Страница 3 из 11
Через несколько десятков лет братья умерли. Люди говорили, что они попали в небесный дворец и что Нефритовый император[4] сделал их духами, которые наказывают нечистую силу. Еще говорили, что персиковые деревья, которые сажали братья, продолжают отгонять злых духов. Поэтому каждый раз, когда наступало время встречать Новый год, люди обтесывали пару персиковых дощечек, рисовали на них братьев Шэнь Шу и Юй Люй с тигром и вешали дощечки по двум сторонам главного входа в дом. Так нечисть не осмеливалась зайти внутрь, и весь год проходил мирно и спокойно. Люди называли такие персиковые дощечки таофу («персиковые талисманы»). Таофу – это и есть предшественник чуньлянь.
История «чуньлянь»
Чуньлянь иногда называют дуйлянь («парные надписи»), потому что их композиция состоит из пары дощечек («дуй-цзы» – «пара»). Так как они наклеиваются по обе стороны входной двери, их еще называют «мэньлянь» («дверные надписи») или «инлянь» («столбовые надписи»). На самых ранних чуньлянь (таофу) не было надписей. А начиная со времен династии Хань люди перестали изображать братьев Шэнь Шу и Юй Люя и стали писать только их имена. В эпоху Пяти династий (907–960) на таофу появились парные фразы, а имена писать перестали. В главе «Наследственный дом Шу» трактата «Сун ши» («История Сун») есть запись о том, что правитель царства Шу, Мэн Чан[5], сам подписал чуньлянь: «Новый год – это воздаяние нам за добрые дела предков. Пусть прекрасный праздник знаменует вечную молодость». Говорят, что это и есть самый древний китайский чуньлянь. У поэта эпохи династии Сун, Ван Аньши[6], есть стихи о том, как к Новому году в каждом доме расклеивают чуньлянь: «В каждом дворе сияет солнце, старые персиковые дощечки меняются на новые».
Император Чжу Юаньчжан[7] был первым, кто стал писать чуньлянь на красной бумаге. Именно он официально утвердил название «чуньлянь». Император не только сам сочинял надписи, но и побуждал к этому подданных. Чуньлянь становились все более распространенными, люди стали клеить их не только на Чуньцзе, но и во время других радостных событий – или когда просто было хорошее настроение.
Во времена эпохи Цин чуньлянь стали еще более искусными и обрели еще более глубокий смысл. Есть одна интересная история об императоре Цяньлуне[8], связанная с чуньлянь.
Однажды император Цяньлун, спускаясь по реке Янцзы, попал в деревню Тунчжоу. Так как в провинции Хэбей тоже есть место под названием Тунчжоу, ему в голову пришла рифма, и он написал первую фразу для чуньлянь: «Тунчжоу есть у севера, Тунчжоу есть у юга. Так север и юг связаны туго». Затем сказал свите: «Придумайте пару к этой надписи». Придворные стали наперебой предлагать варианты, но ни один не нравился императору. В конце концов один мелкий чиновник заметил, что хотя Тунчжоу и небольшое поселение, в нем очень много ломбардов. И он придумал такую хитроумную фразу: «Ломбарды есть на западе, а есть и на востоке. В этом запад с востоком вовсе не одиноки». Цяньлун, услышав это, аплодировал от восторга: «Отлично! Так ловко подобрал слова!» – и тут же наградил этого чиновника.
Приносящие счастье парные надписи чуньлянь
Теперь вы наверняка понимаете, почему чуньлянь стали такими распространенными.
Легенда о танце дракона
Считается, что китайцы – потомки дракона. Чуньцзе, конечно, не обходится без образа этого красивого мифического существа. Танец дракона с фонарями – это традиционный обряд в Чуньцзе, и о его происхождении тоже существует легенда.
Давным-давно на берегу Тяоси находилась деревня Лотоса. В этой деревне было озеро, заполненное лотосовыми цветами. Когда наступало лето, его устилали листья, как зеленое покрывало, и прекрасные цветы, обдуваемые ветром, изящно танцевали на водной глади.
На берегу Лотосового озера жили добрые трудолюбивые супруги. Мужа звали Бай Е, что означает «сто листьев», а жену – Хэ Хуа, что означает «цветок лотоса». Они оба трудились, были добры друг к другу и жили очень счастливо. В один год Хэ Хуа забеременела. Прошло даже не девять, а десять месяцев, но младенец так и не появился на свет. Прошел еще год, но ребенок не родился. И только на девятьсот девяносто девятый день с плачем на свет появился мальчик. Бай Е увидел прекрасного здорового малыша и обрадовался, но все-таки ему показалось: что-то не так. Он внимательно взглянул еще раз – и поразился. На груди и на спине малыша мерцала тонкая золотая драконья чешуя. Он посчитал чешуйки: их оказалось девятьсот девяносто девять. Женщина, которая принимала роды, тоже сильно удивилась и крикнула во весь голос:
– Ну и чудеса! В вашей семье родился Дух Дракона!
Весть об удивительном малыше быстро разнеслась по всей деревне. Началась шумиха, все сельчане приходили в гости, чтобы поздравить родителей. Новость дошла и до старейшины. Сын старейшины служил чиновником в императорском дворце, а внук жил с ним. Внук был мало того что уродлив, так еще и относился к людям крайне жестоко. Никто в деревне не любил его.
Когда старейшина и его внук узнали, что в семье Бай Е родился Дух Дракона, они подумали, что ребенок – переродившийся злой дух, и если он останется в живых, то наверняка принесет беду. Поэтому они тотчас же отправились в дом Бай Е с мечами в руках и с самыми плохими намерениями в головах. Жители деревни прознали об их коварном замысле и немедленно рассказали Бай Е. Ребенка решили положить в таз и спрятать в Лотосовом озере перед домом.
Когда старейшина и его страшный внук ворвались в дом, ребенка там уже не было. Не найдя Духа Дракона, они схватили Бай Е и стали требовать, чтобы он отдал им мальчика. Внук старейшины увидел, как красива Хэ Хуа, и у него появился страшный план: заколоть мечом Бай Е и забрать бедную Хэ Хуа к себе домой. Он рассказал о плане деду, и старейшина подумал: «Тогда у Духа Дракона не станет родителей, и даже если он еще жив, то все равно скоро умрет от голода. К тому же Хэ Хуа уде родила Духа Дракона. Если она родит еще одного, то Поднебесная будет принадлежать моей семье!» Чем больше он об этом думал, тем больше радовался. Старейшина не выдержал и громко рассмеялся.
Оказавшись в доме старейшины, убитая горем Хэ Хуа очень тосковала по мужу и сыну. Однажды старейшина заставил ее идти промывать рис. Хэ Хуа подошла к берегу озера и уже хотела начать работу, как вдруг подул прохладный ветер. Листья, будто повинуясь чьему-то тайному приказу, расступились и освободили на водной глади дорожку. Хэ Хуа увидела сына, по которому тосковала днями и ночами: он сидел в подплывающем к матери тазу. Хэ Хуа не могла поверить собственным глазам! В удивлении и счастье исстрадавшаяся женщина заключила сына в объятья, досыта накормила, а затем снова положила в таз. Еще один порыв прохладного ветра – и таз надежно скрылся в зарослях лотоса. Хэ Хуа увидела сына целым и невредимым, и теперь ее сердце было полно радости: она улыбнулась впервые за долгое время. С тех пор она каждый день по три раза ходила к берегу озера мыть рис и пользовалась возможностью покормить сына.
Прошло девятьсот девяносто девять дней. Малыш понемногу рос, покрывающая все тело драконья чешуя ярко блестела, и когда наступала ночь, Лотосовое озеро излучало сияние. Так люди узнали, что Дух Дракона жив, и втайне радовались. Но лишь семейство старейшины было очень, очень не радо и все время хмурилось. Наконец в голове старейшины возник новый коварный план.
В очередной вечер Хэ Хуа снова пошла к озеру мыть рис. Старейшина и внук спрятались в тополиных зарослях и увидели все: и рябь на воде от ветра, и как из глубины озера медленно выплыл таз, и покрытого золотом ребенка, который радостно тянул руки кХэ Хуа. Когда безгранично счастливая Хэ Хуа хотела обнять сына, из-за тополя кто-то выскочил и занес блестящий меч над ребенком. Но мальчик вздохнул, выпрыгнул из таза, превратился в маленького золотого дракона и полетел к середине озера. Маленький дракон опоздал на мгновение, и меч успел задеть его хвост. В этот момент прилетела прекрасная большая бабочка и превратила свои крылья в хвост маленького дракона. Дракон зарычал, тут же сгустились тучи и разразилась буря. Среди грома и молнии тело дракона понемногу увеличивалось, стало огромным – длиной в несколько десятков чжанов[9]. Затем закрутился вихрь, дракон взметнулся ввысь и скрылся в облаках. А напавшего на него уродливого внука порывом ветра подняло в воздух. Старейшина едва успел заметить, как внук куда-то понесся, и услышал звонкое «шлеп!» – это внук упал в пруд, да в нем и утонул. Хэ Хуа громко звала сына-дракона, но он уже исчез.
4
Нефритовый император – верховное божество даосского пантеона.
5
Мэн Чан – правитель царства Хоу в 938–965 гг.
6
Ван Аньши (1021–1086) – китайский государственный деятель, прозаик и поэт, автор трактата «Рассуждения о ритуале и музыке».
7
Чжу Юаньчжан (1328–1398) – первый император династии Мин, правил с 1368 по 1398 г.
8
Цяньлун (1711–1799) – шестой маньчжурский император династии Цин.
9
Чжан – мера длины, равная 3,33 м.