссинджер рассчитывал использовать эту заманчивую перспективу (высокую ценность отношений с Соединенными Штатами), чтобы убедить Китай и Советский Союз уменьшить дипломатическую и материальную помощь Северному Вьетнаму, своему союзнику, и тем самым усилить влияние Америки в парижских переговорах об окончании вьетнамской войны. (В отличие от оценки треугольных американо-советско-китайских отношений, которые на практике доказали свою силу, аналитики расходятся в оценке влияния действий Киссинджера в связи с Вьетнамом, хотя логика ведения переговоров была совершенно ясна[233].)
Если взглянуть шире Вьетнама и разрядки, большой вопрос для переговорщиков, обдумывающих, как связать друг с другом вопросы, – степень и природа потенциальной возможности связать проблемы, стороны, регионы. Хотя стратегический переговорщик должен бдительно следить за этой возможностью, удастся ли попытка связи или разделения вопросов (с учетом относительной их важности для участвующих сторон) – это материя сугубо эмпирическая[234].
Думай как стратег, действуй по обстоятельствам
Часто бывает так, что ситуации меняются непредсказуемо, и поэтому манера Киссинджера в конкретных переговорах могла включать гибкое реагирование на такие перемены, хотя основные, более общие цели и интересы никогда не упускались из виду. Мы охарактеризовали эту черту так: «Думай как стратег, но действуй по обстоятельствам»[235]. Так, в переговорах в Южной Африке, когда вдруг в самый их разгар британцы и прифронтовые государства перестали помогать, Киссинджер тут же изменил ранее продуманный порядок создания коалиции (а именно поставил в самое начало письменное соглашение с британцами и не стал делать его кульминационным пунктом, как первоначально планировал).
Гарольд Сондерс привел еще один пример сочетания стратегической твердости с тактической гибкостью. Вместе с Киссинджером он активно участвовал в только что рассмотренных переговорах о разъединении войск между Египтом, Сирией и Израилем после войны 1973 года. Сондерс, член делегации, подчеркивал, что они всегда «проводили фундаментальный анализ, разрабатывали долгосрочную стратегию и намечали множество деталей [sic], о которых нужно было договориться. Договоренность по каждой из них в конечном счете помогала достижению наших долгосрочных целей… Детали никогда не меняли нашу стратегию, но требовали постоянных поправок курса». Он проиллюстрировал это, заметив, что команда Киссинджера никогда бы не задумалась об установке американских наблюдательных пунктов на синайских перевалах, как в июне 1974 года предложили израильтяне. «Наша стратегия не изменилась», отметил Сондерс, но готовность США рассмотреть это новое предложение сделала договоренность «более приемлемой для израильтян, не исключив возможности возврата всего Синая Египту, что потом и произошло»[236].
228
Harold Saunders, цит. в: On the Road Again – Kissinger’s Shuttle Diplomacy // Moments in U. S. Diplomatic History, Association for Diplomatic Studies and Training, http://adst.org/2016/03/on-the-road-again-kissingers-shuttle-diplomacy/.
229
Ibid.
230
Kissinger. Transcript of the American Secretaries of State Project: Henry A. Kissinger. Серьезное исследование поворота к Китаю, основные документальные источники и анализ можно найти в Burr. The Kissinger Transcripts. Базу данных (с функцией поиска) документов, содержащихся в этом томе, можно найти в The Kissinger Telephone Conversations.
231
Kissinger. Diplomacy. P. 719.
232
Kissinger. Transcript of the American Secretaries of State Project: Henry A. Kissinger.
233
Подробнее все это рассматривается в главе 6. Но, чтобы удовлетворить любопытство на этом этапе, приведем некоторые противоположные взгляды. Марвин и Бернард Калбы дали положительную оценку: «15 июня 1972 г. президент СССР Подгорный прилетел в Ханой. Северный Вьетнам, чувствуя себя обманутым гостеприимством, с которым Россия приняла Никсона, все-таки зависел от Москвы, своего основного поставщика боевой техники, и внимательно прислушивался к тому, с чем приехал Подгорный. Предложение было простое, но фундаментальное: пора менять тактику, пора начинать серьезные переговоры с Америкой. Он утверждал, что риск невелик: в конце концов, Никсон ведь, казалось, серьезно говорил об уходе, а новая позиция США больше не требовала вывода северовьетнамских войск с Юга… Для русских это был совершенно новый лексикон – в первый раз они так открыто вверяли свой престиж возобновлению переговоров. Это значило, что Советский Союз пришел к выводу: преимущества контактов с США в таких областях, как торговля, кредиты, ОСВ, были достаточно важны, чтобы позволить Никсону урегулировать вопрос с войной во Вьетнаме» (Kalb and Kalb. Kissinger. P. 336, 337). Напротив, Алистер Хорн, как правило, высоко ценивший дипломатию Киссинджера, указывает: «Чтобы надавить на Северный Вьетнам, и Никсон, и Киссинджер возлагали много надежд не только на поворот к Китаю, но и на разрядку с Москвой… Однако, что касается Вьетнама, успех с любым из этих коммунистических исполинов был крайне ограничен – Москва и Пекин гнули свою линию: «Мы во вьетнамские дела не вмешиваемся»; хотя, надо признать, поток советского оружия был уменьшен» (Horne. Kissinger: 1973. P. 155). Уинстон Лорд, непосредственный участник переговоров с Китаем, Советами и Северным Вьетнамом, сделал наблюдение: «Мы полагали, что, ведя переговоры с обоими гигантами коммунистического мира, сможем оказать некоторое психологическое давление на Ханой. Это показало бы Ханою, что Москву с Пекином больше заботят двусторонние отношения с США, чем с Ханоем. Они не стали бы принижать Ханой, но психологически изолировали бы его, например организуя встречи на высшем уровне в Пекине и Москве в то самое время, когда мы проводили свои встречи с Ханоем зимой—весной 1972 г., в самый разгар наступления Ханоя в Южном Вьетнаме. Ни Москва, ни Пекин не пошли на то, чтобы обрубить помощь Северному Вьетнаму или по-настоящему опереться на Ханой. При этом и Москва, и Пекин участвовали в наших попытках сделать вьетнамскую войну достоянием истории… Мы считали, что и Россия, и Китай говорили с Ханоем и предложили Северному Вьетнаму, в его же интересах, искать военные варианты разрешения конфликта… Мы были почти уверены, что Москва и Пекин выдвинули Ханою этот аргумент, потому что в их интересах было идти вперед вместе с нами» (Lord. Interview with Ambassador Winston Lord). Также см., например: Isaacson. Kissinger. Ch.19.
234
Более подробный анализ см.: Sebenius. Negotiation Arithmetic: Adding and Subtracting Issues and Parties. P. 281–316.
235
Подробнее см., например: Lax and Sebenius. 3-D Negotiation. Ch. 15.
236
Saunders. On the Road Again.