Страница 2 из 10
– Это не халат, это защитный комбинезон. Ваш помощник предупредил, что без комбинезона здесь находиться нельзя.
– Ли из Китая. Там у них слишком строгие правила по части техники безопасности.
Джессика, покачав головой, вновь улыбнулась.
– Значит, реагирующие на температуру тела дроны-вампиры не нападут на меня и не закусают до смерти?
– Убью мерзавца!..
– Не стоит, – Джессика продолжала улыбаться. – Сама люблю пошутить. Хорошо, что ваш помощник не стал облачать меня в каску или противогаз. Испорченную прическу и макияж я бы точно не простила.
– Слава богу, мир спасен… А что, собственно, вы хотели узнать?
– Ну для начала – кто вы и как вас зовут?
– Ну я тут вроде как самый главный. А зовут меня Бонадвентур Петров…
Собеседница удивленно вскинула брови.
– Бонадвентур – это как Бонадвентур Пенкрофт из «Таинственного острова»?
Теперь уже удивленно вскинул брови он:
– Ого, вы читали «Таинственный остров»?
– Сайрос Смит, Гедеон Спилет, Герберт, Бонадвентур Пенкрофт и их верный пес Топ. Кто ж этого не читал?
– Да никто не читал… Особенно здесь, в Америке…
– Ах да, мы же тут все неучи. Ну а вы, судя по фамилии, из России, представитель «самой читающей нации на Земле», – Джессика снисходительно улыбнулась. – В прошлом «самой читающей».
– Вы правы! «Кролик Роджер», «Шрек», «Смурфики» и прочий Голливуд нас почти сделали…
– Почти?.. Ха-ха…
– Что значит – ха-ха?..
– Ха-ха – значит то, что мы сейчас в Америке, в Хьюстоне. И я тут большой босс, а вы на меня работаете. Это называется «сделали», а не «почти сделали».
Петров покачал головой.
– Умеете же вы, «коренные американцы», все расставить по местам…
– Ладно вам обижаться, – Джессика расплылась в широченной улыбке победителя. – Вы ж сами начали. Про «Кролика…», про «Таинственный остров». Кстати, кто додумался вас так назвать – Бонадвентур?
– Отец… Он был помешан на Жюль Верне. У нас в доме имелось полное собрание сочинений…
В улыбке Джессики появился оттенок жалости. Видимо, она представила себе, каково быть Бонадвентуром в суровой России.
Экскурсия началась с лаборатории № 1, где как раз затевался «величайший эксперимент».
– Начнем с самого главного. Это наш основной испытательный стенд. Здесь мы тестируем готовые изделия… ну почти готовые…
– А что за изделия? – спросила Джессика.
Бонадвентур внимательно посмотрел на собеседницу – не шутит ли та.
– Вы в это вложили сто сорок миллионов и даже не знаете, о чем речь?
– Проект инвестировал мой отец. Неделю назад у него случился инсульт. Теперь он лежит без движения и делами пока управляю я, – ответила Джессика.
– Сожалею… А чем вы занимались до этого? – поинтересовался Бонадвентур.
– Бракоразводными процессами…
– В смысле?..
– Говорят, я один из лучших юристов по разводам. Вы, случайно, не собираетесь разводиться?
– Да я еще и жениться-то не успел… А вы?
– Я тоже…
Бонадвентур улыбнулся и повернулся к огромному стеклу, за которым копошилось около двадцати человек, одетых в такие же, как Джессика Уотсон, комбинезоны.
– Сегодня, кстати, у нас важный эксперимент, – сказал он. – Вы прибыли вовремя…
Бонадвентур попытался вспомнить, что именно должно произойти сегодня, но не смог. К счастью, мимо проходил Ли.
– Это мой ассистент Ли Чон Ву, – поймав проходящего за рукав, объявил Бонадвентур. – Вы с ним уже познакомились. Ли сейчас подробно расскажет, в чем суть сегодняшнего эксперимента.
– Но мне надо быть там, внутри, – испуганно промямлил Ли, косясь на облаченную им в смешной комбинезон гостью.
– Мисс Уотсон наш главный инвестор. Она хочет знать, на что мы тратим ее 140 миллионов, – так же косясь на комбинезон, подчеркнул Бонадвентур.
Ли побелел и оцепенел.
– Сегодня у нас эксперимент по улучшению тактильных реакций болванок на электромагнитный импульс, – промямлил Ли.
– А подробней? – попросила Джессика.
Тут Бонадвентур вспомнил, что он велел сделать своим подчиненным на последнем совещании, и заговорил сам.
– Сегодня мы будем испытывать на болванке нашу новую материнскую плату. Прежние платы были хороши с точки зрения функционала, но плохо работали в регистре тактильности.
Собеседница кивнула, но было заметно, что она ничего не поняла.
Бонадвентур зашел с другого фланга – он вынул из кармана свой коммуникатор.
Вы, наверное, знаете, что не все коммуникативные устройства одинаковы. Они имеют разную начинку в зависимости от того, для чего созданы. Какие-то отлично снимают видео, могут делать ролики, трехмерные проекции и фотографии. Какие-то заточены на качественное общение в любой точке планеты, снимают языковые барьеры, служат навигаторами в путешествиях. Некоторые коммуникаторы сориентированы быть помощниками в работе – они моделируют ситуации, подсказывают правильные решения, являются микро-менеджерами, консультантами. То, каков ваш коммуникатор, прописано в его материнской плате. В различных устройствах стоят разные материнские платы. Все они отличаются друг от друга по набору параметров и по фирмам-производителям.
Джессика кивнула, и этот ее кивок был уже более осмысленным. Бонадвентур продолжил:
– В робототехнике все то же самое. Наша лаборатория создает материнские платы, которые нацелены на наилучшую тактильность. То есть – мы улучшаем качество прикосновений. Мы делаем так, чтобы роботы могли испытывать тактильные ощущения аналогичные человеческим. Например, чувство боли, когда они обжигаются, чувство холода, когда они берут рукой снег, тепло человека или другого робота при рукопожатии, даже ласки…
– Так вы работаете на секс-индустрию? – попробовала догадаться Джессика.
– Секс-индустрии наши разработки несомненно бы тоже пригодились, – улыбнулся Бонадвентур. – Но у нас другой заказчик. Да вам-то как раз лучше знать, с кем долгие годы сотрудничает ваш отец.
– NASA, – удивилась Джессика. – Не может быть…
– Очень даже может, – подтвердил Бонадвентур. – Мы работаем на Космическое Агентство. Создаем версию робота, который полетит вместе с людьми на Марс.
– Вот это да! – голос Джессики дрогнул от волнения. – Наш робот будет участвовать в первой марсианской экспедиции!
– Насколько я слышал, еще три лаборатории получили аналогичные задания. Через три недели все мы должны предъявить образцы комиссии NASA. На Марс отправятся только лучшие экземпляры.
В этот момент из оцепенения вышел Ли. Он вдруг заговорил голосом рекламного марсианского агента:
– Люди высадятся на Красную планету вместе с машинами. Затем люди возвратятся на Землю, оставив роботов оборудовать пригодный для жизни периметр. Это будет огромный марсианский город под куполом. Через пять лет территория, пригодная для жизни, сможет принять десять тысяч землян. А через тридцать лет, когда проект выйдет на полную мощность, на Марсе будет жить до двадцати миллионов человек…
– А затем мы построим марсианскую космическую станцию, с помощью которой вырвемся за пределы Солнечной системы и полетим к другим мирам, – Джессика засмеялась. – Сколько раз я слышала эту сказку от отца…
– Не такая уж это и сказка, – заявил Ли. – Космические корабли и двигатели, пригодные для полета, уже есть. Проблема в людях. Люди – это пока самое слабое звено. Поэтому людей на Марсе поначалу заменят роботы.
Зачем же тогда делать роботов уязвимыми? – спросила Джессика. – Развивая их тактильные ощущения, вы делаете их такими же незащищенными от воздействий космоса, как и людей. Так же, как люди, они будут чувствовать высокую температуру и холод. Зачем все эти сложности? И, вообще, от чувствительности до чувств один шаг.
– Про чувства никто не говорил, – отчеканил Ли. – Прямое копирование чувств человека – это табу, которое никто не собирается нарушать. Запрет на подобные разработки действует на всех. Мы не жаждем получить за это пожизненный срок. Мы всего лишь повышаем уровень тактильных ощущений.