Выстрелить первым

Боб Ли был знающим человеком. Он взглянул на меня и сказал:

- Я тебя не виню, Каллен.

- А что он сделал? - вмешался Джек Инглиш. - За что ты его не винишь? За то, что он вмазал этому Джоэлу Ризу? Я поступил бы так же, будь я на его месте.

- Знаешь, Каллен, - задумчиво проговорил Боб Ли, - сдается мне, она пойдет за тобой хоть на край света.

- Не унижай ее, Боб.

- Ни в коем случае. Я вообще ни разу в жизни не унизил женщину. Но она тебя любит.

- Такими словами ты ее и унижаешь. Какая здравомыслящая женщина посмотрит в мою сторону? Сколько мне осталось жить, Боб? Сколько осталось жить каждому из нас? У всех у нас куча врагов, у тебя - Пикоки, у меня Чэнс Торн, да еще северяне со своим Восстановлением, мы им как кость в горле. Вот что я тебе скажу, Боб: даже если я ей нужен, я не допущу, чтобы она рыдала над моим трупом.

Какое-то время мы ехали молча. Потом Боб Ли сказал:

- В любви нет здравомыслия, Каллен. У нее свой собственный смысл. Любят кровью и сердцем, Каллен, а не умом. Смысл любви - он так же глубок, как вода в Блэк-Байу, и так же прекрасен, как цветы гиацинта. Его понимают любящие, и этого достаточно.

- Но не для меня и не для нее, Боб. Да у нее и в мыслях такого нет. Просто нам обоим нравился ее дядя Уилл, потому она и сохранила ко мне некоторую симпатию.

- Поступай как знаешь, Каллен, - сказал Боб Ли, - но тебе еще много предстоит узнать о женщинах.

Едва ли кому-нибудь придется по душе услышать такое. Каждый мужчина считает, что прекрасно знает женщин, а я в свое время знался со многими женщинами, некоторые в меня даже влюблялись или говорили, что любят. Однако Кейти Торн - не такая девушка, которая способна заинтересоваться мной. Я знал: события этого дня нам еще отзовутся, хотя на острове мы чувствовали себя в относительной безопасности. Солдаты не пойдут за нами в болота, да и никто, будучи в здравом уме, туда не пойдет. Однако полковник Белсер оскорблен и не забудет, что я выставил его на посмешище, не забудет, что со мной был Боб Ли, за голову которого назначена награда.

Больше всего нас возмущала вся эта возня с Восстановлением. Ведь Техас война обошла стороной. Тем не менее переселенцы-мешочники хлынули сюда толпами, потому что здесь было чем поживиться.

Пока губернатором был Трокмортон, он их кое-как сдерживал, но когда его вышвырнули и посадили в губернаторское кресло Девиса, мы поняли: пришла беда. Местную полицию распустили, и власть повсюду взяла армия. Мы-то знали, что им нужно только одно - ограбить Техас и побыстрее убраться.

Пока шла война, на Севере кипели страсти, но сейчас стали слышны голоса трезвых политиков, желавших сохранить страну и возродить экономику, клика старых фанатиков-аболиционистов начала сдавать позиции. Людям, осуществлявшим программу Восстановления, было приказано соблюдать осторожность, потому что любой скандал мог взбудоражить общественное мнение.

- Я давно приглядываюсь к этому Белсеру, - сказал Джек Инглиш. - Он положил глаз на Кейти Торн и Лейси Петрейн. Он хотел бы приударить за обеими, но его убьют, если он скажет хоть слово Кейти, а Лейси Петрейн мужики вообще не нужны.

Впервые услыхав это имя, я стал прислушиваться к разговору. Лейси, о которой шла речь, недавно переехала в наши края из Нового Орлеана. У нее, оказывается, водились наличные - для наших мест большая редкость.

Говорили, что она красива - темноволосая и темноглазая, эффектная женщина, а держится как настоящая леди. Она выкупила собственность у тех, кто переселился на Запад, однако, что у нее на уме и зачем она вообще сюда приехала, никто не знал.

Той ночью на острове опять говорили о Сэме Барлоу. Мэтт Кирби принес весть о том, что банда Барлоу сожгла ферму возле Сан-Огастина. Бандиты убили хозяина и угнали скот.

- Если он появится в наших краях, - предложил Джек Инглиш, - надо бы его хорошенько проучить. Лучше всего повесить.

Здесь, на острове, можно было узнать все самые последние новости: люди, нашедшие тут приют, повсюду имели друзей. Передать известие можно разными способами - оставить записку в дупле, сложить в определенном порядке ветки или камни рядом с тропой, даже в болотах у нас были свои способы передачи информации. Сэм Барлоу представлял для нас опасность уже хотя бы тем, что люди могли обвинить нас в совершенных им злодеяниях, и таким образом мы потеряли бы многих друзей. За нами охотились солдаты Восстановления, но местным мы не причинили никакого вреда.

На следующий день я оседлал своего мула. С острова вела только одна тропа, пригодная для лошади и мула, но чтобы проехать по ней, требовалось определенное внимание - тропка пролегала под водой. Мне ее показали индейцы, и я стал первым белым, узнавшим о ее существовании. Тропинка петляла, извивалась, если точно не знаешь, где повернуть, непременно угодишь в трясину.

Я направился в Фэрли. Ехать было далеко, но мне хотелось осмотреться, прикинуть, что там и как. Вообще-то здешняя земля была получше, отец приобрел ее, когда она стоила смехотворно дешево. Впрочем, земля здесь и сейчас почти ничего не стоила. Многие из местных имели по несколько тысяч акров - и ни цента наличных в кармане. Более того, у них не было ни малейших шансов выручить за свою землю хоть сколько-нибудь приличную сумму. Земледелие почти не приносило прибыли, а скот забивали только из-за шкур.

От Фэрли к моему участку вела узкая дорога, проходившая по краю болота. Собственно участков было несколько - маленьких, окаймленных деревьями всего триста акров.

Когда-то здесь стояла богатая усадьба, но однажды ночью еще до нашего приезда, она сгорела дотла. Ее владелец потерял всех близких, продал свой участок отцу и уехал в Новый Орлеан. Кажется, часть денег, ушедших на оплату земли, владелец задолжал отцу за какую-то работу, помогавшему отстраивать усадьбу. Так что участок достался нам почти бесплатно.

Земля здесь плодородная, места глухие; можно было приезжать сюда тайком.

Я слышал этот звук минуты две, прежде чем понял наконец что он означает. Кто-то скакал по безлюдной дороге, приближаясь к моему участку. Причем не один - несколько всадников. Я призадумался: если всадники направляются в мои владения, неплохо бы выяснить, кто они и зачем пожаловали. Но я подозревал, что они и сами избегают посторонних глаз, раз забрались в такую глушь.