Операция 'Минотавр'

***

В универмаге, размещавшемся в подвале Кристал-Сити, он нашел отдел игрушек и купил пластмассовую модель нового истребителя-невидимки ВВС - F-117. И еще тюбик клея. Потом сел в поезд метро - синего цвета, тот, что шел до станции Росслин.

У моста Ки-Бридж поезд вынырнул на поверхность, и Джейк с грустью смотрел, как капли дождя смывают грязь с окон вагона, проносившегося под темным, затянутым тучами небом; затем поезд с грохотом нырнул в другую дыру, и Джейк, как и его попутчики, просто уставился в никуда, словно окружив себя невидимым коконом.

Он почувствовал облегчение, когда двери наконец раскрылись и он вместе с другими пассажирами вышел на платформу и, миновав турникет, ступил на самый длинный в мире эскалатор. Лестница медленно возносила вверх стоявших на ней людей, словно извергая их из чистилища. Затем мятущаяся, толкающаяся, спешащая людская толчея увлекла его за собой, подобно быстрой реке. Сегодня утром он чувствовал себя как бы туристом. Сейчас же он стал неотъемлемой частичкой этого человеческого потока, ничем не отличающейся от прочих. По утрам и вечерам он будет становиться безликой единицей в этом стаде: поторапливайся, поторапливайся, проталкивайся, работай локтями - тихо, настойчиво, не сбавляя темпа, здесь требуется равная энергия и равная скорость от каждой пары ног, от каждой пары пустых, уставленных в никуда глаз. Поторапливайся, поторапливайся.

Дождь еще шел, когда он наконец очутился на тротуаре. Он остановился, поднял воротник, защищаясь от сырости и зябкого холода, затем зашагал в сторону огромного жилого комплекса в четырех кварталах от станции.

Большинство тех, кто находился сейчас рядом с ним, проделывали этот путь уже много лет. Эти кроты, сказал он себе, слепые обитатели темных, сырых подземелий, где никогда не бывает ни солнца, ни ветра, даже не подозревают, что вселенная не ограничивается мрачными коридорами, в которых протекает их жалкая жизнь. И вот теперь он стал одним из них.

Он остановился на углу, зажимая коробку с моделью под мышкой. Людской поток обтекал его; пешеходы шли потупившись, уставившись в асфальт. Кэлли будет дома не раньше, чем через чае.

Он повернулся и зашагал против течения, к входу метро, напротив которого находилась закусочная фирмы "Рой Роджере". Он взял чашку кофе и сел у широкого окна, наблюдая, как за стеклом плывет серая людская масса, съежившаяся под ветром и дождем.

Подъема, охватившего его утром после разговора с адмиралом Генри, как не бывало. У него есть работа... чисто бумажная, заключающаяся в бесконечных заседаниях, заслушивании докладов, сочинении рекомендаций и попытках не спятить от всего этого. Работа в бюрократическом учреждении. Штабная работа, от которой он все эти годы бежал, как черт от ладана, всячески увиливал, пускал в ход связи, лишь бы не заниматься ею. Он попал в заколдованный дворец, в место, где гибнет любая здравая мысль.

Могло быть, конечно, и хуже. Его могли приставить к сочинению новых форм рапортов о боеготовности.

Подобно многим офицерам-строевикам, Джейк Графтон терпеть не мог бюрократов и втайне презирал их, скрывая свои чувства с переменным успехом. За годы, прошедшие после второй мировой войны, бюрократия в Вашингтоне расцвела пышным цветом. У каждого конгрессмена теперь по двадцать помощников. К любой социальной проблеме приставлена куча бумагомарак, якобы "регулирующих" ее. И в вооруженных силах не лучше. Появилось множество объединенных командований видов вооруженных сил, каждое со штатом в тысячу человек, а то и полторы.

Видимо, такова уж природа человека. Люди в форме без конца анализируют прошлую войну и готовятся к ее повторению, потому что никто не знает, какой окажется война будущая. Новая техника только усугубляет мрак, которым всегда окутано грядущее. Вчерашние бойцы уходят в отставку, новые наследуют их звезды и кабинеты, и так продолжается из поколения в поколение, пока во всех кабинетах не окажутся люди, в жизни не слышавшие ни единого выстрела и вполне уверенные, что не существует проблем, которых нельзя было бы "удовлетворительно" решить с помощью качественной, организованной штабной работы, изложив рекомендации отменным бюрократическим языком. И неизбежно мрак сгущается до непроницаемо черной дыры. Будущая война становится сплошной загадкой, решить которую невоевавшим генералам и адмиралам вкупе с конгрессменами не под силу. Потому и разбухают штаты - каждый начальник ищет специалистов, которые помогали бы ему справляться с текущими делами и неразрешимыми политическими головоломками.

Чтобы научить новое поколение древнейшим азбучным истинам, требуется новая война. Но в эпоху мирового господства Америки после второй мировой войны Вьетнам скорее усилил угрозу, чем сдержал ее.

По прошествии многих лет Вьетнам стал казаться первым неумышленным, неосторожным шагом к ядерной пропасти, способной уничтожить жизнь на планете.

Напуганные новой техникой и опасающиеся непостижимых политических сил, действующих во всем мире, гражданские и военные чины настоятельно требовали надежных истин и механизмов контроля, способных предотвратить войну, которая стала немыслимой, будущую войну, представлявшуюся нескольким поколениям, знавшим только мир, ужасной непристойностью. Законы, уставы и необъятные организационные схемы размножались, как бактерии в чашке Петри. Инженеры с карманными калькуляторами теперь сменили попов в роли всеобщих утешителей.

Все это Джейк Графтон прекрасно знал и ничего не мог изменить. А теперь он стал одним из них, одним из безликих спасителей, творящих избавление за письменным столом и укладывающих его в папку исходящих.

Там, на пляже, вероятно, тоже дождь. Ветер завывает за стенами домика и врывается внутрь сквозь неплотно закрытые окна. Прибой бьется о песок.

Прекрасно пройтись вечерком по пляжу под тусклым небом вдоль тусклого моря.

Вдруг он испытал неудержимое желание почувствовать, как ветер треплет волосы и запах соли наполняет ноздри.

Вот бы очутиться там, а не здесь! Не здесь, где столько проблем, и трудностей, и ответственности.