Страница 3 из 10
– Но зачем? – по-прежнему не понимала Джессика.
Ответить взялся Бонадвентур.
– Человеку рано или поздно придется жить на Марсе, а значит придется испытывать на себе все прелести местных условий. Оставленные там на пять лет роботы должны дать ответ – справится ли с этим человеческий организм. Поэтому тактильные ощущения марсианских роботов должны быть максимально приближены к человеческим.
Джессика подозрительно покосилась на собеседников.
– Вы мне что-то недоговариваете…
Бонадвентур с Ли переглянулись и улыбнулись. Им явно польстило, что их собеседница оказалась столь сообразительной.
– Неуязвимые роботы на Марсе людям не нужны! – произнесли они почти одновременно.
– А поточнее…
– Марсианская колония неуязвимых роботов – это слишком опасно для человечества. Кто знает, что взбредет им в микросхемы за пять лет автономии? Поэтому роботы должны испытывать равные человеку ощущения, в том числе и болевые. Болевой шок от попадания пули или иного предмета в тело, простите – в болванку, должен приводить к смерти, то бишь к полному выходу из строя их материнской платы, – пояснил Ли. – Таков главный пункт нашего технического задания. По сути, именно этим мы здесь и занимаемся. Мы убиваем роботов.
Джессика вздрогнула.
– И как успехи?..
– С каждым днем все лучше, – ответил Ли, заглянув в находящуюся у него в руках папку. – Коэффициент вывода из строя полгода назад был на уровне 20 %, на сегодняшний день уже 44 %.
– А что по этому поводу говорят сами роботы?
Ли сочувственно посмотрел на собеседницу.
– Видимо, в вашем доме есть роботы-помощники, наделенные имитаторами чувств и визуально похожие на людей, – предположил он.
Джессика кивнула:
– Няня, горничные, садовники… Всего их семь. К ним же привязываешься, как к людям.
Ли показал пальцем в угол лаборатории и сказал:
– Вон там у нас гидравлический пресс. После испытаний болванку тут же утилизируют.
– Я не спрашивала о таких подробностях, – заявила Джессика, поморщившись словно от боли.
– «К ним привязываешься, как к людям», – Ли повторил слова Джессики. – Это распространенная человеческая ошибка. Все из-за того, что большинство производителей стараются делать роботов внешне максимально похожими на людей.
– А как выглядят ваши, как там вы их называете, – болванки?..
– Наши похожи на людей лишь отдаленно. Руки, ноги, голова, туловище, но без отделки. Стандартная болванка от «Кибердайн Системс». Внутри металл, углепластик, композитные материалы, микросхемы. Оболочка – сверхчувствительный латекс и искусственная кожа. Материнская плата расположена в районе солнечного сплетения… «Душа ее прямо в желудке», – зачем-то процитировал слова известной песенки Ли.
Джессика осуждающе посмотрела на собеседников.
– Просим прощения за цинизм, – извинился за помощника и за себя Бонадвентур. – Мы здесь привыкли к тому, что машина – всего лишь машина. Ой…
Бонадвентур осекся, потому что это тоже был отрывок из той же самой песенки.
Джессика вдруг чуть слышно запела:
– А ведь многим роботы заменяют друзей, близких, даже родителей, – грустно сказала Джессика.
– Извините, если чем-то обидели, – произнес Бонадвентур. – Нам сложно очеловечивать роботов, ведь мы знаем их ассемблер.
Джессику вдруг словно током ударило.
– Ассемблер?.. – повторила она.
Бонадвентур и Ли удивленно переглянулись.
– Да, ассемблер…
– Что это? Расскажите, – попросила Джессика.
Ее лицо раскраснелось. По всему было видно, что собеседница сильно взволнована.
– Ассемблер – транслятор программного кода. Многие программисты в шутку называют его душой машины, – произнес Ли.
Заинтересованный взгляд Джессики явно требовал дальнейших разъяснений.
– Ассемблер – старый и почти забытый язык программирования, нечто промежуточное между машинными кодами и языками третьего поколения. Вы про фортран, кобол, паскаль что-нибудь слышали?
Джессика неуверенно кивнула.
– Ну это такие языки программирования. Так вот ассемблер среди них – ископаемое. Как язык первобытного человека. Но именно он ближе всего к машинным кодам. Именно он находится на короткой ноге со всеми этими бесконечным ноликами и единичками, что появляются на экране, когда компьютер зависает и пишет фразу типа «что-то пошло не так».
– Первобытный код, – попыталась сформулировать Джессика.
– Похоже на то… Это как первый осмысленный звук из уст младенца, – улыбнувшись, сказал Бонадвентур.
– Чему вы улыбаетесь? – спросила Джессика.
– Да так, вспомнил кое-что из юности…
– Расскажите, прошу вас!
Джессика зачем-то полезла в свою сумочку, словно что-то в ней проверяя.
В последнем классе школы, еще в Советском Союзе, я ходил на курсы программирования в учебно-производственный комбинат, сокращенно УПК. Все тогда были обязаны ходить в УПК. Я мечтал там выучиться на водителя, но непонятно как угодил в программисты. Вначале я сидел на занятиях и ни черта не понимал. Все эти перфокарты, перфоленты, электронно-вычислительные машины размером с дом… До сих пор помню лампового монстра по преобразованию первичного кода – машину «Роботрон 17–20». Сколько нервов она мне попортила, сколько перфокарт требовалось в нее впихнуть, чтобы прописать то, что сейчас делается одним кликом! Программирование казалось мне скучным, неинтересным. Все изменилось, когда мы стали изучать ассемблер. Всех этот язык бесил. Всем хотелось работать на популярном тогда фортране, ну или на бейсике. Но меня поразил именно ассемблер. Казалось, что заглядываешь в мозг матрице, разговариваешь с Богом. Возможно, именно тогда я выбрал себе профессию и в конечном итоге оказался здесь. Кстати, когда-то я даже выпустил учебник «Ассемблер для начинающих».
– А вы помните кого-то из ваших школьных друзей, тех, кто тогда учился вместе с вами в этом УПК? – спросила Джессика.
– Друзей, – удивился Бонадвентур, – помню конечно. Мы дружим до сих пор. Все, между прочим, стали неплохими программистами. Илюха Шульман и Дима Казанков сейчас в Гугле на топовых должностях. Толик Волков в Москве большая шишка в Академии Наук. Ну и, конечно же, наша главная звезда Софья Касперская…
– Та самая?..
– Та самая…
Джессика почему-то облегченно вздохнула. Выглядело это так, будто с ее плеч свалился тяжкий груз. Она вновь порылась в своей сумочке, затем взглянула на часы и неожиданно произнесла:
– Знаете что, я, пожалуй, не стану наблюдать за убийством очередного робота. У меня скоро деловая встреча. Отправляюсь на нее. О том, как прошел ваш великий эксперимент, расскажете завтра. Хорошо?
– Хорошо, – согласились Бонадвентур и Ли.
– Можете не провожать, я помню, где выход, – сказала Джессика и быстро прошмыгнула за дверь.
– Комбинезон! – крикнули они одновременно, но та их уже не слышала.
Выращивать фиалки и нянчить внуков
– Что это на вас надето?
Генерал Скотт сидел за рулем черного внедорожника и удивленно таращился на открывшую дверь пассажирку.
– Черт, забыла снять комбинезон, – погружаясь в автомобиль, сказала Джессика.
– Там что, зона заражения? – спросил генерал.
– Дроны-вампиры, реагирующие на тепло человеческого тела…
Лицо генерала окаменело.
– Шутка, – сказала Джессика.
– А жаль, – генерал покачал головой. – Идея мне нравится.
– Мне тоже, – поддержала Джессика, пытаясь стащить с себя комбинезон.
– Оставьте, потом снимете. Расскажите лучше, как там дела?
– А вы разве не слышали? У меня же был включен коммуникатор.
Слушать в прямом эфире было бы слишком глупо, – отмахнулся генерал. – Сигнал могли засечь и отследить. Расскажите лучше о ваших ощущениях. Кто, на ваш взгляд, все организовал? Это сделал он – Петров?