На страже Пустоты

— Потому что им занялись СМИ и требовали ответов. А так… Тебе когда последний раз звонили?

— Неделю назад, — прикинула девушка. Незаинтересованность полиции ею и правда была подозрительной.

— А вот, если бы это был не Пустой, с тебя бы не слезли. Фигурально, — добавил Марк, скользнув по ней взглядом.

— Новостей свежих тоже уже нет…

— Мир не стоит на месте. Знаешь, сколько громких сенсаций происходит каждую неделю? Вспомнят, разве что к слову, — Чернорецкий выключил лампу над столом, оставляя верхний свет. — Хватит на сегодня, пожалуй.

— Собираешься спать?

— Собираюсь отвлечься, — выдохнул Марк. — Ты со мной?

Она пожала плечами, поднося к губам чай:

— Почему бы и нет.

— Отлично, я так и думал, — с каким-то фальшивым облегчением произнес маг, чутье Евы подсказывало, что есть какой-то подвох.

И не подвело: Марк быстро отобрал у нее чашку одной рукой, второй резко прижал к себе и поцеловал, невзирая на протест. Правда так же быстро отпустил. И даже вернул чашку. От его тела шло такое приятное тепло, что, когда он отстранился, Ева ощутила, насколько замерзла в остывшей комнате и поежилась. По рукам и груди скользнула стайка мурашек. Марк почти застонал, сдаваясь, и прежде, чем она успела что-то понять и предпринять, снова отобрал чашку и поцеловал. Уже никуда не торопясь. Не ответить на такой тягучий и чувственный поцелуй было бы преступлением. А Остап Бендер завещал Уголовный Кодекс чтить.

Ева же и вовсе готова была к сотрудничеству с магической полицией, поэтому обняла его и позволила себе в полной мере насладиться ощущениями. Глупости, что поцелуй — это лишь прелюдия к более серьезному взаимоотношению полов, при должном умении, это может оказаться совершенно отдельным видом удовольствия. Иногда даже эмоциональнее, чем секс. Теплые губы мягко, гипнотически скользили по губам, язык ласкающе и нежно касался языка, и дыхание, то сдерживаемое, то размеренное, становилось все горячее. Голова кружилась, а опьяненное эмоциями тело плавилось от сумасшедшей близости. С каждой секундой воздух становился холоднее на контрасте с горячей-горячей кожей. С горячей-горячей ладонью, двигающейся по ее узкой спине.

— Плохая была идея, — признал Марк, нехотя отпуская девушку. — Слишком хорошо отвлекает.

— Дошутился? — понимающе хмыкнула Ева, плавно спуская ладони с широких плеч на грудь.

— В каждой шутке есть доля шутки…

Марк легко поднял ее на руки, и Ева ощутила себя маленькой и невесомой, удивительное чувство в руках мужчины. Она улыбнулась и скрестила лодыжки. Он проследил за этим движением и прикусил губу. Ему было и смешно и мучительно.

— Не могу воспринимать всерьез женщину в подобных тапках.

Ева насмешливо изогнула бровь и демонстративно покачала ножкой, привлекая еще больше внимания к тапочкам. По ее скромному мнению, они были превосходны. Особенно в этих мрачных, почти офисных или гостиничных интерьерах.

— Какой кошмар! — Закрыл глаза Марк и помотал головой, будто в попытке отделаться от ужасающего видения.

— Я слышу неуверенность в твоем голосе. Мне кажется, тебе они тоже понравились.

— Нет.

— Нет? — Изогнула бровь Ева.

— Разве что, чуть-чуть, — Марк был сама серьезность. И прожигал несчастные тапочки холодным зеленым взглядом. — Знаешь, это странное чувство, когда видишь что-то настолько безвкусное, что в этом даже что-то есть?

— Знаю. Это называется «современное искусство».

Марк рассмеялся, усаживая ее на кровать, и задержался, глядя в теплые карие глаза. Как карамель.

Ева пытливо склонила голову, стараясь проникнуть в его настоящие чувства, прочувствовать их сама, угадать мысли, но не испытывала совершенно ничего. Марк был воплощение невозмутимости и тишины. Поразмыслив над этим открытием, девушка вдруг осознала, что такая тишина уже давно не окружала ее, только разве что наедине с самой собой. А это значит… Получив подтверждение своим подозрениям кто-то стал осторожнее и закрывает свои эмоции. Хитро!

— Как ты это делаешь?

— Настоящий фокусник не раскрывает своих секретов, — категорично проронил Марк и коснулся ее губ легким поцелуем.

К сожалению, надавить на фокусника посильнее не получилось. Звонок мобильного телефона отвлек его еще эффективнее. Маг рассеянно извинился и вернулся к столу. Уж полночь близится… Кто же звонит в такое время? Почему-то узнавать не было никакого желания. Как-будто подслушиваешь. Марк ответил на вызов, и Ева встала, невзирая на его предупреждающий жест, призывающий подождать. Судя по выражению лица Чернорецкого, работа не отпускала его похлеще, чем ревнивая любовница. Мстила за пропуски? Тогда это надолго. Ева послала Ищейке воздушный поцелуй и помахала пальчиками, прощаясь. Чашку с чаем придется оставить. Отвечая односложно на вопросы незримого собеседника, маг покривился и сел за компьютер, открывая почту.

— Письмо получил? Я проверила все, что ты мне прислал, — говорила Камилла. — И тоже не нашла ничего достойного внимания. Наредкость обычная семья. Ее точно не удочерили?

— Я ведь присылал тебе свидетельство о рождении. И справки ее матери.

— А, да, вижу.

— Я ведь говорил, что со своей стороны сделал все необходимые проверки. Когда ты стала сомневаться в моей работе?

— Извини, сын, — в голосе сквозила усталость. Кажется, ее действительно напугало это дело, раз позвонила так поздно. — Я попробовала проверить дальних родственников и однофамильцев. Ты уже говорил с ней?

— Нет, пришлось заняться основной работой, слишком много времени упустил.

Говоря об этом, Марк поднял со стола записи дежурного о приеме вызова. И снова открыл сводку последних происшествий. На листе, исчирканном заметками, он записал несколько подозрительных дел, и стоило перепроверить, какие имена он найдет там. Он включил свет над столом.

— Ты меня слушаешь? — вырвала Марка из рабочего запала мать.

— Да… Однофамильцы…

Камилла фыркнула. Слушает, но мнения не разделяет, а значит, пропускает мимо ушей.

— Все, что я нашла — в письме, — отрезала она. — Поговоришь с девчонкой, напиши или позвони. Это важно. Мы должны понимать, с чем имеем дело.

Чернорецкий улыбнулся. Похоже, ее все-таки проняло. Только что ж так невовремя? Он отложил телефон и продолжил методично и внимательно перерывать все, что уже нашел. Сунул в рот очередную сигарету, потянулся к чашке и, сделав глоток, с удивлением обнаружил в ней остывший чай. Пустая чашка из-под кофе стояла чуть дальше.

Ева! Улыбка изогнула его губы. И сколько уже времени? Час ночи… Марк потер переносицу и закрыл ноутбук. На сегодня, пожалуй, достаточно. Он выключил лампу, оставил бумаги и направился в душ.

Когда он вышел и выключил свет в комнате, темнота на миг ослепила. Марк откинул невесомое одеяло и лег в прохладную постель, закрывая глаза. Уставшее сознание быстро оплели сонные грезы, снимая контроль и делая его восприимчивее. К свежему запаху шампуня примешивался слабый аромат кожи Евы. Это путало мысли, подмешивая к образам воспоминания. И заставляло эмпата прислушиваться к эмоциям, въевшимся в гладкую ткань, не давая от них отключиться. Тело замерло в напряжении на грани сна и реальности, мозг обманывал его, делая ощущения реальными до дрожи. Еще немного, и его затянет в сон, грозящий стать повторением прошлой ночи. Сопротивляться этому нереально.

Утро началось с безжалостного звона будильника на телефоне. И когда Марк выключил его, продолжилось звоном в голове. Полубессонная ночь обернулась головной болью и слабостью в теле. Не собраться… Он прикрыл запястьем глаза на минуту. Не девчонка, а суккуб. Вот от таких снов и пошла легенда.

Чуть придя в себя, Марк приподнялся на локте, забрал часы с тумбочки, застегнул. За окном мела пурга. Фонари еще не отключились и едва пробивались светом сквозь стену из снега. Организм выдавал острую нехватку кофе. И покрепче. Стоя в ванной, он раздумывал, стоит разбудить Еву или достаточно оставить записку. Из подсознания пришла ехидная мыслишка, что будить надо было вчера, а сейчас уже смысла нет, пусть спит. Что ж, резонно.